Коллекция личностей

«Поэт с лицом боксера, вылитый Феликс Штамм, “папаша” Штамм, как называли польскую легенду мирового бокса 1950–1960-х его выдающиеся ученики, мой кумир юных лет», — промелькнуло в голове, когда мы встретились впервые с Юрием Наумовичем Кушаком. И, по-моему, не ошибся. О том, что мой новый знакомый — поэт, мне, конечно, было известно. Но что в молодости у него был первый разряд по боксу, узнал гораздо позже. Впрочем, вот уже почти двенадцать лет постоянно убеждаюсь: если судить по бойцовскому духу и силе характера Юры, никакой он не перворазрядник, а настоящий гроссмейстер ринга, который называется «Жизнь».
Черты его лица еще в середине 1950-х формировали резкие холодные ветра Северного моря, где он служил дальномерщиком на эсминце. Но там же и тогда же начался его поэтический путь, не всегда легкий и не всегда гладкий, но удивительно чистый и нежный, как эти стихи:

Слегла олениха,
Да так и не встала...
У олененка
Мамы не стало.
Я его глажу,
С ладошки кормлю,
Я его очень,
Очень люблю.
И всюду за мной
Он скачет упрямо,
Пусть думает он,
Что я — его мама.
«Олененок»
Выражаясь высокопарно, на рубеже веков мы познакомились в работе над замечательной пьесой Е. Шварца «Голый король». Юра писал песни для нашего будущего спектакля. И делал это прекрасно. Потом наши творческие встречи постепенно переросли в чудесное общение. Юра читал свои новые стихи, потом мы неторопливо пили чай с пряниками и карамелью и — говорили. Уже в наступивших сумерках он продолжал читать:

Кто-то, кто-то, кто-то, кто-то,
Кто-то прячется в часах,
Словно взвешивает кто-то
Наше время на весах.
Часто, часто, часто, часто
Ждем мы чуда от него.
Одному отвесит счастье,
А другому ничего.
Тех, кто весел, весел, весел,
Кто влюбился, наконец,
Тех ни разу не обвесил.
«Песенка часов» к спектаклю
«Голый король»

Поэт-сказочник с лицом боксера. И с характером бойца.
Его мужеству и работоспособности можно только позавидовать. И сил для дела он никогда не жалеет. Помня о его грядущем 75-летии, хочется пожелать дорогому Юрочке крепкого здоровья! А попробуйте без этого издать многотомную «Антологию сатиры и юмора России XX века», которая воплощает важнейший культурный пласт.
Впрочем, у Юры много достоинств. Он чуткий переводчик детских стихов и заботливый отец, трогательный Гурий Львович Синичкин, пекущийся о своей красавице-дочери Лизочке, чудесном авторе и исполнителе собственных песен. Впрочем, доподлинно известно, что Юра охотно помогает многим, в ком чувствует талант.
Над нами прошла тучка… Наш «Голый король» так и не вышел. Юра очень переживал и на меня дулся. Мне тоже нелегко было скрыть боль и обиду. На кого? На себя, конечно, на себя. Виноват всегда режиссер. Одним могу себя утешить — тогда, много лет назад, мне очень повезло: познакомился с чудесным человеком и поэтом, философом и сказочником с детской наивностью:

Сказал приятель мне: «Прости,
Но что за ерунда
Про всяких птиц и про зверей
Писать в твои года.
Ты всюду видишь чудеса,
Но нет чудес, поверь:
Не может птица говорить,
Дружить со зверем зверь».
И я ему ответил так:
«Ты просто слеп и глух!
Об этом мне вчера сказал
На улице петух.
И это подтвердил пингвин
В присутствии моржих,
А если ты не веришь мне —
Пойди спроси у них.
Но если звери промолчат
Или зевнут в ответ,
То, значит, говорить с тобой
У них охоты нет».
«Разговор с приятелем», 1986

Ведущий рубрики — 
Александр ЕШАНОВ, Россия
Фото автора