Три долгие минуты жизни…

Звали его Александр Евсеевич Островский, а для меня он был Сашей. Когда после долгих мытарств я получил добро на свою злополучную книжку «Встреча с…», то настоял на том, чтобы иллюстрировал ее только он. И не ошибся — его рисунки не просто стали украшением юмористического сборника, но и помогали прочтению рассказов. Он точно, а главное, смешно раскрывал изобразительными средствами подноготную сатирических персонажей. Вот так мы и подружились. 
Дружбу скрепили профессиональные интересы: мы работали в одном цеху — я писал юморески и фельетоны, он рисовал карикатуры и сочинял веселые детские стихи. Вместе мы печатались в казахстанском сатирическом журнале «Шмель», по-казахски «Ара». У Саши выходили небольшие книжки детских стихов, и он дарил мне с шутливой прибауткой, что, мол, когда я впаду в детство, то будет чем заняться… Однажды он приготовил мне сюрприз — пригласил в гости и вручил книжку «Веселый слон», она была весомей его предыдущих изданий. Видно было, что он гордился своим детищем. Дома принялся читать и… впал в детство. Сашины стихи вернули меня в то счастливое время, когда «деревья были большими». Книжку он сделал от корки до корки сам — и стихи, и рисунки. А посвящение его на форзаце звучало так: «Рафа. Пусть хоть на три минуты твоя жизнь станет лучше от этой книжки. Буду этому рад».
Подарил он мне и, уверен, читателям — и большим, и маленьким, кому, собственно, книжка и была адресована, — не три минуты волшебного восхищения, а неизмеримо больше. Потому что послевкусие от книги длилось долго, и хотелось, когда сшибала жизнь, снова обращаться к его светлым, добрым и веселым строкам, любоваться праздничными и смешными рисунками. И сразу становилось легче (перечитал сегодня еще раз, почти через двадцать лет после выхода книги, и опять задохнулся от радости встречи с прекрасными стихами! Как будто напился чистой воды из родника).
Да, похоже, рукописи не горят.
Творческая судьба Александра Островского складывалась не просто. Сашу ценили в издательствах и охотно заказывали ему иллюстрации к книжкам, он числился одним из лучших карикатуристов журнала «Шмель», здесь его работы принимали на ура, а вот в Союз художников его долго не принимали: чинили какие-то нелепые препятствия, и это огорчало Сашу. Членство в творческом союзе давало в Советском Союзе разные блага и привилегии, необходимые для существования семьи и творчества, например, определяло трудовой стаж, открывало дорогу в Дома творчества, гарантировало заказы. Наконец преодолел он и этот барьер. Но обида в душе, по-видимому, осталась и скреблась там: не мог он не видеть, что людей куда менее даровитых, а часто и просто посредственных тянут в Союз, а его вынуждали еще и еще раз доказывать свою творческую состоятельность, которая всем и так была очевидна.
Пришли новые времена, и однажды он сообщил мне, что вместе с семьей уезжает в Израиль. Тот, кто не обладал семитской физиономией и не имел в паспорте клеймо «еврей», вряд ли поймет, как неуютно было жить в стране, где всегда напоминали, кто ты есть, и если тебя терпят, будь благодарен. На словах, конечно, все были равны, но одни были равны больше, другие — меньше.
И вот пришла печальная весть о неожиданной кончине Александра Островского. Вместо некролога в «Вечерней Алма-Ате» мы дали подборку его веселых и мудрых стихов, которые — лучшая ему память.

Рафаэль СОКОЛОВСКИЙ, Россия

P.S. Если кто-нибудь знает о близких родственниках или друзьях Александра Островского, просим сообщить в редакцию «Алефа». Без разрешения наследников не удастся переиздать его стихи. А они достойны того, чтобы обрести новую жизнь!

Александр Островский
Спасибо!
Стоит старичок
И цветы продает.
Он как продает?
За пятак отдает?
А после на сдачу
Вручает пятак.
Выходит,
цветы отдает он
за так?

А что же тогда
старику остается?
«БОЛЬШОЕ СПАСИБО!»
ему достается.
«БОЛЬШОЕ СПАСИБО!»
кладет он в карманы.
Хорошая плата!
И все —
без обмана.

Хорошо
Хорошо,
что на поляне
есть и травы,
и цветы.
Хорошо,
что в океане
есть и рыбы
и киты.

Обгоняет птица ветер,
за окошком
дремлет кот…
Как прекрасно,
что на свете
столько разного
живет!