Шерлок Холмс русской революции

Какие же взгляды разделял и защищал Бурцев? «Борьба с антисемитами — наше общее дело!» — не уставал повторять Владимир Львович и на протяжении всей своей долгой жизни неукоснительно сему завету следовал. Особенно важной и актуальной была его борьба после Октябрьского переворота, когда многие русские белоэмигранты, отмечая активное участие в революции этнических евреев-большевиков, возлагали их вину на весь народ Израиля (к слову, и сегодня евреев призывают публично покаяться за злодеяния Свердлова, Зиновьева, Юровского и им подобных). Вспышка неистового антисемитизма привела Россию во время Гражданской войны к кровавым еврейским погромам. В 1919–1920 годах Бурцев едет в Крым и на Кавказ, добивается аудиенции у генералов А.И. Деникина и П.Н. Врангеля и просит, убеждает, настаивает, чтобы те приняли неотложные меры против сего варварства. Он настойчиво повторяет, что ненавистные всем коммунистические вожди «были отщепенцами еврейской нации» и что «на самом деле они не были связаны ни с еврейской историей, ни с еврейской религией, ни с еврейской массой, а были исключительно интернационалистами, исповедовавшими те идеи, какие разделяли социалисты других национальностей, и сами они были ярыми врагами национального еврейства вообще». Еврейская же масса в России «не причастна к большевизму и не ответственна за него, как непричастны и неответственны и те евреи, кому приходится жить и работать при большевиках, у большевиков, не будучи большевиками, как приходится работать и многим русским, убежденным антибольшевикам».
Между тем к еврейскому вопросу Бурцев проявлял живой и сочувственный интерес. Говорил, что он «находился у истоков большинства национальных еврейских течений, как Бунд, сионизм и т.д.». Дружеские узы связывали Владимира Львовича с еврейскими деятелями самых различных политических взглядов — Д.С. Пасмаником, Г.О. Слиозбергом и многими другими, в коих его всегда привлекали «искренность, честность и компетентность». Присутствовал он в 1897 году и на I Сионистском конгрессе в Базеле, проходившем под председательством Теодора Герцля, который произвел на Бурцева впечатление личности яркой и харизматической и идею которого о создании национального очага в Палестине он горячо поддерживал.
Бурцев последовательно выступал против антисемитизма на страницах издаваемой им газеты «Общее дело» (Париж, 1918–1922, 1928–1933). При этом он подчеркивал, что заскорузлая юдофобия, охватившая значительную часть белой эмиграции, лишь компрометирует то «общее дело», под знаменами которого должны были бы объединиться все истинные патриоты России, а именно — борьбу с коммунистическим режимом. Особенную силу его обличительный пафос обретает в 1930-е годы. В качестве свидетеля он участвует в Бернском процессе 1933–1935 годов, на коем была доказана подложность состряпанных в недрах царской охранки пресловутых «Протоколов сионских мудрецов». Современные исследователи называют их «главной ложью в истории» и «ордером на геноцид». Вместе с Бурцевым на сем процессе свидетелями обвинения были П.Н. Милюков, Б.И. Николаевский, С.Г. Сватиков и др.
Итогом этой его деятельности стала изданная в Париже в 1938 году книга «”Протоколы сионских мудрецов” — доказанный подлог» с боевитым подзаголовком: «Рачковский сфабриковал «Протоколы сионских мудрецов», а Гитлер придал им мировую известность». На основании многочисленных документов и устных свидетельств он убедительно раскрыл здесь не только явный плагиат и подложность «Протоколов», но и их провокационный, человеконенавистнический характер.
Но вернемся к автографу Владимира Львовича. Надлежит выяснить, кто же этот «Вас. Алексеевич Маклаков», которому был подарен экземпляр книги, и что имел в виду Бурцев, когда писал о том, что они вместе защищали одно и то же, и почему указывает дату «1913 год».
Оказывается, речь идет о бывшем члене ЦК кадетской партии, лучшем ораторе II, III, IV Государственных дум, назначенного Временным правительством послом во Франции, активном участнике белого движения Василии Алексеевиче Маклакове (1869–1957). Сподвижник знаменитого Ф.Н. Плевако, Маклаков стяжал себе общероссийскую славу сильнейшего адвоката России, проведя с блеском немало вероисповедных, «общественных» и политических судебных процессов. Профессионализм, компетентность, а также прекрасные человеческие качества — «благородное и доброе сердце» — его подзащитные ставили очень высоко. Но особенно ярко и впечатляюще адвокатское искусство Маклакова проявилось в самом громком процессе начала XX столетия — деле Менахема Менделя Бейлиса, облыжно обвиненного в ритуальном убийстве христианского мальчика Андрея Ющинского.
Несмотря на угрозы охотнорядцев, Василий Алексеевич в 1913 году выступил защитником Бейлиса и сыграл важную роль в его оправдании. В ситуации, когда антисемиты уже предвкушали самый суровый приговор для еврея, Маклаков в своей защитительной речи говорил просто, убедительно и показал всю подоплеку выдвинутых против Бейлиса абсурдных обвинений. Не вызывает сомнения, что указывая дату — 1913 год — и говоря о защите Маклакова, Бурцев имеет в виду роль этого адвоката в оправдании Бейлиса. Остается ответить на вопрос: почему Бурцев в 1913 году называет себя «подзащитным» Маклакова? Это тем более требует разъяснения, поскольку ни в каких тяжбах Владимир Львович в это время участия не принимал и вообще находился за границей. По-видимому, смысл сего высказывания следует понимать метафорически. Все дело в том, что Бурцев, человек с растревоженной совестью, так глубоко и пронзительно прочувствовал боль униженного и оклеветанного еврея Бейлиса, что чуть ли не отождествил с себя с ним. А потому не только за Бейлиса стоял Маклаков на том судилище — он отстаивал высокие нравственные идеалы русской интеллигенции, его, Бурцева, идеалы.
И еще: Бурцев говорит о Маклакове, что тот «всегда защищал» евреев. И это верно. В 1919 году Василий Алексеевич как русский посол приезжает на Кавказ в ставку генерала А.И. Деникина и убеждает его выступить с заявлением о равноправии евреев в грядущей России. А в 1920-е годы он ведет полемику с известным антисемитом В.В. Шульгиным, автором нашумевшей книги «Что нам в них не нравится…» (Париж, 1930), о причинах и характере Октябрьской революции 1917 года. Шульгин утверждал, что русскую революцию совершили евреи, озлобленные на власть и «крепко объединенные сознательным и бессознательным стремлением к господству». Вот что ответил ему В.А. Маклаков в письме от 5 марта 1925 года: «В Вашей схеме Вы выводите евреев, как представителей озлобленности; тут Вы, конечно, правы; но этот вопрос не национальный, а неизбежное последствие нашей глупой политики… Поэтому нет ничего удивительного в том, что количество недовольных и озлобленных в еврействе было больше, чем где-либо, и при этом среди них было больше интеллигентов. За это тоже спасибо черте оседлости. Я хорошо знаю, что евреи не очень ассимилируются с другими народностями, но, однако, я наблюдаю евреев во Франции, и ничего подобного с психологией русского еврейства здесь нет. И еще меньше его в Англии... Для того чтобы понять, как развивалась революция в России, мне вовсе не нужно было говорить о еврейском вопросе; его роль настолько второстепенная, что я убежден, что если вычеркнуть даже всех евреев, то в главных чертах революция совершилась бы точно таким же способом, как она совершилась».
Сегодня, говоря о духовном наследии В.Л. Бурцева, В.А. Маклакова и других борцов с антисемитизмом в России, нельзя не обратить внимание на то, что их деятельность вызывает у нынешних национал-патриотов негодование и злобу. Как только их не чихвостят, называя то «русофобами», то «шабес-гоями», то «агентами мирового сионизма»! Но вот что примечательно: в годы войны выступавший против нацистов Бурцев сделался объектом травли со стороны фашистских властей, и когда те захватили Париж, его неоднократно вызывали в гестапо. Отпустили только из-за преклонного возраста, и этот оставшийся без средств к существованию «русофоб», как вспоминала дочь А.И. Куприна, «спорил с пеной у рта и доказывал, что Россия победит, не может не победить». А В.А. Маклакову повезло меньше: за свои откровенно антифашистские взгляды он в апреле 1941 года был арестован гестапо и пять месяцев провел в тюрьме. В феврале 1945 года он в составе делегации русских эмигрантов посетил советское посольство в Париже и заявил: «Я испытываю чувства глубокого волнения и радости, что дожил до дня, когда я, бывший русский посол, могу здесь, в здании русского посольства, приветствовать представителя Родины и принять участие в ее борьбе с врагами-захватчиками».
А что же восхваляемые национал-патриотами «истинные радетели Отчества», те, что видели в жидомасонском заговоре главную угрозу? Как боролись с «врагами-захватчиками» они? А вот как: бывший член Государственной думы, призывавший к «окончательному решению еврейского вопроса», Н.Е. Марков-второй закончил свою «патриотическую» карьеру консультантом гестапо. Г.В. Бостунич, автор книжонки «Масонство и русская революция» и пропагандист «Протоколов сионских мудрецов», дослужился до чина штандартенфюрера СС, а заодно получил и звание почетного профессора CC как непревзойденный эксперт по козням мирового еврейства. А отличавшийся патологическим антисемитизмом генерал П.Н. Краснов приветствовал нападение Гитлера на СССР и активно сотрудничал с нацистами, сражаясь на стороне врагов своего Отечества (он, между прочим, корил другого предавшегося немцам русского генерала А.А. Власова за недостаточно последовательную антиеврейскую пропаганду). Подобные примеры можно умножить. Думается, однако, что ни к патриотизму (в подлинном смысле этого слова), ни тем более к славе России они не имеют ни малейшего отношения.
Наши же герои, борясь со злом, стремились сделать Родину лучше и человечнее. А идеи справедливости и добра, как известно, всегда требуют защиты. Нуждаются в ней и Владимир Бурцев, и Василий Маклаков. А потому сегодня они — наши подзащитные, и мы должны защищать их от лжи и клеветы, невежества и обскурантизма, национальных фобий и предрассудков.
Лев БЕРДНИКОВ, США