Два года в деревне

 Елена Литинская
 26 июня 2010
 4800

Окончание. Начало в № 995–997 Семьи моих деревенских друзей Ринкманов, Копыловых, Кудиновых и Батуриных жили не лучше и не хуже остальных обитателей районного центра Шаховская. Одевались скромно, питались по сезону. У всех были квартиры или избы, огороды, картофельные участки, куры. У некоторых даже водились утки, гуси, поросята, овцы и коровы. Была у меня еще одна деревенская подруга не подруга, ну, в общем, девочка, с которой мы, детвора, тоже иногда общались и играли в наши деревенские игры: летом в лапту, зимой катались с гор на импровизированных санях, сделанных из гнутых железных прутьев. Набьемся между прутьев — несколько ребят — и катим вниз с горки. Санки-прутья часто переворачивались, и мы с радостным хохотом разлетались в разные стороны в снег.

Звали эту маленькую девочку Нинка. Фамилию не помню. Как-то раз я случайно попала к ней в избу и очень удивилась, что под ногами не оказалось пола. Одна голая земля. Нинкина семья жила ниже уровня бедности. Отец ее, запойный пьяница, так и не сумел заработать себе на приличную избу и по-прежнему жил в землянке. А после войны уже прошло где-то восемь-девять лет. Нинкина семья не вызывала у обитателей Шаховской ни жалости, ни сочувствия. Все взрослые жители районного центра эту семейку дружно презирали и осуждали. Ну, чтоб понятнее, эта семья была в некотором роде, как в Индии, неприкасаемые. Только мы, дети, жалели маленькую Нинку (а она и ростом была чересчур мала для своего возраста, видать, недокармливали) и впускали ее в нашу детскую жизнь-игру.
Как-то зимой в лютый мороз я все же вышла немного погулять возле дома. Мама закутала меня, как могла, и велела на месте не стоять, похлопывать валенками друг о друга и дышать в шарф. Я так и делала минут двадцать, как вдруг на заснеженной дороге показались сани. Настоящие зимние сани с колокольчиками. Я глядела, как завороженная. На санях сидело двое мужиков и баба. Одного из мужиков я узнала. Это был отец маленькой Нинки, уже с утра слегка поддатый. Он узнал меня, остановил сани и призывно помахал мне рукой.
– Эй, как тебя, дочка Абрамыча! Чего стоишь? Поедем с нами кататься. Вишь, дорога какая гладкая!
Я обомлела и сначала не знала, что мне делать, а потом, словно влекомая какой-то дьявольской силой, неожиданно для себя села в сани и поехала с ними в никуда. Катиться в настоящих взрослых санях было немного страшновато, но интересно. Ветер свистел и обжигал кусочек носа и глаза. Остальная часть моего лица была, слава Б-гу, предварительно завернута в шарф моей мамой. Она как будто предчувствовала, что мне предстоит это приключение. Ехали мы довольно долго. Часа два. Ехали полем и лесом и через другие деревни. Народу вокруг почти не было: очень уж морозный выдался день. Сначала я с любопытством глазела по сторонам на заснеженные поля и деревья, на заваленные снегом по самые окна домики, на улепетывающих от кого-то зайцев, на гордо бегущего лося. Постепенно мне вся эта зимняя сказочная красота надоела. Я заскучала, потом загрустила. А потом мне совсем уже стало невмоготу и отчаянно захотелось домой к папе с мамой, и я принялась тихо плакать и ныть:
– Хочу домой к маме! К маме хочу!
– Не хнычь, девка, скоро приедем, — подбадривал меня отец Нинки. И мы действительно скоро приехали, только не домой, а в другую деревню, в которой у Нинкиного отца было какое-то дело. Там совсем незнакомые люди меня раздели, обогрели и накормили. А Нинкин отец тем временем с другими мужиками за самогоном и огурцами выясняли отношения. Словом, где-то к вечеру в полной темноте мы тронулись в обратный путь. Дорогу освещали луна и снежное сияние. Меня бы надо было завернуть в тулуп, но Нинкин отец был слишком пьян для такого разумного поступка. Хорошо еще, что добрые люди накрыли мне ноги каким-то ветхим одеялом. Домой я все же вернулась. К ночи. Усталая, зареванная и окоченевшая.
– Господи! Б-же мой! Где же ты была? Мы тут с ума посходили, тебя разыскивая, — причитала мама. А папа был так рад, что я нашлась, что даже не попрекнул меня ни единым худым словом. Только молча растирал мои окоченевшие ноги, которые мне посчастливилось не слишком отморозить. Не знаю, что и в какой форме мой отец высказал Нинкиному отцу на следующий день. А может, и вообще решил не выяснять с ним отношения. Ну какой с нищего духом и телом алкоголика спрос!
Иногда, по большим праздникам, у нас в Шаховской устраивались массовые народные гулянья. Одно из таких гуляний запомнилось мне на всю жизнь. Отмечали какой-то праздник. Может, День урожая, а может, еще какой-то день. Помню только, что нас всех (работников МТС с семьями) погрузили в автобусы и грузовики, и мы, веселые, с песнями отправились на массовку на речку Рузу. Вначале все было очень даже пристойно и радостно. Дело было в воскресенье. Погода стояла летняя, солнечная. Мы расположились на пологом берегу Рузы. Разложили одеяла. Достали провизию. Все как полагается: картошечку, крутые яйца, соленые огурцы, помидоры, сало-шпик, черный хлеб-кирпичик. Ну и, конечно, водку. А как же без нее, родимой? Кто-то играл на аккордеоне. Пели частушки и всенародно любимые песни типа «Широка страна моя родная» и «Расцветали яблони и груши». А потом вдруг кто-то с кем-то не поладил. Началась пьяная драка. И один работяга вытащил перочинный нож и прирезал другого. Насмерть. Какая-то молодая женщина (наверное, жена несчастного) рыдала в голос, ей подвывали дети. Приехала местная милиция. Массовку быстро свернули, погрузили всех снова в автобусы и отправили по домам. Вот такая жуткая история приключилась.
Но не будем увлекаться описаниями пьяного разгула и несчастий, к которому этот образ «веселья» приводил. Такое случалось редко. На моей памяти — за два с лишним года — один раз. Для полного описания нашей жизни в деревне не могу не добавить, что в Шаховской была также и приглушенная провинциальная культурная жизнь, в которой я и моя семья принимали самое активное участие. При МТС организовали клуб, где по выходным показывали популярные фильмы. Мне было всего шесть-семь лет, но я с удовольствием бегала смотреть известные фильмы (взрослые) тех лет: «Свадьбу с приданым» с Верой Васильевой, а также индийский фильм «Бродяга» с Раджем Капуром и аргентинский фильм «Возраст любви» с Лолитой Торрес. Не знаю, много ли я понимала, но кино обожала. И родители меня отпускали с чистой совестью, зная, что ничего вредного для воспитания из подобных нехитрых, просеянных цензурой любовных киносюжетов я не вынесу.
На главной улице в Шаховской был книжный магазин, куда завозили не только тома марксизма-ленинизма, но частенько и классику, и произведения достойных современников. В этом магазине у нас была налажена дружеская связь с заведующей, которая сообщала папе о всех новых поступлениях. Именно там, в Шаховской, мы приобрели полное собрание сочинений Чехова, Тургенева, Теодора Драйзера, Ромена Роллана, трехтомник Пушкина, однотомник Лермонтова, «Хождение по мукам» Алексея Толстого и много-много других книг, которые потом стали основой нашей семейной библиотеки и моими любимыми книгами.
Прожили мы с мамой в Шаховской больше двух лет. (А папа — целых три года, как в армии. Если учесть, что до этого он уже был четыре года на фронте, то можно сказать, что папина армия изрядно затянулась.) Мне уже исполнилось семь лет, и пора было поступать в школу. В местную начальную школу родители отдавать меня не хотели. Мама съездила в Москву и записала меня в среднюю школу №425 на улице Большая Семеновская у метро «Электрозаводская». Там теперь была наша уже не шести-, а двенадцатиметровая комната в новой коммуналке. К сентябрю, простившись с местными друзьями и прихватив с собой Тамару, мама и я навсегда покинули Шаховскую. Папа оставался в Шаховской еще несколько месяцев. Он подал очередное заявление директору МТС и в райком партии, чтобы его отпустили в Москву для воссоединения с семьей и продолжения работы в ОКБ. Папино заявление, учитывая его фронтовые заслуги и трехлетнюю отличную службу на ниве помощи сельскому хозяйству, было рассмотрено положительно, и он смог вернуться в Москву.
Для нашей сугубо городской семьи жизнь в Шаховской была своего рода испытанием на прочность. Мы не только выдержали это испытание, но и сумели приобрести незабываемый жизненный опыт и добрых друзей. У меня сохранились старинные фотографии, которые я берегу и иногда просматриваю, мысленно возвращаясь к тем далеким временам. Вот папа, молодой, крепкий, красивый, колет дрова. Вот я, беззубая шестилетняя девочка, рядом со своей подругой в платочке — Олей. А вот снова я в обнимку с любимой курицей Хорошей. Вот и мама на крыльце перед нашим домом, молоденькая, по-деревенски раздобревшая. А вот и мы втроем: тетя Рая, я и Марик. Одних уж нет, а те далече...

Елена ЛИТИНСКАЯ, Нью-Йорк
 

Справка
Поселок Шаховская основан в 1901 году в связи со строительством Московско-Виндавской железной дороги, назван в честь княгини Е.Ф. Шаховской-Глебовой-Стрешневой. 4 августа 1929 года в связи с образованием Шаховского района стал районным центром.
«Википедия»

 



Комментарии:

  • 22 декабря 2010

    ГостьЕлена Л.

    Спасибо большое, Александр из Шаховской, за Ваш комент. То, что Вы прочитали рассказ, для меня настоящий сюрприз.
    С уважением и благодарностью,
    ЕЛ

  • 30 августа 2010

    Александр(из Шаховской)

    спасибо большое за ваш рассказ...
    кому интересно, Шаховская сегодня http://shahovskaya.org

  • 14 июля 2010

    Татьяна

    Леночка, с удовольствием прочитала, очень живо написано. Очень понравился Ваш папа, напомнивший мне моего папу - тоже фронтовик, талантливый, красивый, прекрасный специалист, хороший семьянин. Таких было много в том поколении, и нужно о них рассказывать. Вдохновения Вам и радости от творчества, которая передается и нам, читателям.

  • 30 июня 2010

    Гость Елена Литинская

    Огромное спасибо Марине Айзенберг, Елене Шапельниковой, Диме и Гостю, не назвавшему своего имени, за то, что прочли мои воспоминания и откликнулись добрым словом. Пишу по нарастающей взросления. Может, дойдет черед и до университета. Как карта ляжет.

  • 28 июня 2010

    Гость

    Ляля! Давай старый университет

  • 27 июня 2010

    Дима

    Мне нравятся эти очень меткие, подчас ироничные, зарисовки послевоенной деревени. В рассказанных историях нет презрения к простым людям, которые жили в этих ужасных условиях, но есть сочувствие.
    Мне нравится, также, что Лена не пытается романтизировать деревню, несмотря на то, что деревню считали душой народа. (Кстати, такой критический взгляд на жизнь деревни был характерен для самих колхозников. Они-то уж знали “почем пуд соли”. Большую романтику для них придумали в городе.)
    Очень понравилась история с условным названием “Поедем красотка кататься”.
    Спасибо за рассказ. Дима.

  • 26 июня 2010

    Гость Шапельникова Елена, Израиль

    Очень грустно и сладко читать эти воспоминания - так все знакомо. Столько общего. Как подумаешь, сколько лет прошло со времен нашего детства, становится страшно. Действительно, все уже позади. Но как хорошо, что есть такие талантливые авторы, которые воссоздали эти милые сердцу картины нашего прошлого.

  • 26 июня 2010

    Marina Ayzenberg

    Very interesting - the details are amaising, you do not read such informative pieces often. Such precision helps to restore the atmosphere of the time, and creates very vivid characters. Thank you, Elena.


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции