Ирина Слуцкая: «Я только начинаю жить»

Последнее из перечисленного — пока только аванс на будущее. Но и о таком авансе многим нынешним асам своего дела можно было только мечтать. Вела суперрейтинговое шоу на Первом канале, снялась в кино, играет в театре, записывает клип. И не ведает покоя. Не девушка — ураган! В день интервью у Иры снова чемоданное настроение. Вечером поезд…
– Ира, что же вам дома не сидится?
– Потому что я такая! — смеется Слуцкая. — Сейчас очень много новых проектов, интересных мероприятий: показательные выступления, туры, концерты. Россия большая, вот и не сидится мне на одном месте.
– На кого же детей оставили?
– На няню — она у меня, безусловно, главная помощница. Но и мама, и супруг, и мои родственники, и его — все по мере возможности помогают.
– То есть вы не из породы сумасшедших мамочек, которые не отходят от своих чад ни на шаг?
– Вы знаете, может, и хотелось бы не отпускать от себя детей, но мне кажется: как моя маленькая дочка не должна, да и не может жить в том ритме, к которому привыкла я, так и мне неправильно было бы подстраиваться под ритм жизни пятимесячного ребенка. Поэтому находим компромиссы, точки соприкосновения. Когда бываю дома, конечно, всю себя посвящаю детям. Но старший, например, уже знает: у мамы работа — сегодня она уезжает, завтра приезжает. Недавно встречает меня в полдвенадцатого ночи: «Мама, ты только что с самолета?» — «Да, родной мой». — «Мы тебя встретили?» — «Да, встретили». — «Ну, и хорошо». Откинул голову и тут же уснул.
– Не могли бы, наверное, представить себе жизнь, которая подчинена только дому, детям?
– Мне очень сложно такое представить, практически невозможно. Я всю жизнь живу в этом ритме и чем дольше нахожусь в бездействии, тем скучнее мне становится. Конечно, дети — это безумно интересно. Но при этом я понимаю, что мне нужно все время развиваться, двигаться вперед, получать эмоции не только дома — подпитываться, скажем так, извне. Кроме того, я не могу существовать без публики, мне нравится работать для людей: люблю отдавать свою энергетику, получать ее из зала. То есть все хорошо в совокупности, жизнь должна быть разнообразной. Сами же знаете: если каждый день питаться одним и тем же, пусть даже самым вкусным блюдом, рано или поздно оно надоест. И зачем моим детям несчастная мама? А так: чем больше познаю, путешествуя по миру, тем больше смогу впоследствии привнести в их жизнь.
– Сейчас у вас интереснее жизнь, чем была в спорте?
– Она просто другая. Наверное, более насыщенная, потому что жизнь в спорте, конечно, очень ограничена. Есть жесткий режим, и крайне редко ты можешь его нарушить, потому что есть риск в нужный момент не исполнить сложный элемент. На себя времени практически не оставалось, только в промежутках между тренировками и в выходные. И то к выходным чаще всего накапливалась такая усталость от больших физических нагрузок, что хотелось только одного — покоя.
– Такая жизнь была долгие годы, и к ней можно было привыкнуть. Она стабильная, спланированная, предсказуемая. Уходить из спорта после Олимпиады-2006 страшно было?
– Но ведь наш спорт тем и хорош, что у него есть продолжение. Есть туры, показательные выступления, профессиональные чемпионаты. Так что перспектива рисовалась очень даже благоприятная. Сразу после Олимпийских игр я уехала в очень длительный тур по Америке, вернулась только в августе. А уже в сентябре начался проект «Звезды на льду».
– Но когда стояли на пьедестале, не думали же, что ждут на Первом. Не было соблазна остаться в спорте до Олимпиады 2010 года?
– Нет, не было. Все-таки я отдаю себе отчет в том, что могу и на что способна. Фигурное катание сейчас очень молодой вид спорта, побеждать начинают девочки в 20, 18, даже в 16 лет. Мне было 26, для фигурного катания это уже многовато. По физическим качествам, может, и могла бы тягаться с молодыми, но спорт, к сожалению, наполнен еще и политикой. Первый звоночек в этом смысле прозвучал для меня в Японии, где я блестяще откаталась в финале Гран-при, а встала на ступеньку ниже молодой японки, которая, скажем так, не была сильнее. Вот тогда я поняла, что, пожалуй, уже хватит, и поставила себе конкретную цель — поехать на Олимпийские игры в Турин, а затем завершить свою карьеру.
– Скажите, вести ледовое шоу сложнее, чем в нем участвовать?
– Признаюсь, мне не было страшно. Знаете почему? Потому что поначалу я вообще не понимала, что происходит. Может, когда вела уже третий раз, опасалась некоторых вещей — на тот момент появился некий опыт, и я уже знала, как это смотрится со стороны, как вести себя перед камерой. Точно так же и в спорте. Когда первый раз выходишь на лед — тебе море по колено. А через пять лет — имея за спиной титулы, звания — становится сложнее, потому что появляется ответственность, ты не имеешь права на ошибку.
– Такое впечатление, что наши прославленные фигуристы первое время пребывали в эйфории от той популярности, которая свалилась на них после ледовых телешоу. Отсюда, наверное, и все эти многочисленные романы-расставания. Действительно, телевизионная слава так больно бьет по голове?
– Давайте оставим романы-расставания тем людям, которые расстаются и влюбляются. А я могу сказать, только ориентируясь на собственные ощущения. Опять-таки — никто не понимал и не представлял себе, что это такое. Наверное, кого-то захлестывали эмоции, чувства… И потом, тут еще такой момент. На Олимпийских играх ажиотаж ведь тоже был сумасшедший. Но тогда еще в нашей жизни не было пресловутой «желтой» прессы и непорядочных журналистов, которые отслеживают буквально каждый твой шаг в погоне за «сенсацией».
– Вы были спортсменами, а стали звездами шоу-бизнеса, — вот и, что называется, получите-распишитесь.
– Да, у меня сейчас много интервью, съемок — это одна из составляющих моей жизни. Но я бы не назвала себя звездой шоу-бизнеса — просто занимаюсь тем, что мне интересно. Понятно, что у каждой медали есть две стороны. Да, наверное, я люблю быть на виду, делать что-то для людей. Обожаю аплодисменты, очень нравится внимание. Не буду лукавить, иной раз приятно, когда меня узнают, куда-то без очереди пропускают. С другой стороны, порой хочется убежать от всех, скрыться, чтобы никто не трогал, не подходил со словами: «Эй, Ирк, здорово! Ну-ка распишись!» А некоторые вещи просто возмущают: когда тебя караулят возле дома, потом всякие гадости пишут. Представляете, нас с мужем по пять раз в году «разводят». С кем-то встречаешься в кафе — все, завтра узнаешь про себя много нового и интересного. У меня-то, может быть, к этому выработался уже определенный иммунитет. Но такого иммунитета никогда не будет ни у родных, ни у друзей. Потому что даже близкие люди иной раз звонят: «Ир, а правда?..»
– Чем только вы ни занимались после спорта: снимались в кино, играли в театре, пели песни…
– А еще я сегодня написала картину. Похвастаюсь вам…
Ира достает из сумки мобильный телефон, показывает — на снимке: букет алых роз, нарисованных ее собственной рукой.
…Сама. Первый раз в жизни кисть держала. И столько разных занятий не оттого, что пытаюсь кому-то что-то доказать. Просто всю жизнь прыгать тройные прыжки невозможно. Моя спортивная карьера закончилась в 26 лет. И что, после этого я должна уходить на пенсию и пожинать лавры собственной славы? Если у меня есть возможность раскрыть еще одну свою грань и что-то попробовать, я обязательно этим воспользуюсь. Как, допустим, с этой картиной. Никогда в жизни о живописи я не думала. Но мне предложили. Да, поначалу испугалась, мне было страшно: а вдруг не получится. Но интерес перевесил, и я без зазрения совести пошла, взяла кисть в руку, сказала: давайте, учите. Или спела я песню. Не потому, что пытаюсь стать поп-певицей, отобрать чью-то славу и выступить вместо кого-то на «Песне года». Я записала эту песню, потому что она идет в поддержку Сочи. А Сочи, зимняя Олимпиада, как ни крути, имеет отношение к фигуристке Ире Слуцкой. То есть я просто открываю для себя новые стороны жизни. Если могу, то почему нет?
– Насчет театра — Армен Джигарханян как-то сказал, что…
– Кстати, недавно встретила его в кафе — представляете? Вообще, я никогда в жизни не брала ни у кого автограф, предпочитаю восхищаться людьми со стороны. Потому что иной раз просто думаешь: ну, чего я буду приставать? Сидит человек, отдыхает. Но в этот раз, клянусь, не сдержалась. Подошла, говорю: «Здравствуйте. Приятного аппетита». Он: «Ой, спасибо, Ирочка». Я от удивления аж рот раскрыла: надо же, и меня знают… Вот еще одна способность у меня есть очень хорошая — я до сих пор умею удивляться.
– Это заметно. Но — к словам Джигарханяна. Он как-то сказал, что неподготовленный человек на театральной сцене может запросто получить инфаркт. Первый свой театральный опыт без содроганий вспоминаете?
– Для меня первый опыт на настоящей сцене был в спектакле «Удачная сделка». Я выходила за руку с Володей Виноградовым, которого просто обожаю. Держу его, он спрашивает: «Чего у тебя руки трясутся?» — «Володя, мне страшно». Я понимала, что со мной рядом стоит настоящий актер! Я, Ира Слуцкая, сейчас выйду на настоящую сцену! От осознания этого действительно дух захватывало. Еще и потому, что понимала — видимо, тоже спортивная закалка, — что на меня будут смотреть, меня будут оценивать, и я не имею права опозориться, выглядеть нелепо. Конечно, это было безумно волнительно. Но ничего — справилась.
– А теперь, как опытная актриса, вылетаете на сцену без тени смущения?
– Нет, у меня по-прежнему трясутся коленки. Но я люблю учиться и буквально ловлю каждое слово опытных актеров, режиссера. Сначала думала: что же это такое? Как это они в спектакле живут? А выходишь на сцену — и реально живешь. Безумно интересно!
– В каком направлении будете двигаться дальше? От кого с нетерпением ждать новых предложений?
– Мой азарт просто зашкаливает. Когда мне что-то предлагают…
– Вы тут же, не раздумывая, говорите «да»?
Анна (подруга и директор Слуцкой): Она никогда не говорит «да». У нее один ответ на все вопросы: «Позвоните, пожалуйста, Анне». И если вдруг Ире страшно чего-то хочется, она старается быстрее набрать мой номер, чтобы опередить звонящего. Как с самолетом было: «Пожалуйста, Аня, я очень хочу летать. Согласись, отпусти меня, я тебя очень прошу. Пожалуйста, пожалуйста…»
– Да, самолетом, конечно, я ее просто убила.
– А что за история? Я не в курсе.
– Звонят и говорят: «Знаете, у нас такой проект — “Звезды за штурвалом”, нужно летать». — «Как летать?» — «Ну, спортивные самолетики, с инструктором…» А я только родила ребенка и понимала, что если сейчас скажу Анне, что предлагают полетать, она упадет в обморок. Перевела телевизионщиков на Аню, а сама быстрее ей звоню: «Аня! Самолеты! Полетели!..»
Анна: Я долго сопротивлялась…
– Меня подняли в небо, начали крутить-вертеть. Из самолета я вышла зеленого цвета. Аня всех убеждает: «Вот видите, у нее не получается! Все, все!..»
Анна: А сама про себя думаю: «Слава Б-гу, что она зеленая!» Садимся в машину, Ира хватается за руль, поднимает голову: «Аня, когда мы в следующий раз должны летать?»
– Скажите напоследок: хотите, чтобы дети повторили ваш путь? Не секрет же, что многие бывшие спортсмены такую картину видят только в страшном сне.
– А давайте рассмотрим такую ситуацию. Подходит ко мне ребенок и говорит: «Мам, а это чьи коньки?» — «Твои». — «Мои? Тогда пошли кататься». Мы приехали на каток, вышли на лед — не стоял вообще ни минуты, все время падал. И так полтора часа. Выходим, на улице устраивает скандал: «Пусти меня, я хочу еще». Спустя какое-то время приезжаем снова. Я зашнуровала Артему ботинки, он вышел на лед, говорит: «Отпусти меня». — «Сынок, ты упадешь». — «Мама, отпусти!» И все, и он пошел. Сам. Со второго раза. Я сижу и думаю: что буду делать, если когда-нибудь он придет и скажет: «Мам, я хочу кататься, хочу стать фигуристом». Ну, неужели я обрублю все на корню и скажу: «Ни в коем случае»?..
Дмитрий Мельман, Россия