Ах, этот Лотман!

А какие-нибудь полвека назад в Тарту, в университет, где преподавал профессор Лотман, приезжали молодые ученые со всего Советского Союза: от Новосибирска до Киева, приезжали послушать Лотмана, подышать его свежими идеями. Как гениальный филолог и человек Юрий Михайлович был притягательным центром небольшого интеллектуального сообщества людей. Он не был диссидентом, но он мыслил глубоко и оригинально, чего совсем не было в советском литературоведении. В 1960-е годы он создал тартуско-московскую семиотическую школу. Им был сформулирован так называемый принцип Лотмана. Суть его: в любую переходную, темную эпоху самый страшный удар принимают на себя те, кто ниже средней массы (уродливее, глупее) и кто выше ее намного (умнее, красивее). Лучше всех выживают середняки. Они побеждают в естественном отборе, и это их жизненное торжество означает конец всей культуры, а в итоге и природы.
Юрий Михайлович Лотман родился 28 февраля 1922 года в Петрограде в еврейской интеллигентной семье. Отец — адвокат, мать — врач. Юрий был младшим, а старше его были три сестры (как у Чехова). В первых классах Лотман учился в немецкой школе. Когда он ее окончил, она уже перестала быть немецкой. В школе имелась старая библиотека, в ней часами сидел любознательный мальчик. В 4-м классе он познакомился с историей Геродота.
1930-е годы. Это было суровое время, и, как вспоминал впоследствии Лотман, минимум у трети класса родители были расстреляны. Но тогда из-за юных лет он не мог понимать подлинную суть событий, происходивших в СССР, мечтал бежать в Испанию — защищать испанский народ от фашистов. Ну, и конечно, как все, ждал, когда же наконец грянет мировая революция. А еще Лотман был редактором школьной газеты. Из-за правдивости заметок его частенько били. Опять же еврейский мальчик...
Окончив школу отличником, Лотман без экзаменов был принят в Ленинградский университет, но вскоре грянула финская война, и он очутился на передовой в качестве связиста в артиллерийском полку. Потом разразилась Отечественная война. Он прошел солдатом всю войну и, демобилизовавшись, вернулся на филфак университета доучиваться. Ему повезло: он учился у блистательных ученых-филологов, таких как Мордовченко, Максимов, Смирнов, Гуковский. Все они были истинно научными зубрами, в конечном счете таким зубром стал и сам Лотман. В университете Лотман встретил свою любовь и будущую верную супругу Зару Минц, которая занималась изучением творчества Александра Блока.
В 1950 году Юрий Лотман получил диплом, и это совпало с разгулом государственного антисемитизма, прикрытого названием «борьба с космополитизмом». Университетский выпускник со значительными печатными работами, сталинский стипендиат, участник войны, награжденный орденами и медалями, с выдающейся хвалебной характеристикой — и что?! В Ленинграде его никто не хотел брать на работу из-за пресловутого пятого пункта. И только в провинциальном Тартуском учительском институте не побоялись взять на работу еврея.
Из Тартуского учительского института Лотман вскоре перебрался в Тартуский университет и там занялся докторской диссертацией о русской литературе преддекабристского периода. В 1960 году Лотман — заведующий кафедрой русской литературы, она стала цитаделью свободного исследования и творчества. Юрий Михайлович соединил лингвистические изыскания с открытиями кибернетики и стал рассматривать явления культуры в широком спектре, применяя к ней и новую науку семиотику. Во всем этом Лотман стал пионером в СССР. И к нему потянулись не только ученые, но и сотни мыслящих интеллигентов. До сих пор бытует легенда, как однажды Юрий Лотман, проходя мимо своего дома в Тарту, увидел свет в своем кабинете и сказал своим спутникам: «А Лотман все работает...»
Лотман работал, но не дремала и цензура, она нещадно кромсала университетские сборники «Труды по знаковым системам», ища в их академичности скрытые идеологические смыслы. Под подозрением находились и «летние школы», проводившиеся под Тарту в 1970-е годы. До конца 1980-х профессор Лотман, уже будучи крупной величиной европейского и даже мирового масштаба, был невыездным. А вдруг сбежит?! А тем временем его идеи двойного влияния (жизни на искусство и искусства на жизнь) и вариативности восприятия («игра» между автором и читателем) путешествовали по миру без всяких виз.
В далеком 1949 году Борис Эйхенбаум жаловался в дневнике: «Думаю, что надо пока оставить помыслы о научной книге. Этого языка нет — и ничего не сделаешь». Этот язык создал Юрий Лотман, использовав старые наработки Общества изучения истории поэтического языка (ОПОЯЗ) 1920–1930 годов, прежде всего труды Юрия Тынянова.
Событием в культурной жизни страны стал цикл передач Юрия Михайловича по телевидению «Беседы о русской культуре», которые были объединены в книгу c таким же названием с подзаголовком «Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века)». Лотман подписал книгу в набор, но вышедшей в свет ее не увидел — 28 октября 1993 года его не стало. Он прожил 71 год.
В своем последнем интервью газете «Молодежь Эстонии» Юрий Лотман рассуждал о сомнении: «...Чем больше человек знает, тем больше он сомневается... Когда мы видим политика, который точно знает, что надо делать, который не сомневается, то в лучшем случае это глупый политик, а в худшем случае — опасный... Главный принцип демократии в том, что от безусловной истины мы переходим к праву на сомнение, к представлению об ограниченности своего знания и несовершенстве своих самых, казалось бы, правильных идей...»
В другом интервью «Более всего опасна победа», данном газете «Известия», Лотман отмечал: «Легкого времени нет. Человеку, который мыслит, и человеку, который имеет совесть, не может быть и не будет легко. Он все время находится, с одной стороны, под властью сомнений, а, с другой стороны, под властью раскаянья…» Так говорил Юрий Лотман, профессор с изысканно-старомодным аристократизмом, с седыми вислыми усами и внешностью, чем-то напоминающей внешность Альберта Эйнштейна.
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия