Веселый израильский бунт

Этот призыв нашел отклик среди тель-авивской молодежи, и в течение нескольких дней доселе вполне благопристойный буржуазный бульвар превратился в своеобразный кемпинг, заселенный, кстати, поначалу тоже вполне буржуазной молодежью. Журналисты охотно интервьюировали обитателей этого городка протеста, который, в отличие от других объектов жилищного строительства в стране, рос не по дням, а по часам. Сначала палатки можно было сосчитать на пальцах двух рук, уже через пару дней для подсчета пришлось бы снимать обувь, а еще через пару дней счет перевалил за сотню.
Студенты — народ веселый и в создание этого лагеря протеста вложили немало креатива: здесь были и остроумные стенгазеты, и карикатуры на политиков, и даже экзотические постройки. Я, например, видел вполне экзотичную фанерную выгородку, которая напоминала декорацию спектакля в манере старого реалистического МХАТа. На этой своеобразной сцене находились красивый диван, кресло-качалка с торшером, подключенным к электросети, стенка была оклеена обоями и украшена портретом и рогами невинно убиенного лося. А еще мне довелось увидеть сооружение, где на металлической раме были установлены одна над другой две двухместные туристические палатки. Щит возле этого сооружения гласил, что это «дуплекс по тель-авивски».
«Протестанты» поселились на бульваре всерьез и надолго, благо израильское лето без дождей к этому располагает. Они устроили под навесом большой «культурный центр», где проводили собрания и концерты, организовали «полевую» (точнее, «бульварную») кухню с выбором блюд, которому позавидовала бы любая советская столовая самообслуживания. Пример тельавивцев, которых ревнивые жители более бедных городов тут же обозвали любителями суши и кальяна (а они, действительно, с удовольствием потребляли и то, и другое), вскоре вдохновил и жителей других городов. Такие палаточные городки стали вырастать как грибы (несмотря на отсутствие дождей) в парках многих израильских городов — от Метулы на севере до Эйлата на юге.
Надо сказать, что это движение протеста народ с энтузиазмом поддержал. И дальше все развивалось по сюжету русской народной сказки «Теремок». К «мышке-норушке» и «лягушке-квакушке» стали «подселяться» другие недовольные нынешним положением вещей. Список тем для протеста стал стремительно разрастаться. Одни требовали решения жилищной проблемы, другие говорили о непристойно высоких ценах на основные продукты питания и электротовары, третьи добивались снижения цен на бензин, четвертые были недовольны заоблачной платой за детские садики, пятые — чрезмерно высокими налогами для среднего класса, шестые — чрезмерно низкими налогами на богатых, седьмые… восьмые… девятые… и так далее.
Все это впоследствии объединилось под одним универсальным лозунгом, он же речовка для скандирования на демонстрациях: «Народ требует социальной справедливости!»
Жизнь в палаточных городках была веселая. Рестораны, расположенные по обеим сторонам бульвара, круглосуточно кормили борцов за справедливость пиццей по сниженным ценам, ночи напролет звучали песни под гитару и проходили дискотеки. Выступить перед «палаточниками» почитали за честь лучшие рок-группы и эстрадные певцы Израиля. В общем, это был скорее веселый фестиваль, чем протест «сердитых молодых людей». Дальше — больше. Известно правило политиков: если не можешь подавить какое-то движение, постарайся его возглавить. Желающих возглавить или, по крайней мере, присоединиться к протесту, нашлось немало. Причем самое парадоксальное, как среди оппозиционных политиков, так и среди политиков, входящих в правительственную коалицию.
Вообще, внезапно выяснилось, что все, включая главу правительства, поддерживают движение за социальную справедливость, и стало совершенно непонятно: против кого же направлен этот протест? К движению присоединились религиозные поселенцы, требуя расширить строительство в Иудее и Самарии. А также крайне левые, требующие прекратить уже ведущееся строительство в Иудее и Самарии. Все они ходили на одни и те же демонстрации, которые стали новым видом досуга на исходе субботы. Эти демонстрации на центральных площадях Тель-Авива, Иерусалима и других городов превращались в бесплатные концерты с участием эстрадных звезд первой величины.
Театр абсурда достиг высшей точки, когда государственная железнодорожная компания выделила дополнительные поезда для доставки демонстрантов, протестующих против политики правительства. Одна большая демонстрация сменялась еще большей. Наконец, организаторы протеста заявили о своих планах организовать по всей стране миллионную демонстрацию — «мать всех демонстраций» (сразу почему-то вспомнил Маяковского: «Кто сказал “мать”?») Если учесть, что все население страны с учетом глубоких стариков, детей, ультраортодоксов, не принимающих участия в такого рода протестах, и т. д. — чуть меньше восьми миллионов, то станет ясно, что планку поставили завышенную, зато эффектную.
Одна компьютерная компания даже разработала систему подсчета демонстрантов, основанную на подсчете мобильных телефонов на площади. На экране телевизоров, на которых шли прямые репортажи с демонстраций, каждые две-три минуты сменялись цифры: 180 тысяч, 210 тысяч, 250 тысяч… В итоге был установлен рекорд, который не попал в израильскую Книгу рекордов Гиннесса только по причине отсутствия таковой: 450 тысяч демонстрантов требовали социальной справедливости. Причем каждый понимал под этим термином что-то свое. Немало усилий потратили представители протестующих, чтобы привести свои требования хоть к какому-то общему знаменателю. Эти требования были переданы в специально созданную правительством комиссию. Комиссия работала полтора месяца и выработала рекомендации, которые, естественно, не могли удовлетворить никого из протестующих. Это напоминало знаменитую басню Михалкова про слона-живописца, чьи друзья критиковали картину, исходя из своих вкусов и интересов. Да и опыт жизни в Израиле показал, что даже самые хорошие рекомендации, увы, как правило, не воплощаются в жизнь.
…«Фестиваль» закончился. В начале октября палатки протеста были ликвидированы. Превратившаяся в кошмар жизнь обитателей квартир на бульваре Ротшильда постепенно входит в нормальную колею. Правда, надо сказать, что за три месяца в палаточном городе не было ни одной пьянки с мордобоем! Израильский бунт — многосмысленный и забавный — улегся. Впрочем, этот бунт чем то напоминает Карлсона, живущего на крыше: «он улетел, но обещал вернуться». Лидеры палаточного протеста говорят, что если правительство не примет действенных мер по улучшению социально-экономического положения в стране, они организуют «мать матери (то есть бабушку?) всех демонстраций» и побьют так и неутвержденный рекорд по количеству демонстрантов. И им теперь уже можно верить.
Лев АВЕНАЙС, Израиль