Поэтический разговор

Прием иссяк. В последнюю минуту
Нетрезвый гость, ворча, бредет домой.
Я отдаюсь привычному маршруту:
Бульвар, направо, дальше — по прямой…

И — чем не чудо? — посреди столицы
Капеллу скрыла черная листва…
И вслед еще: разбуженные птицей
Рождаются забытые слова:

Про особняк в резной оправе сада,
Про пену густо пахнущих цветов,
Про опьяненья смутную отраду,
Про трели сумасшедших соловьев…

…Весенний морок смыт
замолкшим пеньем,
Но все же Клото затянула в нить
Пять рюмок водки, соловья в сирени…
И можно жить…
И можно дальше жить.
 

Биробиджан
Не горный лев, но гордый царь тайги
Украсил местный герб. Не Иордана
Поток ленивый — две других реки
Определили путь Биробиджана.
Евреи здесь не в большинстве, зато
Воспеты в бронзе — конно и со скрипкой,
И черных досок идиш золотой
Читает классик бронзовый с улыбкой.

Здесь производит хлебное вино
Еврейская семья — молва отчасти
Права. Но, право слово, не грешно
Выпаивать народ
«Еврейским счастьем»!

Проект не задался, но город жив!
А вместе с ним название и миф.
 

Яффа
Все началось, когда с утеса снял
Сын Зевса злополучную царевну.
О, Греция, начало всех начал, —
И здесь тобою напиталась древность…

На пядь земли пять раз по пять веков,
Историю прессуя, пали грузом.
На эти камни щедро лили кровь
Мамлюки, крестоносцы и французы.

Теперь — не цитадель, но сувенир,
В дыму харчевен скрылись бастионы.
Вдоль набережной — вечный рыбный пир,
Как месть Левиафану за Иону.

…Взойду к собору, сытно пообедав,
И вновь гляжу на скалы Андромеды.

Кодыма. 
Потерянный мир
В желтой пыли у вокзала
снуют пеструшки,
Облако яблони над загородкой редкой,
В чахлом пруду за храмом
орут лягушки…
Здравствуй, потерянный мир
неведомых предков!
Ломким асфальтом пройду
и стоптанной глиной,
Прячась от шумного центра в тени акаций.
Если бы только знать, за какие вины
Вам суждено было здесь оказаться…

Страхом хмельным по горящей
земле гонимы
Здесь схоронились, спасаясь
от худшей доли,
Или мечты о горнем Иерусалиме
Вам указали путь на холмы Подолья?..

Белые хаты презревших века окраин,
Дальше сквозь зелень белеют
костьми мацевы…
Знаю одно: вы здесь не нашли рая,
И за то, что нашли, заплатили
полную цену.

Под сенью немых имен,
под плитой убогой
На дне оврага рубец в пелене соцветий.
Вот он — последний холм
на вашей дороге,
На странном пути длиною
в двадцать столетий.

Ваша история здесь — закрытая тема:
Нет ни следа следов, ни эха стенаний.
Только надгробья, как голем,
лишенный шема,
Мрачно застыли на страже
воспоминаний.

Шаргород
Мацев усталых пыльная резьба
Сквозь высохшую траву серебрится:
Олень и лев, медведь и голубица,
И вдруг — подобье царского герба…

Давно евреи скорбной вереницей
Нейдут сюда, к отеческим гробам —
Местечко чисто вымела судьба:
Иные — здесь, живые — за границей.

Из синагоги, послужившей фортом,
Несет плодово-выгодным. С комфортом
В ней разместился соковый завод.

Уходит память из-под крыш кургузых,
И только след от сорванной мезузы
Забыть о прежней жизни не дает…

Одноклассникам
Ни горечи, ни печали,
Хоть в усмешке
завязла грусть...
Я чего-то не смог в начале,
А потом решил — ну и пусть!

Даже если в безумной были
Вдруг часы разбегутся вспять,
Вновь мы станем
такими, как были,
И другими не можем стать.

По евклидовым параллельным,
Отправляясь копить долги,
Мы считали —
молодо-зелено —
Их дарами, а дар — береги!
А теперь — вдруг —
откуда-то сорок...
Впрочем, цифра — не есть итог.
С высотою тончает морок,
И пейзаж меняется в срок.

Жизнь не сыграна, даже если
Опустел в день спектакля зал.
Вроде был такой —
Лобачевский,
И чего-то там доказал...

Содержаньем (спасибо, не формой!)
Каждый день на другой похож,
И привычка сделалась нормой
(что неплохо?) И все ж... и все ж...

Николай ПРОПИРНЫЙ, Россия