Крутые повороты Петра Подгородецкого

«Мой первый педагог заработал третий инфаркт»
Петр Подгородецкий родился в семье музыкантов и получил классическое музыкальное образование. В будущем, когда клавишник работал в различных рок-группах, зачастую он был там единственным профессионалом.
– Моя мама, Виктория Ивановна Подгородецкая, была эстрадной певицей, она всю жизнь проработала в Мос­концерте, — вспоминает музыкант. — У нее в трудовой книжке было всего две записи: «Поступила на работу» и «Вышла на пенсию». Мама очень любила музыку из «Серенады Солнечной долины». Она постоянно репетировала, в том числе с известным концертмейстером и пианистом Давидом Владимировичем Ашкенази. Все это происходило на моих глазах, так что профессионально я стал заниматься музыкой уже с шести лет. Меня отдали в капеллу мальчиков при Гнесинском институте. Через два года перевели в музыкальную школу поближе к дому. Там мне повезло с педагогами по фортепьяно. Правда, мой первый педагог заработал на мне третий инфаркт, и 7-й класс я уже заканчивал с педагогом-женщиной. Если первый учитель дал мне хорошую технику, которой я до сих пор и живу, то вторая научила вкладывать в игру больше чувств и эмоций. Я им обоим очень благодарен. В консерваторию я не пошел, так как попал в армию. Играл в оркестре, пел в хоре, руководил вокально-инструментальным ансамблем, вообще много чем занимался.
Когда я оканчивал третий курс в музыкальном училище при консерватории, объявили первый набор на джазовое отделение в Гнесинку. Я собрался туда поступать, пришел к себе в учебную часть, чтобы забрать документы. А к этому времени я, единственный из училища, уже два года пел в камерном хоре Московской консерватории. И летом мы должны были ехать в Италию на хоровой конкурс. Мне в училище сказали, что документы не отдадут. А я в то время запал на Оскара Питерсона. С трудом достал его «Джазовую школу», причем чуть ли не начальные уроки. Это был ксерокс не лучшего качества, и надо было ковыряться с лупой, чтобы разобрать ноты. А еще больше приходилось разбирать на слух. Причем когда я ставил пластинку, то сидел и плакал, потому что полагал — так я не сыграю никогда!.. Потом стал злиться: почему же не сыграю?! Пробовал — и получалось.

Эпоха «Поворота»
А потом мальчик с классическим музыкальным образованием стал рок-музыкантом. Рассказывает Петр Подгородецкий:
– После армии в 1978 году я попал в тусовку студии ГИТИСа, где познакомился с Андреем Макаревичем, Александром Кутиковым, Сашей Градским, группой «Високосное лето». Кутиков перетащил нас с Ефремовым из «Високосного лета» к Макару (Макаревичу. — Ред.), от которого в то время ушли Маргулис и Колагоев. Кутиков, будучи другом Макара, очень за него переживал и хотел его поддержать. Так я оказался в «Машине времени».
Отношения с легендарной группой у Петра складывались непросто — он дважды покидал «Машину времени». Сейчас его практически ничего не связывает с этой группой. Но то время, когда музыкант работал с Андреем Макаревичем, Петр вспоминает позитивно: «Первой и последней по-настоящему популярной в СССР (а не только России) группой была «Машина времени», — говорит Петр Иванович. — Наша музыка звучала в каждом городе и поселке, на каждой танцплощадке тысячи местных групп играли наши песни, на них выросло целое поколение людей, в том числе и музыкантов. Миллионы знали и любили нас. Покойный Майк Науменко, сам великолепный рок-н-рольщик, назвал то время эпохой «Поворота». И это было так!»

Концерт под пулями и танцы под «минус»
В середине 1980-х Петр Подгородецкий два года поработал с Иосифом Кобзоном. «Просто пахал, — уточняет он. — За два года — два выходных!.. Одно из ярких впечатлений тех лет — концерт в Афганистане. «Мы выступали на сопке, где из досок была сколочена сцена, — вспоминает Петр. — Все происходило в горах. Напротив, в нескольких километрах от нас — гора, а позади нас плац, на котором стояла установка “Град”. Мы выступаем, солдаты сидят, слушают. И вдруг прямо посередине песни они дали залп. И соседней сопки — как не бывало! Мы на сцене все присели, при этом продолжали играть, а Иосиф Давыдович пел. Но было очень страшно… Оказалось, что на этой сопке наши бойцы засекли противника».
А это — совсем другая история. Когда Подгородецкий расстался с Иосифом Давыдовичем, то собрал свой коллектив: он и четыре танцовщицы. «Плясали под “минус” все, и я тоже, — уточняет он. — У нас был хороший учитель, хореограф старой школы, который поставил нам номера со степом». Но эта курортная история вовсе не про танцы на сцене. А про то, как артистов выселяли из гостиницы. До этого Петр никогда не попадал в подобные истории — всегда вел себя прилично, как интеллигентный человек. Зато его танцовщицы оказались такими оторвами — как говорится, мама, не горюй.
«Дело происходило в Геленджике — лето, море, — рассказывает Петр. — Вдруг посреди ночи ко мне вбегает администраторша гостиницы с “халой” на голове, как положено в те годы, и заявляет: “Я ваших артисток выселяю!” Выяснилось, мои девушки напились и затащили к себе на второй этаж каких-то мужиков. Вот такая ситуация — руководитель коллектива, то есть я, тихо-спокойно сижу у себя на первом этаже, совершенно трезвый, смотрю телевизор, и тут — на тебе! А я думаю: куда же они пойдут, на панель, что ли? Тогда я предложил администраторше выселить меня, а девушек оставить. Меня и выселили. Слава Б-гу, что с нами в программе работал местный коллектив из Геленджика. Их руководитель приютил меня в своем доме».

Братья Бери российского розлива
В 2005 году Петр Подгородецкий и Роман Трахтенберг задумали новый оригинальный клубно-танцевальный проект — они решили запеть по-еврейски. Все начиналось весьма банально: «Когда мы познакомились с Трахтенбергом, то сразу нашли много общего — любовь к выпивке, женщинам, к игре в казино. Рома предложил мне этот проект, — говорит Петр. — Мы вспомнили детство, когда слушали “Сестер Берри”. Поняли, что сегодня как раз чего-то подобного и не хватает. Мы планировали петь вдвоем, танцевать, показывать разные сценки».
Петр и Роман называли себя «братьями Берри российского розлива», или дуэт «МорЖи» (морды жидовские). В конце 2005 года вышел альбом «МорЖи. Кошерные песни о главном». Туда вошли такие песни, как «Тум-балалайка», «Хава нагила», «Бублички» и другие лучшие еврейские композиции.

Еврейский синдром
Образ скандалиста буквально прилип к Петру Подгородецкому. Для этого были и объективные причины. Например, второй раз он ушел из «Машины времени» не по своей воле. «Меня попросту выгнали, — признается музыкант. — Было больно и обидно, потому что сделано это было в совершенно неприемлемой форме…» Когда вышла книга Подгородецкого «Машина с евреями», где он весьма жестко прошелся по своим коллегам, разразился скандал.
Разнообразие талантов Петра Ивановича не исчерпывается всем, о чем он вкратце рассказал радиослушателям. Еще он работал на радиостанции «Серебряный дождь» и на телевидении. Но и тут не обошлось без скандалов.
Когда Петр вел авторскую программу на «Серебряном дожде», то позволил себе выпустить в эфир стихотворение «История с гимном», написанное поэтом Вадимом Степанцовым. Все бы ничего, но стихотворение полностью состояло из мата. За это Подгородецкого со всей командой уволили.
Отношения с телевидением сложились более удачно, благо передача «История сбитого летчика» шла в записи, а не в прямом эфире. Сначала Петра пригласили в качестве героя, а потом предложили стать ведущим.
…О своем еврейском происхождении Петр Иванович долго не догадывался. Его семья была напугана событиями 1930-х годов, и от него скрывали, что он имеет отношение к «избранному народу». Тайное стало явным, когда Петр написал песню «Фрейлехс», позвонил маме по телефону и сыграл свое сочинение на рояле. А потом произнес: «Колись! Ну, не может русский человек написать такое за полтора часа!» Только тогда Виктория Ивановна призналась в еврейских корнях сына…
Записала Татьяна ЛАРИНА, Россия