Тогда, в 1979...

 Елена Литинская
 13 января 2012
 4098

В Ладисполи Окончание. Начало в № 1016 Только мы проехали знаменитый своей бесконечностью туннель, как все разом переменилось к лучшему. Сашка перестал кашлять. Женя блаженно улыбался. Даже свекровь кончила причитать, что она не доживет до Америки, приподнялась и уставилась в окно. Метаморфоза какая-то! Италия встречала нас по-итальянски голубым небом и ослепительным солнцем, как будто радовалась нашему приезду. Мы прибывали в Венецию, и это была реальность, а не сон.

К сожалению, единственное, что нам удалось увидеть в Венеции, — это вокзал. (Конечно же, на экскурсию по городу нам поехать не предложили. Это не входило в программу приема беженцев. Но так хотелось хоть одним глазком глянуть на красивейший город мира!) Сам город с его каналами и палаццо остался где-то в стороне. Прямо у вокзала, под охраной итальянской мафии (теперь уже не от мусульманских террористов, а от итальянских коммунистов, для которых беженцы из Советского Союза были идеологическими противниками), нас погрузили в автобус. Автобус должен был проехать через всю Италию и доставить пассажиров в Рим. Кондиционер в автобусе не работал. К полудню наступила невыносимая жара. Не спасали ни открытые окна, ни поток воздуха, проникавший через люк в крыше. Невыносимо хотелось пить. Кузнецовы снова оказались рядом. Запасливая Зина предложила нам бутылочку минеральной воды и даже бумажные стаканчики. Полегчало. Ведь впереди была заветная цель — «римские каникулы», о которых столько хорошего написали в Москву те, кто прошел этот путь до нас.
Наконец, многочасовая поездка по знойной Италии закончилась. Мы благополучно прибыли в роскошное дачное место недалеко от Рима — Казалотти. Нас разместили на чудной вилле, сиявшей позолоченными дверными ручками, керамической плиткой, мраморными лестницами и огромными балконами-верандами. Наша комната сияла чистотой, обилием света и пространства. Да, это тебе не гостиница «Данау». Обслуживали виллу хорошенькие, дружелюбно настроенные к беженцам молодые девицы, которые весьма неплохо говорили по-английски.
Вилла в Казалотти казалась настоящим раем. В магазин за продуктами идти не было надобности. Итальянцы приняли нас на полный пансион. Завтрак, обед и ужин подавали расфасованными в упаковках из фольги, целлофана и пластика. Еда была не слишком вкусной, зато без готовки и в новинку. Словом, настоящий санаторий, который, к сожалению, продлился только десять дней. За это время все эмигрантские семьи были обязаны снять себе жилье в других предместьях Рима: Ладисполи или Остии. Мы с Женей и Кузнецовыми несколько раз ездили туда на поезде. В Ладисполи было немного дороже, чем в Остии, зато красивее. Денег, которые нам выдавал ХИАС, все равно на жизнь не хватало. (Чтобы как-то просуществовать, впоследствии Жене и мне пришлось продавать на толкучке сувениры, одежду, столовые приборы. В ход пошел даже советский фотоаппарат «Зенит».)
Гриша Кузнецов предложил снять квартиру в Ладисполи. «Если уж нам суждено вкусить “римские каникулы”, то эти каникулы должны быть настоящими, вблизи моря и сказочных вилл», — объяснил он. Мы с Женей полностью полагались на житейскую мудрость Гриши и согласились.
Как только мы поселились в Ладисполи, Гриша и Алик Кузнецовы сразу получили в ХИАСе работу разносчиков писем и уведомлений для эмигрантов. Платили мало, но работа была не пыльная. Все же это был дополнительный источник дохода, о котором остальные эмигранты могли только мечтать. Многие откровенно завидовали везунчикам Кузнецовым.
В Ладисполи мы прожили почти три месяца в квартире, которую снимали пополам с Кузнецовыми. Мы были бедны, у нас не было гражданства и паспортов, но зато у нас была молодость, силы и мечты, которые под золотыми лучами итальянского солнца крепли, чтобы потом осуществиться в Америке. Каждый день мы купались в приветливо-теплом Тирренском море и загорали на странно-черном песке. Мы отнюдь не голодали, поедали вволю спагетти, помидоры и фрукты и запивали недорогим итальянским вином. Иногда мы варили кур или жарили котлеты, проворачивая куриное мясо в тяжелых, привезенных из Союза, мясорубках. Нарезали салаты, заправляя их настоящим итальянским оливковым маслом. Обедали почти всегда вместе с Кузнецовыми, которые взяли над нашей «беспомощной» семьей добровольное шефство.
Квартира наша находилась на самом верхнем этаже, и огромная крыша служила нам открытой верандой. Почти каждый вечер мы вытаскивали стол со стульями на крышу и ужинали под открытым небом. Ужины затягивались допоздна. Никогда мне не забыть итальянское звездное небо. Оно было бархатно-черным, как черный песок Тирренского моря, а звезды светили так ярко, что не нужны были свечи. Женя подливал нам с Зиной вина, курил одну сигарету за другой и повторял почти стихами: «Эх, ребята, ребята! Запомните римские ночи, запомните их навсегда!»
Как-то раз сидели мы в нашем «пентхаусе», ужинали: как обычно в том же составе отмечали наше успешное прохождение интервью в американском посольстве. На столе было много разных вкусностей, которые мы с Зиной ухитрились приготовить, невзирая на скромные средства. К вину по случаю торжества наши мужья добавили бутылку водки. Сидели долго, до полуночи, ели, пили, шутили, говорили об Америке. Как-то она примет нас, обласкает ли? Или, быть может, обдаст холодно-презрительным равнодушием? Гриша и Женя изрядно выпили, раскраснелись и вступили в совершенно идиотский спор о выборе страны для эмиграции. Кузнецов как будто забыл, что мы уже прошли интервью в американском посольстве и тупо-пьяно твердил, что в Америку ехать нечего: там эмигрантов и без нас хватает, особенно в Нью-Йорке. Ехать надо только в Канаду или Австралию. В крайнем случае, в Новую Зеландию. В этих странах для нас еще есть какие-то возможности.
Женя уже давно затаил злобу на удачливого Кузнецова. В прошлом преуспевающий московский дантист, Гриша Кузнецов был необыкновенно сметливым. И все-то он знал! Какие вещи взять с собой для продажи в Риме, как вести себя для успешного прохождения эмиграции в Канаду и т. д. Мы с Женей и моей свекровью привезли с собой неимоверное количество вещей, которые в Италии продавались, но, что называется, со скрипом, и для Америки оказались абсолютно не нужными. У Кузнецовых было двое детей, в общем, большая семья, но они сумели обойтись лишь четырьмя чемоданами, и привезли ровно столько и таких вещей, которые были необходимы для жизни в Италии и великолепно распродавались на толкучке. Иностранных языков ни Гриша, ни Зина не знали, но, тем не менее, как в Австрии, так и в Италии Гриша чувствовал себя почти как дома, будто существовала некая рука, которая уверенно вела его семью по тернистому пути эмиграции.
Хмель ударил Жене в голову, и его злоба на Гришу наконец выплеснулась наружу во всем своем пьяном безобразии.
– И все-то ты, парень, знаешь, куда ехать и что брать с собой. Видали мы таких! Ты часом не засланный, не на КГБ работаешь? — выпалил Женя.
– За такие слова в п-п-риличной компании бьют морду! — заикаясь, отпарировал Гриша и встал из-за стола.
– В морду, говоришь, бьют. Ну, сволочь, получай. — Тут Женя тоже встал из-за стола и ударом в челюсть уложил Кузнецова.
Зина закричала: «Караул, убивают!» — и бросилась к мужу. Я пыталась унять распоясавшегося пьяного Женю, но безуспешно. Как только Кузнецов поднялся с пола, Женя нанес ему еще пару ударов, и тот уже не смог встать на ноги, только стонал. Я оцепенела, не зная, что делать. Сообразительная Зина побежала на кухню, налила в кастрюлю холодной воды и окатила водой потерявшего контроль Женю. Подействовало. На этом пьяная эмигрантская разборка закончилась. Разукрашенный побоями Кузнецов грозился пожаловаться в ХИАС и даже обещал позвонить в американское посольство, чтобы «хулигану Жене» не дали разрешение на въезд в Америку. Но обещания так и остались обещаниями, никуда он не позвонил, никому не пожаловался.
– Видно, все же рыльце-то у нашего Гриши в пушку, — многозначительно изрек Женя.
До отъезда в Америку мы с Кузнецовыми больше не общались. Я понимала, что, может быть, Женя в своих предположениях прав, но мне было дико стыдно за эту гнусную пьяную драку. И жалела я не Гришу, который потом несколько недель ходил в темных очках, прикрывая увечья, нанесенные разъяренным Женей, а Зину. «Ей-то за что этот кошмар? Она такая тихая, милая, добрая...» Мне не хватало ее дружбы и сестринской заботы. Перед нашим отлетом в Нью-Йорк я пыталась попросить у нее прощения за Женю, но она со мной даже говорить не захотела.

– А что ты здесь делаешь, в Бруклине? Вы же вроде в Канаду собирались, — удивилась я.
– Не пустили нас в Канаду. Сидели мы в Италии целый год и в конце концов поехали, как и вы, в Америку. Сначала в Чикаго, потом в Нью-Йорк. Жизнь не сложилась. Гриша не сумел сдать экзамен на дантиста. Подрабатывал протезистом на кеш. А полгода назад заболел и умер. Я английский так и не выучила, ухаживала за пожилыми американцами. Дети выросли. У меня четверо внуков. Все уехали в Калифорнию, а я тут пока осталась.
– Зин! А можно я запишу твой телефон? Созвонимся как-нибудь, посидим, поболтаем. Мне тоже есть о чем рассказать. Знаешь, мы ведь с Женей потом разошлись.
– Меня это нисколько не удивляет... Вот мой телефон, записывай.
Елена ЛИТИНСКАЯ, США



Комментарии:

  • 19 января 2012

    Гость Елена Шапельникова, Израиль

    Написано легко, с юмором. И сегодня все кажется довольно смешным и забавным. А в действительности путь в эмиграцию - вечная зарубка на нашей памяти. Пережив такое, люди никогда не будут прежними. И хоть многие это отрицают, горечь, а порой и злоба, остаются на всю жизнь.

  • 18 января 2012

    Вера

    Согласна с Галиной Пичурой. Могу только добавить, что впечатление лёгкости оставляет послевкусие грусти. Тонко переданы все эти нюансы, почти неощутимо, а осадок довольно весомый. Поздравляю с удачей!

  • 14 января 2012

    Галина Пичура

    Целая эпоха - в одном, весьма лаконичном, повествовании. Динамично, легко и интересно. Очень живые герои, и все это звучит как хроника, переданная в художественной форме. Кажется, что и я там была и даже унимала дерущихся... Хотя мой эмигрантский путь Ленинград - Нью-Йорк происходил в другое время и по иному сценарию. Спасибо за рассказ!

  • 13 января 2012

    Гость

    страшно интересно читать такие рассказы о «той волне»! Мы и представить себе не могли, как все это тогда выглядело, все эти «беженские истории». Казалось - наоборот, «беженцам» было в чем-то проще - их кто-то куда-то вез, устраивал, давал небольшие пособия по первости... а вон оно как все было на самом деле...


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции