Юбилейный калейдоскоп

Прилежный мальчик Бенцион
– Когда-то в Советском Союзе мы вместе с рабби Мошиахом Худайтовым и рабби Биньомином Малаховским, невзирая на угрозу ареста, начали проводить планомерную работу по распространению иудаизма и еврейской культуры. Мы организовали подпольные классы по изучению Торы, где на частных квартирах занимались по пять-шесть подростков и юношей. Такие классы существовали во многих городах, а вся наша деятельность распространялась на более чем 30 городов СССР. Я жил в Харькове, но во время войны, спасаясь от фашистов, мне, как и многим другим европейским евреям, пришлось уехать в Среднюю Азию. Так я очутился в Самарканде и остался там жить вплоть до отъезда в Израиль.
В 1963 году я обратил внимание на одного прилежного 16-летнего юношу, который учился в Самарканде в нашей подпольной ешиве. Придя в класс на занятия, он сначала постучал в запертую дверь. «Кто там?» — спросили мы. — «ШэПэ», — ответил парень. Мы не сразу поняли, кто это, переспросили еще раз. Он повторил то же самое. Наконец мы узнали его голос и открыли дверь. На вопрос: «Почему ты представился как «ШэПэ»?» юноша ответил просто: «Швой парень». Так мы его и стали называть — Шэпэ, или более ласково — Шэпик. У Бенциона Рубинсона (так на самом деле звали парнишку) была нелегкая судьба. Имя Бенцион ему дали в память о дедушке, убитом нацистами в Кролевце. Потом на десять лет посадили его отца, Берла Рубинсона…
Бенцион был не только прилежным учеником, он постепенно и сам начал давать уроки по иудаизму. Как-то юноша простудился и послал очередное задание ученикам по почте… Что случилось потом, рассказал он сам (см. материал «Пять дочерей, четыре сына и один “Алеф”». — Ред.). А я только добавлю от себя, что «алеф» переводится с иврита как «обучать, давать знания». Что и стало главным предназначением нашего журнала.

Три издания на столе Ребе
– Когда начал выходить «Алеф», его распространяли в основном в Израиле и США. В то время уровень эмиграции из Советского Союза был невысок. В Израиле проживало около 200 тысяч евреев, говорящих на русском языке, в США — 50 тысяч, а в Европе их почти не было.
В 1989 году в Москве проходила Международная книжная ярмарка. Наша организация представила еврейскую литературу на русском языке и, конечно, журнал «Алеф». На этой выставке у нашего стенда в скромном павильоне присутствовали два представителя КГБ — Саша и Паша. Они предложили, вопреки нашему желанию, свои услуги, так как ожидался большой наплыв евреев к экспозиции ХАМА (о самой ярмарке можно написать отдельно). Когда Паша увидел на стенде журнал «Алеф», он удивленно воскликнул: «О! Вы привезли “Алеф”?» Я переспросил его: «Вам знаком этот журнал?» — «Конечно».
Я был несказанно удивлен, когда выяснилось, что «Алеф» читают в Москве! Позже узнал, что журнал нелегально проникал в СССР, и одного человека даже арестовали за распространение нелегальной антисоветской литературы, в том числе и за «Алеф». Потом ситуация изменилась — рухнул железный занавес. Уехавшие из России в Америку, Израиль и другие страны эмоционально и своими корнями ощущали связь с родиной. Поэтому в 2000 году мы решили, что настало время издавать журнал в России, чтобы он стал мостом, объединяющим всех русскоговорящих евреев. При этом мы знали: где бы ни жили наши читатели, а они есть даже на Аляске и в Боливии, общей болевой точкой, местом, куда обращены наши взоры, является Израиль. Меня радует, что в журнале много материалов, посвященных Земле обетованной.
И еще скажу о самом главном. Любавичский Ребе Менахем-Мендл Шнеерсон и его супруга читали журнал «Алеф». Мы его посылали в главный офис Ребе в Бруклине (770, Eastern Parkway). Ребе написал свои замечания к статье, которая была напечатана на последней странице журнала. И тогда мы поняли, что он читает «Алеф» от корки до корки! Несколько раз случалось наблюдать, как он, выходя из офиса, держит в руках «Алеф».
Надо сказать, что Ребе придавал печатному слову большое значение. Дома на его столе лежали три издания: журнал «Time», журнал «Алеф» и ежедневная газета «Новое русское слово». И это придает мне силы и уверенности, что мы находимся на верном пути и делаем благое дело.
В будущем мне бы хотелось, чтобы часть статей в журнале печатали и на русском, и на английском языках. Для тех, кто приехал в США, это станет подспорьем в адаптации к новой жизни. Если читатель будет знать, что «Алеф» читают в каждой точке земного шара, журнал выполнит свое предназначение.

Гиллель Зальцман неоднократно рассказывал, что учение Ребе РАЯЦа (тестя Любавичского Ребе) сыграло огромную роль в его судьбе. Именно стойкость и мужество, которые проявил Ребе РАЯЦ в дни тяжелых испытаний, стало той путеводной звездой, которая и определила дальнейшую судьбу будущего президента ХАМА. Неслучайно первый номер журнала «Алеф» вышел в свет 12 тамуза — в день освобождения Ребе Йосефа-Ицхака Шнеерсона из тюрьмы, а на обложке «Алефа» № 1 помещен его портрет.
Нашу беседу с раввином Зальцманом завершает его рассказ о чудесном освобождении Ребе РАЯЦа.

Освобождение
– В 1920-х годах в СССР началось наступление на еврейскую традицию. Особенно в этом усердствовала Евсекция. Ее члены боролись против национальной самоидентификации евреев, за так называемое поголовное равенство и братство. Невзирая на это, 6-й Любавичский Ребе никогда не изменял своим принципам, продолжал развивать сеть еврейских школ, способствовал изучению Торы и сохранению еврейского самосознания. Когда за ним пришли, он сказал, что не пойдет в тюрьму без талеса и тфилин. Охранник предложил ему помочь нести эти принадлежности, но Ребе отказался.
Когда Ребе РАЯЦ оказался в застенках Лубянки, то разговаривал со следователем только на идише. Тот спросил его: «Вы знаете, где вы находитесь?» На что Ребе ответил: «Я нахожусь в помещении, которое не нуждается в прикреплении мезузы. На дверях дома, где живут люди, прибивают мезузу. А есть в доме другие места, которые не нуждаются в мезузе…» Тогда следователь положил на стол револьвер и сказал: «Эта «игрушка» заставила здесь многих поменять свое мнение». — «Заставила тех, у кого один мир и поклоняются многим богам. А у меня — один Б-г и этот мир и грядущий».
Его приговорили к смертной казни. А потом произошло невероятное чудо. 12 тамуза 1927 года (5587) Ребе Йосефа-Ицхака Шнеерсона освободили из советских застенков. Когда Ребе увидел свое дело, на нем было написано: «Расстрел», потом перечеркнуто и снизу добавлено: «Ссылка на десять лет на Соловки», это тоже зачеркнуто и наконец: «Три года ссылки в Кострому».
Освобождение Ребе означало, что карающие органы и Евсекция не всевластны, что эти устрашающие учреждения вынуждены отступить перед силой еврейского духа, перед вмешательством самого Всевышнего. Ребе вышел на свободу через три с лишним недели после ареста, в день своего 47-летия. В его освобождении немаловажную роль сыграла мировая еврейская общественность, которая вступилась за своего лидера.
…Находясь в ссылке в Костроме, Ребе РАЯЦ обязан был, согласно существующему порядку, каждый день отмечаться в местной комендатуре. В очередной раз, во вторник (12 тамуза по еврейскому календарю), когда Ребе явился, как всегда, в комендатуру в сопровождении своего хасида, рабби Элиягу-Хаима, он нашел дверь запертой. Выяснилось, что в стране был выходной день в связи с какой-то праздничной датой и поэтому в здании находился только один дежурный. «Кто такой? Шнеерсон? Можешь отправляться домой», — прокричал тот с балкона.
Однако Ребе, опасаясь возможной провокации, решил уточнить, с чем связано это заявление. Дежурный нехотя объявил, что пришла бумага из Москвы о его полном освобождении. Однако чтобы получить официальное уведомление, он должен зайти на следующий день (13 тамуза), когда учреждение будет открыто.
Только тут до рабби Элиягу-Хаима, скромно стоявшего в стороне, наконец дошло, что его Ребе освободили! От избытка чувств он пошел пятнами, причем одна часть его лица побледнела, а другая покраснела, так что Ребе РАЯЦ, опасаясь за его самочувствие, вынужден был похлопать Элиягу по плечу, чтобы привести в чувство.
– Так что, теперь можно сделать «лехаим»? — спросил рабби Элиягу-Хаим первое, что пришло в голову.
– Да, пожалуй, самое время сделать «лехаим», — согласился Ребе.

Записала Татьяна ЛАРИНА

Листая пожелтевшие страницы…
Об «Алефе» и немного о себе…
 

Передо мной — первые номера журнала, вышедшие почти 30 лет тому назад. Желтая тонкая бумага, невысокого качества черно-белые иллюстрации, устаревшие шрифты. Журналы тонкие, пару миллиметров толщиной. И это понятно: ведь привозить их в СССР доводилось тайно, пряча среди вещей. Первый номер вышел 14 июля 1981 года. 
В 1981 году я расклеивал афиши в Киеве, писал монологи для артистов и ни о каком Израиле даже не думал.
«Алеф» № 1. Цитата из Менахема Бегина: «И чего это вы взъелись на Галаху, зачем вы клевещете на нее, почему ею пренебрегаете? Не та ли это Галаха, по которой строилась вся наша жизнь, которая дала нам возможность выжить в испытаниях кровью и огнем?..»
В этом же номере — статья «Мои университеты». «В прошедшем учебном году более 500 студентов из Израиля обучались в советских вузах». Увы, евреев среди них нет и не было ни одного…
Тут же статья «7 раз отмерь, один раз выпиши». О правилах выписки чеков. Чеки и сегодня в России не прижились, а уж 30 лет тому назад для новых репатриантов это было диковинкой.
«Алеф» № 6 посвящен операции «Мир Галилее». Выступление главного раввина израильской армии перед солдатами перед началом операции. Рав цитирует ТАНАХ: «Сегодня вы вступаете в войну с врагами. Да не ослабеет ваше сердце, не бойтесь их, ибо с вами Б-г ваш, который идет, чтобы спасти вас».
10.55. Пять минут до начала операции. Читают обращение главного раввина к солдатам: «Высокая мораль, присущая еврейскому народу со времен Моисея, обязывает нас предупредить врага, дважды обратиться к нему с предложением мира, прежде чем начать войну. РАМБАМ, ссылаясь на Талмуд, пишет: «Три послания направил Иешуа Бин Нун перед началом сражения. Первое — “Кто желает, пусть заключит с нами мир”. Второе — “Кто желает, пусть спасется бегством”. Третье — “Кто хочет войны — пусть выходит на бой”».
Наша армия не раз шла навстречу призывам о сдержанности. Но враг использовал это для нападений на наших мирных граждан. Сегодня мы выходим в бой, дабы защитить нашу страну. Пересекая границу Ливана, вы исполняете заповедь спасения еврейского народа. Господь идет перед вами и воюет за вас. Он поразит врагов ваших и даст вам победу».
Сигнал к началу наступления. Так началась Первая ливанская война.
В заключение — анекдоты того времени про Израиль. Их рассказывал мне товарищ, который в том же 1981 году уехал в Израиль.
Анекдот первый
Египетская граница. С одной стороны — израильтянин, с другой — араб. Израильтянин пристально смотрит на своего арабского коллегу. Наконец тому надоело:
– Ну шо ти на мене вирячывся, жидивська морда? Араба не бачив?
Анекдот второй
Письмо из Израиля в СССР: «Шалом, Хаим. У меня все хорошо. Все подробности ты прочтешь на обороте почтовой марки». Прочли это в КГБ и давай отдирать марку. А она не отдирается. Ну никак. Весь конверт изорвали. Пришлось направлять письмо в специальный химический институт. Наконец с большим трудом отделили марку от письма и читают: «Ну, Хаим, теперь ты видишь, какой клей делают у нас в Израиле!»
Анекдот третий
Письмо из СССР в Израиль: «Шалом, Авром! Жить в СССР тяжело. Курица на базаре стоит аж пять рублей».
Прочли это в КГБ, вызывают отправителя:
– Рабинович, зачем вы клевещете на наш великий могучий Советский Союз? Письмо надо переписать. Садитесь и пишите, как положено.
Ну, что делать. Пишет: «Шалом, Авром! Жить в СССР очень хорошо. Слон на базаре стоит три рубля. Так вот я и думаю — зачем мне слон? Лучше я добавлю еще два рубля и куплю курицу».

Марьян БЕЛЕНЬКИЙ, Израиль