Третий, четвертый, пятый…

 София Вишневская
 25 апреля 2013
 3059

В Вене есть музей фильма «Третий человек». Десять лет назад Британский институт кино признал его лучшим британским фильмом всех времен. Американская киноакадемия присудила премию «Оскар» за лучшую операторскую работу Роберту Краскеру. В этом году фильму исполняется 65 лет. Значит, время для размышлений было… Ценность не растворилась во времени. А стала еще более очевидной и явной. «Третий человек» — счастливое стечение обстоятельств, совпадение талантов, желаний и времени.

Грэм Грин написал сценарий, режиссер Кэрол Рид снял историю, которую можно считать криминальным детективом. А можно и философской притчей о добре и зле. С использованием всего двух красок — черной и белой. И многочисленных полутеней — аргументов. Только ли черным бывает зло и кристально белым — добро? В этом смысле фильм похож на шахматную партию. Когда не выигрывает никто. Разбиты черные, на поле боя полегли белые. Победила справедливость, не сделав счастливым никого.
Мертвые и полуживые выжившие. Финал — дорога с кладбища.
Лента Мебиуса — все начинается на кладбище и там же заканчивается похоронами одного и того же человека. По имени Гарри Лайм. Только первый раз — это фикция, инсценировка своей гибели, второй — мертвее не бывает.
Ветер гонит листья. Дорога в оба конца почти пуста. Осень. Нуар* — изысканный жанр, графически точный, выверенный, мистически тревожный. Он в темных тонах теней, силуэтов, раскачивающихся уличных фонарей, бросающих случайный и неверный свет. Фантастическая игра черного и белого. Черный — это нулевая яркость любого цвета. Белый — максимальная яркость любой краски. При понижении яркости белый становится серым, а потом и черным.
Осознанные «завалы» вертикалей при съемке людей средним планом, тени, развалины, поздние сумерки и звуки шагов. Другая реальность, где все, как в королевстве кривых зеркал. Звуки дождя, потоков воды, шум подводных струй, водостоков. Плащи с поднятыми воротниками, надвинутые шляпы, почти невидимые лица красивых женщин. Нагнетание страшного, неизбежного — детектив в стиле нуар страшнее обыкновенного детектива именно по нервному напряжению и ожиданию — сейчас что-то произойдет.
Ждешь с замиранием. Почти всегда — лабиринт, где скрывается смерть. Почти всегда — ловушка, в которую человек загоняет сам себя или его загоняют. Почти всегда спор дня и ночи, тени и света, души и разума.
Я не теряю надежды на то, что те, кто не видел «Третьего человека», посмотрят фильм, поэтому сюжет пересказывать подробно не буду, хотя очень люблю это делать. И у меня ни разу не получилось пересказать его одинаково.
Тема с вариациями. Хотя условно все выглядит довольно просто и ясно. Послевоенная Вена поделена на четыре зоны — американскую, русскую, французскую и английскую. Центр австрийской столицы патрулируют союзные войска, по одному от каждой державы. Язык общения — «плохой немецкий», сообщает диктор, «но ребята неплохие, делают все, что могут».
Под сенью Иоганна Штрауса в городе процветает черный рынок, спекуляция, мутная вода поддельных документов, лекарств, валюты. Послевоенная разруха — поле наживы. Все нужно доставать — покрышки, чай, сахар, сигареты. Все перепродается. Дорого все… кроме человеческих жизней.
В «голубом» Дунае плавает труп. Этот магический кадр особенный в своей равнодушной простоте. Плавает и плавает. Ни жалости, ни любопытства. Хроника времени. Огромные состояния сколачиваются из нужды и нищеты. Даром приобретаются бесценные коллекции. В театре идут комедии. Публика смеется…
И вот в Вену по приглашению своего друга Гарри Лайма (Орсон Уэллс) приезжает «счастливый, как жаворонок, без гроша в кармане» Холли Мартенс (Джозеф Коттен). Друзья юности — автор вестернов «Смерть на ранчо два креста» и «Одинокий всадник из Санта-Фе» и рэкетир — «худший из всех копавшихся в этой грязи». Все происходит как в дешевых романах — в тот момент, когда Холли прибывает в австрийскую столицу, Гарри везут на кладбище. Хорошее начало.
Холли Мартенс со своим саквояжем (оставить негде) успевает на панихиду. Отпевание скудно, малолюдно. И у хоронящих лица картонные, ложно-скорбные, искусственные. Только два человека на этой прощальной церемонии похожи на людей — красивая женщина и английский майор, стоящий чуть поодаль. Собственно, с этого момента и начинается криминальная драма.
Писатель не верит в то, что его друга машина сбила случайно, и он самостоятельно начинает расследование. Оно похоже на черновик детектива: еще не понятны все действующие лица, не раскручен сюжет, не придумана интрига, финал в тумане. Ему предстоит найти, сдать полиции, устроить ловушку, застрелить друга, того третьего человека, которого он так искал. По его неосторожности погибнет консьерж, будет убит сержант.
Цена гуманизма и внезапного прозрения. Каждый раз задаешься вопросом: что движет человеком? Чувство справедливости, желание выжить (или выпить), обогатиться, понять. Быть любимым.
Зависят ли люди от времени, в котором они живут, или времена для выбора всегда одинаковые? Предательство друзей — особый вид предательства? Или такой же, как все остальные?
И наталкиваешься на главный вопрос: «А кто ты сам? И можешь ли кого-то осуждать?» Орсон Уэллс и Джозеф Коттен, достойные партнеры по жизни, — друзья-противники Гарри Лайм и Холли Мартенс.
В кино, как и в жизни, все настолько запутано, что отрицательный герой (он спекулирует дефицитным пенициллином, украденным в военных госпиталях) Гарри Лайм вызывает симпатию, и хочется, чтобы его не поймали. Он живет с такой откровенностью порока и обаятельной энергией, с такой убежденностью в своей правоте, что конкретное зло становится более привлекательным, чем абстрактное добро.
Писатель Холли Мартенс — персонаж условно положительный — таких чувств не вызывает. Почему? Оба играют то, во что верят. И если для этого нужно убрать кого-то с пути, то почему же этого не сделать. Победить может только один. Но от проигравшего остается несколько фраз, которые лишают покоя: «В Италии во время тринадцатилетнего правления семьи Борджиа у них были сплошные войны, террор, убийства и кровопролитие, но они произвели Микеланджело, Леонардо да Винчи и Ренессанс. В Швейцарии у них была сплошная братская любовь, пятьсот лет мира и демократии — и что они произвели? Часы с кукушкой».
Война или мир, нажива или гуманность? Вопросы сложные. Ответы простые. Мир, добро, человеколюбие.
Слова, слова, слова… Цена им три копейки. Если вы когда-нибудь будете в Вене, прокатитесь на колесе обозрения в старом парке Пратер и обязательно посмотрите сверху вниз, на людей. Это черные точки. И припомнится фраза из фильма: «Точки — это люди на земле…Тебе действительно будет жаль, если одна из этих точек остановится навсегда. Если я тебе предложу по 20 тысяч фунтов вместо каждой остановившейся точки, что ты скажешь? Чтобы я оставил деньги себе, или начнешь прикидывать, сколько точек ты смог бы удалить».
В фильме нет положительных героев. Все обманывают, лукавят, хитрят, притворяются. Разве только женщина правдива (Алида Валли) и английский сержант Пейн. Его прекрасно играет Бернард Ли. Майор Каллоуэй (Тревор Хорвард) — человек профессиональной чести, должен поймать третьего человека любой ценой. И писатель, инженер человеческих душ, ловится на его сентиментальный крючок — дети-жертвы. Плюшевый медвежонок, с которым уже никто не будет играть. Почему добро всегда выглядит так неубедительно?
Как российского человека, а, по сути, советского меня неприятно задевают некоторые эпизоды, которых нет в романе Грэма Грина.
Видимо, это дань идеологической составляющей времен холодной войны. «Пинок под одеялом».
Но... мы все последователи Пушкина: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство».
Англия России не враг, что вы! — союзники, друзья, соратники.
Но что-то у этих русских не так. Разве может человек в этом дурацком треухе сравниться с европейцами? А где может спрятаться бандит, убийца, предатель? Конечно же, в советской зоне оккупации… под прикрытием, естественно, хитроумного еврея майора Бродского.
Похож на раввина продавец воздушных шаров. Он предлагает пустынной ночью никому не нужный товар. И с жалкой улыбкой надежды смотрит на вас. Купите!
И вот среди такого философского и событийного хаоса на черном асфальте фильма пробивается зеленая травка настоящего английского юмора. Удивительно смешного, придающего повествованию интонацию чего-то находящегося за пределами разума. Один «укус попугая» чего стоит, а фразы:
– Я хотел, чтобы вы поговорили о кризисе веры.
– Что это?
– Я думал, вы знаете? Вы же писатель.

– Я собирался остановиться у него. Но он умер...
– Б-же, как неудобно.

Или:
– Когда Вы видели его в последний раз?
– В тридцать девятом.
– Когда началась эта заварушка?
При аресте героини офицер французской армии напоминает, что она забыла взять с собой губную помаду, и любезно протягивает тюбик.
Таких эпизодов в фильме множество, только нужно слышать, что говорится. И как…
Происхождение черного юмора напрямую связано с нуаром. Ирония, насмешка, притворство, доведенное до абсурда. Вдруг начинаешь слышать музыку, которая звучит с самого начала. Еще на титрах возникают тонкие горизонтальные полосы. И аккорды... непонятно на чем играют, какой инструмент звучит. И пока «голос от автора» не сообщит: «Соло на цитре Антон Карас», не поймешь, что полосы — струны цитры, старинного австрийского инструмента. Но только где-то к середине фильма догадываешься, что цитра — музыкальный ключ фильма. Его насмешливая интонация. Слегка ироничный звук, легкий, доброжелательный, немного покровительственный, но понимающий и прощающий. Взгляд Б-га на свое подопечное человечество. Взгляд, которому одинаково привычны и естественны как смерть, предательство, ложь и грязь, так и жизнь, любовь, верность и красота. Главное, что жизнь продолжается, а отдельные люди так или иначе умирают.
«Жизнь скоро кончится, и будем ли мы радоваться или горевать — все равно, ни за то, ни за другое нам потом не заплатят», — шутил Ремарк. Гарри Лайму понравилась бы такая формулировка.
Известно, как музыкально оформляют страхи, шорохи, испуг. Как создается настроение. Звучит кларнет, ноет контрабас… Шаги, тени, страшно, тревожно, все нагнетается — трубы с сурдинами.
А в фильме так свежо, оригинально, легко.
У цитры, конечно, сфера применения ограниченная, но в этом фильме — находка. Единственная и неповторимая цитра мирового кинематографа.
В фильме «Третий человек» так много неповторимого и во многом непревзойденного, что лишать себя удовольствия видеть это — по меньшей мере расточительно. Если вы действительно любите хорошее кино. Особенно шедевры.
София ВИШНЕВСКАЯ, Россия
______
*Нуа́р (фр. film noir — «черный фильм») — жанр американского кинематографа 1940–1950-х годов, запечатлевший атмосферу пессимизма, недоверия, разочарования и цинизма, характерную для американского общества во время Второй мировой войны и в первые годы холодной войны. («Википедия»)
Награды: «Оскар» — лучший оператор (1951). Британская киноакадемия — лучший британский фильм (1950). Каннский фестиваль — Гран-при (1949).



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции