Станет ли Китай первой экономикой в мире?

И не пожалели. Впечатление было очень сильное. Но не от масштабов. К тому, что всего будет много, я как раз был готов. А от мощи, проявляющейся на каждом шагу. Пекин — колоссальный город, по сравнению с которым Москва кажется поселком городского типа. Он бесконечен, с невообразимым количеством небоскребов, перемешанных с унылыми кварталами советского типа. В Шанхае такого советского наследия нет, западную часть города можно сравнить разве что с Манхэттеном. Но если Манхэттен американцы строили 200 лет, то все китайские небоскребы появились в течение 21 года.
Мы ехали из Пекина в Шанхай на поезде, который несся со скоростью 310 километров в час по специально построенной для него эстакаде на высоте нескольких десятков метров. Вагоны поезда были похожи на салон самолета. Я прошелся по ним — не встретил ни одного европейца. И каждый пассажир сидел, держа в руках или ноутбук, или айфон, или айпод.
Вопросы абсолютной некошерности китайской кухни — жуткой помеси свинины с жуками, тараканами, осьминогами и вообще любой живностью — нас нисколько не смущали. Разве что запах. Не знаю, какова его природа, то ли приправа, то ли жир какой-то, но мимо многочисленных киосков с китайской едой, весело предлагающих неожиданную снедь (например, шампуры с черными скорпионами), я пробегал, зажимая нос. Но и при этом еле справлялся с тошнотой.
Мы с женой взяли чемодан кошерной еды и замечательно питались, используя из китайских продуктов только помидоры и минеральную воду. Ну, и еще кофе. Кстати, необычайно дорогой — 30 шекелей чашка (примерно 7 долларов).
А в субботу, когда вся группа поехала на завод по производству шелка, мы пошли в Бейт-ХАБАД, благо, он оказался всего в 25 минутах ходьбы от нашей гостиницы. И выиграли. Шелковые платья, галстуки и шарфики в изобилии предлагают вам на любом рынке, а вот пообщаться с израильтянами, которые уже несколько лет живут в Китае, можно только в синагоге.
Главное, что рассказали нам эти ребята, свободно говорящие и читающие на самом распространенном в стране диалекте мандарин, — Китай никогда не станет первой в мире экономикой. Почему? По одной простой причине — у китайцев творческая жилка развита слабо. Взять что-то придуманное другими, производить в огромных масштабах и с хорошим качеством — это китайцы умеют. Но самим додуматься до чего-то совершенно нового — слабо. Идет это от воспитания — ребенка не учат подчеркивать свои отличия от других, не учат спорить. Это у евреев в ешиве лучшим учеником всегда считался тот, кто сумел задать раввину вопрос, на который тот не смог ответить.
В китайской школе спорить с учителем запрещено. И уж тем более ставить ему каверзные вопросы. И, кроме того, советское прошлое все еще сильно. Не надо забывать, что в Китае у власти находится компартия. Давно уже я так не смеялся, смотря официальные новости. Когда по первому телеканалу (в Китае их больше 60) идут репортажи о посещении партийными сановниками каких-то предприятий, это сильно напоминает то, что мы видели по советскому телевидению, когда товарищ, скажем, Демичев посещал «КамАЗ». Причем до таких мелочей, что от смеха удержаться невозможно…
Коммунисты у власти, следовательно, нет правовой базы, являющейся гарантией и свободы предпринимательства, и защиты предпринимателя. Сегодня в Китае темпы развития сумасшедшие. Но если завтра компартия решит пойти другим путем, то всему этому просперити наступит конец.
Нам показали в Шанхае несколько огромных зданий, принадлежавших когда-то еврейскому семейству Сасун. Все они были реквизированы после победы коммунистов в конце 1940-х годов. Кто может поручиться, что нечто подобное не произойдет в будущем? И поэтому из-за двух факторов — отсутствия творческого элемента и отсутствия гарантированной безопасности — Китай первой экономикой стать не сможет никогда. Так что дети наши пусть спокойно совершенствуются в английском…
Меня, конечно, интересовала и еврейская община. Сегодня в Пекине есть Бейт-ХАБАД, а в Шанхае — целых три. Но предназначены они исключительно для туристов, бизнесменов и еврейских студентов из США и Франции, занимающихся по различным программам в местных университетах. Еврейской общины здесь больше нет. Хотя еще сравнительно недавно, 100 лет назад, она насчитывала около 50 тысяч человек. И именно в ней произошло нечто удивительное: Шанхай стал единственным местом в мире, где не восточноевропейские евреи (остюде) получали помощь от евреев западных стран, а наоборот.
В начале 1920-х годов в Шанхае оказалось более 20 тысяч российских евреев, бежавших от ужасов большевистской революции. Они очень быстро преуспели при помощи, кстати, сефардской общины, существовавшей в городе с середины XIX века. А после прихода Гитлера к власти именно в Шанхае, где не требовалась виза, нашли приют около 20 тысяч австрийских и немецких евреев. Когда под нажимом немцев захватившие Шанхай японцы устроили в городе еврейское гетто, в него свезли только европейских беженцев. Русских евреев японцы считали уже коренными жителями. И русские евреи пожертвовали немалые средства, чтобы снять квартиры для своих соплеменников, помогали им с питанием, лечением и даже построили культурный центр с синагогой. Существующий до сих пор.
Кстати, о гетто. После возвращения из Китая кое-кто из моих попутчиков сказал, что в Израиле у них появилось ощущение пребывания в крохотном гетто. Да, конечно, масштабы несопоставимы. Но разве дело в расстояниях, высоте зданий и количестве народа на улицах? Илья Эренбург когда-то обыграл знаменитую фразу Лермонтова и написал так: «Люблю отчизну я, / Но странною любовью. / А что здесь странного? / Она — одна».
Самое же сильное впечатление от поездки я получил, вернувшись в Израиль. Лето в нашей стране, оказывается, сухое и прохладное…
Давид ШЕХТЕР, Израиль
Фото автора