Рукописи не горят

В скромной квартирке Екатерины Васильевны хранятся фронтовые записи отца. Многое из них попало в его знаменитые очерки или составило документальную основу романов «За правое дело» и «Жизнь и судьба». По этим же материалам написана первая большая вещь о войне – повесть «Народ бессмертен». В жизни Василий Семенович многое брал на себя. Екатерина Васильевна вспоминает рассказ отца о поезде, шедшем в сторону фронта. В вагоне военные; среди них, естественно, и евреи. По вагону идет солдат и говорит каждому: «Ах ты, жид! Тебя на фронте не видели. По тылам ошиваешься?». Связываться с таким никто не хочет, и подонок беспрепятственно бредет по вагону и, наконец, подходит к подполковнику Гроссману. Тот сгреб его в охапку и отволок в комендатуру… Описан в дневнике писателя и такой случай. На конвой, ведущий дезертира в трибунал, налетает группа немцев. Конвоиры сразу же разбежались, a конвоируемый убил двоих фрицев, третьего привел с собой в трибунал. «Ты кто?» – спрашивают его там. И слышат в ответ: «Судиться пришел». Феномен смелости всегда занимал Гроссмана. Сам он был человеком очень смелым и гордился солдатской медалью «За отвагу», которую получил именно за отвагу. – Когда-то отец, – рассказывает Екатерина Васильевна, – поведал мне о своем наблюдении: рассердившись, человек перестает бояться. Мне вспоминается в этой связи такой послевоенный уже, житейский эпизод. Сидели втроем – он, наша близкая знакомая и я. Были подозрения, что квартира прослушивается, а отец разговорился и увлеченно вел «криминальные» по тому времени речи. Приятельница наша ему несколько раз делала знак: «Потише». Он понижал тон, потом снова увлекался и говорил громко. Так раза три, на четвертый рассердился и загремел во весь голос раздраженно и в то же время лихо, со смеющимися глазами: «Я не понимаю! Если люди ставят микрофоны, значит, они хотят слышать, что здесь говорят. Так пусть слушают!» Следующую историю Екатерина Васильевна пересказала со слов старого отцовского приятеля кинодраматурга Алексея Каплера: – Отец ненадолго приехал в Москву с фронта, у него в коммуналке на улице Герцена собрались друзья, фронтовые корреспонденты. Стук в дверь, входит человек: «Василий Семенович, вам нужно немедленно ехать в Кремль, там вам будут вручать орден». Подумав несколько мгновений, отец неожиданно ответил: «Знаете, я не поеду. Мы тут с товарищами встретились, с фронтовиками. Такая хорошая компания. Не хочется ее рушить. Пусть уж мне орден дадут позже, не в такой торжественной обстановке». …С Михаилом Зощенко Василий Гроссман познакомился после пресловутого доклада Жданова – в самый разгар травли. В архиве писателя сохранился такой черновик письма: «Дорогой Михаил Михайлович! Я слышал о том, что Вы болеете. Не надо болеть! От души желаю Вам здоровья, душевной силы, покоя, прихода хороших дней. Хочу сказать Вам о моем постоянном и всегда неизменном уважении к Вам, вашему таланту и труду. Крепко, крепко жму Вашу руку». Такое же необходимое для души письмо получил через несколько лет и он сам: «Дорогой Василий Семенович! Я думаю, мне не надо объяснять Вам, как я ко всему этому отношусь. На душе омерзительно до тошноты. И почему не разрешаются сейчас дуэли, черт возьми! А книга все-таки есть! И продолжайте ее, ради всего святого! Верю в победу правого дела! Крепко, крепко жму руку и обнимаю. Ваш Виктор Некрасов». Василий Гроссман умер в 1964 году совсем не старым, ему было только пятьдесят восемь лет. Умер от рака, но многие, в том числе и дочь, считают, что в могилу его свела не болезнь, а арест романа, газетные кампании, жестокие проработки коллег по писательскому цеху. К счастью, среди коллег попадались и светлые личности. Такие, как сам В.С Гроссман, как А.Т. Твардовский, как В.П. Некрасов… Фото: Екатерина Короткова