Кирилл Немоляев — разрушитель стереотипов

Потерянное детство и здоровый идиотизм

Увлечение музыкой (себя он называет «меломаном») началось у Кирилла в годы учебы в хореографическом училище Большого театра. 
– Была у нас группа «Дамоклов меч», музыка мрачнейшая, кошмар полный, страшнее готики, — вспоминает он. — И все участники — студенты хореографического училища. Уж не знаю, как нам удавалось все совмещать. Режим жуткий, можно было коньки отбросить. Когда началась работа в Большом театре (предпоследняя линия кордебалета), с музыкой стало посвободнее. Тогда у меня и проявился здоровый идиотизм. Высокое искусство изнутри, опять-таки с изнанки, когда люди получали по сто долларов за двухминутный выход с копьем на гастролях в Японии. Весь мой восемнадцатилетний альянс с балетом был связан с какими-то недоразумениями. Ведь чем короче партия, тем сложнее ее исполнить. Но считаю, что моя семья (папа танцевал в Большом театре) направила меня по верному пути. С Большим театром можно было объездить весь мир, что для простого человека в советское время было почти невозможно. Можно было купить сколько угодно машинок (я в детстве очень любил собирать машинки), наконец, избежать Афганистана и других испытаний, связанных с армией. Тогда многие родители не хотели, чтобы их сыновья шли в нашу Советскую армию защищать неизвестно что и с абсолютно неизвестным результатом. Балет помогал всего этого избежать. И я довольно длительный период занимался этим совершенно не своим делом. По актерскому мастерству у меня были хорошие оценки, а хореография, которая подразумевает совершенно неестественное положение человеческого тела, мне давалась с трудом. А была тяга к музыке. Голову снесло году в 1981-м после посещения концерта группы «Круиз». Направил меня в нужное русло артист Александр Лазарев-младший. Он был двумя годами старше меня и уже слушал группу Deep Purple и британский музыкальный коллектив Manfred Mann. В балетной среде были люди несколько иного плана, и найти среди них родственную душу было значительно труднее. Балет подразумевает почти полную изоляцию от жизни, и детство у тебя практически потеряно. Единицы из 12-летних детей, особенно парней, могут быть фанатично преданы балету. В основном это желание родителей и каждодневный тяжелый труд. У нас в классе было не более 20% таких фанатично преданных.

Ностальгия по 1990-м
– Я всегда любил делать не как все, а поперек. Так исторически сложилось, что мне это удается, — говорит Кирилл Немоляев. — Когда идешь своей дорогой, испытываешь уважение к тому, что ты выбрал этот путь, и благодарность к тем, кто тебе помогает. На своем пути достигаешь определенных результатов.
С особым чувством музыкант вспоминает 1990-е годы: 
– Страна вставала на ноги, заново появлялась реклама, все менялось очень быстро. Стоило уехать на неделю на гастроли за границу (а тогда Большой театр ездил очень много), по возвращении страну было не узнать. Эти годы были годами творческого прорыва. Тогда в моей жизни появился Стас Намин. Во многих сферах музыкальной жизни страны он был первым и выдавал достойные результаты, будь то «Группа Стаса Намина», фестиваль в Москве или радиостанция SNС (холдинг Стаса Намина – радиостанция, студия звукозаписи, концертное агентство и др. – Ред.). Каждый делал то, что может, и это было счастье. Ты понимал, что сказанное тобой сейчас слышат не только твои друзья на кухне, но и вся Москва и Питер. Открылись шлюзы, и все это совпало с состоянием человека 23–25 лет. Счастье было неимоверное! Какие там деньги?! Никого это не волновало. Параллельно была музыка и телевизионные проекты... В 1991–1992-м стала выходить телепрограмма «Нержавейка». Был снят запрет на тяжелую музыку. Это было время трэш-музыки, когда все играли размашисто, грязно и злобно. На телевидение пришла молодежная культура. Через своего знакомого я узнал, что Виталий Поздняков ведет программу на питерском телевидении, что у него раз в месяц бывает свободный час и что он хотел бы сделать передачу о роке. Мы поговорили с Виталием по телефону, он приехал в Москву. У нас в это время выходила радиопрограмма «Нержавейка», и мы сняли несколько сюжетов. Был кайф от того, что теперь можно сделать видеопрограмму, которая выходила раз в месяц. Популярность стала слишком большой, спокойно себя уже не чувствовал. Если навстречу шел волосатый человек, то, сто пудов, он тебя узнавал и начинал на тебя кидаться.

Про «Истерию СССР» и «Истерию рока»
Кирилл — соавтор раритетной ныне книги-мистификации «Истерия СССР» (в соавторстве с Николаем Семашко и Сергеем Новиковым), где всерьез доказывалось, что Валерий Чкалов был метростроевцем и в Канаду попал не в результате перелета, а через случайно вырытый тоннель.
Вот что он вспоминает о создании этой книги:
– Мы познакомились с Николаем Семашко на радио SNС у Стаса Намина. Николай — это потрясающий барон Мюнхгаузен. Он обладал низким бархатным голосом и мог втюхивать на радио абсолютную чушь и ересь на полном серьезе. Мы с ним начали придумывать разные исторические изыски, которые отчасти были плодом прочтения произведений Курехина и просмотра фильма «Город Зеро» Карена Шахназарова. В 1996 году мы, естественно, потеряв все радиодневники, начали восстанавливать свои записи и написали книгу «Истерия СССР». Она вышла в 1998 году и продавалась в разделах учебной литературы. Самое смешное, что многие серьезные средства массовой информации приняли все, написанное нами, за чистую монету!
Вторая книга, «Истерия рока», вышла в 2010 году и написана Немоляевым в соавторстве с журналистом Владом Тарасовым. Первыми ее читателями стали Владимир Сорокин, Маргарита Пушкина и Всеволод Новгородцев. Книга посвящена самым интригующим темам в истории рока. На ее страницах генсек Л.И. Брежнев встречается с юным Джеймсом Хетфилдом из группы Metallica, будущий солист Rammstein бежит от армейской «дедовщины», основатели русского рока едут с культурным визитом на строительство туннеля под Ла-Маншем, Михаил Муромов пишет новый хит для Deep Purple, а актер Энтони Хопкинс выступает со Slipknot.
«В книге «Истерия рока» мы написали о группе Rammstein, — поясняет Кирилл. — Там есть сведения о том, что Тим Линдерман — шахтер-еврей. Он родился в Советском Союзе, работал на шахте «Зоревая», а потом случилась страшная вещь — он потерял память, попал в армию в Восточной Германии. Михаил Турецкий приезжал к нему в гости. Оказалось, что Линдерман пел в коллективе Турецкого «Тум-балалайка» в те времена, когда не было «Хора Турецкого».

Вам непонятно — это прекрасно!
– Одна из идей творчества — разрушение стереотипов, — считает музыкант. — У вас есть стереотип, а мы его разрушаем. Вам непонятно — это прекрасно! Вас раздражает — это еще лучше. Действовать по схеме — значит, признаваться в собственной вторичности. Такого желания не было и нет!

Записала Татьяна ЛАРИНА, Россия