Гадюка

– Скорее всего, — согласился эксперт. — На дверце следы пальцев Ормана, они расположены поверх следов Лепака, — значит, именно охранник был последним, кто открывал вольер.

– Вот именно. Вопрос в том, каким образом Орман мог погибнуть от змеиного укуса, если в вольере не было ни одной ядовитой змеи? У меня документы, на основании которых Лепак ввозил свой террариум в Израиль. Одиннадцать змей, на каждую у него был сертификат и разрешение. Это не ядовитые породы. Большая часть — ужи. Лепак привез змей, чтобы устроить в кибуце террариум и показывать коллекцию туристам. За деньги, естественно.

– Ты полагаешь, что гадов смогут найти?

Беркович пожал плечами.

– Сейчас их ищут по всей территории кибуца и в окрестностях — пока безрезультатно. Прошло слишком много времени, змеи могли расползтись куда угодно.

– Что говорит Лепак? — поинтересовался эксперт.

– Парень в шоке. Сейчас с ним вообще трудно разговаривать. Все время твердит: «Что он сделал? Почему открыл вольер?» Клянет себя — вчерашний вечер он провел в Тель-Авиве у родственников. Если бы Лепак был здесь, трагедии, возможно, не произошло бы.

– Почему Орман открыл вольер? Он должен был охраной заниматься, а не со змеями играть.

– Орман был убежден в том, что змеи не опасны. Может, хотел в руках подержать.

– Гадость какая, — пробормотал Хан.

– Вот именно, — кивнул Беркович. — Но некоторым нравится. Собственно, Лепак и собирался давать посетителям ту или иную змею в руки. Именно поэтому он специально отбирал породы совершенно безопасные.

– Получается один из двух вариантов, — задумчиво сказал эксперт. — Первый: таиландские змееводы ошиблись, выдавая сертификаты, и одна из змей все-таки принадлежала к ядовитым породам. Второй: кто-то подменил одну из змей или подсунул в вольер лишнюю.

– Ты полагаешь, что эксперты в Таиланде могли так ошибиться?

– Нет, конечно! Даже я, наверное, смог бы отличить ядовитую змею от обычной.

–– Остается второй: змею подменили. Зачем?

– Ну, — продолжал рассуждать Хан, — тут тоже возможны варианты. Первый: просто из хулиганства — убийце все равно было, кого укусит змея. Второй: убийца хотел расправиться с Орманом. И третий: замышлялась расправа над Лепаком, а Орман пострадал невинно.

– Ты веришь в версию хулиганства? — удивился Беркович. — Я не верю, что в кибуце мог найтись негодяй, который ради интереса подсунул бы в вольер ядовитую змею.

– И какой вывод из всего этого? Некто хотел убить Лепака, а пострадал Орман?

– Похоже, что так.

– Все равно есть нестыковка. Лепак наверняка прекрасно знал «в лицо» своих питомцев. Неужели он не обратил бы внимания на чужую змею и взял бы ее в руки?

– Не знаю. Когда парень выйдет из шокового состояния, я ему задам этот вопрос.

– Извините, старший инспектор, — обратился к Берковичу сержант Кубелик, — я вызвал, как вы просили, друзей Лепака и невесту Ормана. Они в кабинете главного бухгалтера.

– Иду, — кивнул Беркович и направился к административному корпусу.

Друзей Лепака оказалось двое — Арик Шехтман и Лея Герштейн, обоим было лет по двадцати пяти, как и самому Лепаку. А Эйнат Хариф, невеста погибшего, выглядела совсем молоденькой — вряд ли ей было больше семнадцати. Держались трое молодых людей на вид стойко, — даже Эйнат не плакала, а только до крови закусывала губу, — но мало что могли добавить к той информации, что уже была у Берковича. Были ли у Лепака враги? Не было, какие враги, мы тут с детства друг друга знаем, Реувена все любят, он очень талантлив, а в подражании не знает равных. Крик любого зверя, голос любого человека, любой почерк... После армии все путешествовали по экзотическим странами ради собственного удовольствия, а Реувен хотел сделать в кибуце что-то необыкновенное и в конце концов придумал эту идею со змеями. Поехал в Таиланд, оттуда и привез одиннадцать штук.

Давно ли Орман работал охранником? Не очень, он из армии вернулся год назад, потом три месяца путешествовал. А сторожем начал работать зимой, когда решил, что с университетом, куда он хотел поступать, можно и подождать.

Зачем Орман открыл вольер? На этот вопрос никто не смог толком ответить, даже Эйнат, знавшая Михаэля, естественно, лучше других. Нет, Орман не настолько любил гадов, чтобы так уж стремиться подержать их в руках. Но и утверждать, что он ни за что бы этого не сделал, тоже никто не решался.

Змей так и не нашли. Впрочем, и шансов было немного: кругом лес, не очень густой, конечно, но укрыться там под камнем или в кустах любая змея могла запросто. Как сказал Рон Хан, «никаких доказательств».

Часа через два Беркович еще раз решился поговорить с Лепаком. Врач сказал, что парень способен отвечать на вопросы.

– Я открывал клетку вчера утром, — сообщил Лепак.

– Клетку мог открыть любой? Например, Орман...

– Михаэль не любой. Он отвечал за охрану, и у него были ключи.

– Он часто открывал клетку?

– Не знаю... Зачем ему это было нужно?

И наконец Беркович решил задать прямой вопрос:

– Кто в кибуце мог желать вашей смерти?

– Моей? — от неожиданности Лепак едва не упал со стула. — Понятия не имею. Никто. А почему вы так...

– Кто-то же подменил змею. И тот, кто это сделал, знал, что вы-то клетку наверняка откроете.

Лепак смотрел на Берковича широко раскрытыми глазами и молчал, осмысливая услышанное.

– Подменить змею? — сказал он, наконец. — Глупо... Я бы увидел.

– Но змею подменили, верно?

– Да...

– Отсюда следует то, о чем я сказал.

– Ужасно. Меня? Убить? Я не знаю. Мне нужно подумать.

– Подумайте, — сказал Беркович и прекратил разговор.

Вечером он поздно вернулся домой и не стал рассказывать Наташе о трагедии в кибуце. Выяснить, кто хотел смерти Лепака, ему так и не удалось. Его все изображали человеком, лишенным недостатков. Это не то чтобы настораживало, но наводило на кое-какие размышления. Кто-то что-то сказал сегодня. О Лепаке? Об Ормане? Кто сказал? Не вспоминалось, да Беркович и не старался — знал, что воспоминание придет само, нужно отвлечься, думать о приятном, об Эйнат, например. Красивая девушка. Кстати, она сказала странную фразу: «Когда я была поменьше, мы с Реувеном дружили». Нет, это как раз не странно, в кибуце дружили все дети, что тут необычного? А, вот: «Он меня учил копировать. Пение птиц, отдельных людей, почерки»...

Может, что-то еще?

– Что с тобой? — спросила мужа Наташа. — Ты сегодня какой-то взвинченный, сам с собой разговариваешь. Неприятности на работе?

– Были, — заявил Беркович. — Теперь, пожалуй, уже нет. Но я должен сделать несколько звонков.

Он позвонил в полицейский участок, к которому относился кибуц, и попросил коллег установить наблюдение за домом Лепака. Следующий звонок он сделал самому Лепаку и когда молодой человек взял трубку, сказал:

– Реувен, я намерен отдать на экспертизу сертификаты на змей.

– Я не понимаю... — начал Лепак, но Беркович оборвал его словами:

– И еще. Михаэль ведь был уверен в том, что змеи не опасны? И потому, когда вы попросили его положить им корм, он не нашел в этом ничего странного.

– Я не...

– Вы же сами сказали, — повысил голос Беркович, — что вчера вечером были в Тель-Авиве, хотя, по вашим же словам, змеи должны получать корм дважды в сутки, утром и вечером. Значит, вы попросили Ормана...

– Это неправда!

– Это правда. Завтра утром я жду вас в своем кабинете, и вы мне все расскажете.

– Я не... — начал Лепак, но Беркович положил трубку.

Час спустя позвонил сержант Кубелик и спросил, что делать с Лепаком — парень хотел куда-то уехать, и пришлось его задержать.

– Пусть посидит до утра, — сказал старший инспектор, — а к девяти доставьте в управление. Надеюсь, у него будет достаточно времени подумать.

– Лепак давно имел зуб на Ормана, — рассказывал на следующий день Беркович эксперту Хану. — Причин накопилось много, я еще не во всем разобрался, но вот тебе одна: Эйнат полюбила Ормана, а не Лепака. Месть он придумал изощренную, ты должен согласиться.

– Но откуда он взял ядовитую змею? — удивился Хан.

– Привез из Таиланда. И сертификат у него был соответствующий. Но Лепак его подделал. У него были способности — это мне Эйнат сказала. Лепак утверждал, что все змеи не ядовиты, и ни у кого не было причин не верить. А позавчера вечером он попросил Ормана задать гадам корм. Лепак уехал в Тель-Авив, создав себе алиби, а Орман... Ну, дальше ты знаешь. Орман погиб, змеи расползлись. Фактически беспроигрышный вариант. Ты сам сказал: «Ничего не докажешь».

– Но ведь ты доказал?

– Если бы я не понял, что сертификат подделан, то ничего бы доказать не смог. Кстати, на самом деле это была песчаная гадюка — самая опасная из отряда пресмыкающихся.

– Терпеть не могу змей, — заявил Хан.