«Каждое интервью — мой ребенок»

– Сэм, расскажите, пожалуйста, про свое первое интервью.

– Начну издалека. Почти десять лет в еврейской газете «Форвертс» (США) я писал аналитические обзоры, очерки о людях, сводки новостей по штату Нью-Йорк. Однажды, когда я готовил сообщение о прошедшей в Рочестере выставке коллекции менор, подаренной городу пенсионером генералом Мироном Луисом, я вдруг понял, что смогу лучше донести информацию до читателя, если поговорю с самим генералом. Ведь только он мог ответить, почему начал собирать меноры, по какому принципу их отбирал, какова история отдельных приобретений и, наконец, почему решил почти 200 менор подарить городу. Мы встретились дома у Луиса. После почти часовой беседы с ним и его супругой все стало на свои места. Материал получился ярче и живее. Именно так родилось мое первое интервью, вышедшее под названием «Царский подарок генерала Мирона Луиса». Делая материал о генерале, я ощутил, что форма интервью предоставляет репортеру немалые дополнительные возможности. В ходе такой беседы происходит более искренняя эмоциональная оценка событий. При этом порой можно узнать такие детали, которые без личного контакта узнать подчас невозможно.

– В вашей книге 36 интервью. Какие интервью вам кажутся наиболее удачными?

– На этот вопрос лучше ответят читатели. Каждое интервью — мой ребенок. А разве можно о своих детях сказать, какой лучше, а какой хуже? Все одинаково дороги. Среди тех, у кого я брал интервью, писатели Аркадий Ваксберг, Ян Гросс, внучка Шолом-Алейхема Белла Кауфман; создатель Гугла Сергей Брин; профессор Роман Ямпольский; экономист Денис Розин; кинорежиссер и сценарист, автор 33 фильмов Агнешка Холланд; доктор славистики, автор многих книг по русской архитектуре Уильям Брумфилд; выжившие в Холокосте ученый и бизнесмен Феликс Зандман, сводная сестра Анны Франк Ева Шлосс. Это, наконец, Рутка Ласкер, которую можно назвать польской Анной Франк. И много других неординарных личностей.

– Как вы находите  кандидата для интервью?

– Хороший вопрос. Действительно, очень важно найти человека. Неправда ли, ситуация чем-то напоминает Диогена, который ходил по городу с фонарем и говорил: «Ищу человека»? Я искал человека, который должен, что называется, «зацепить». Причем не только меня, но и читателей. Я должен был почувствовать, что этот человек — личность. Не хочу хвалиться, но тут, конечно, в выборе, если так можно выразиться, «правильного» кандидата определенную роль играет знание жизни, знание людей, наконец, интуиция.

– Сэм, прежде чем встретиться с вами, я думал о том, какие вопросы я бы мог задать. Вы тоже готовите вопросы заранее?

– Готовлю, конечно. Более того, правильно подобранные вопросы — важнейшая часть интервью. У меня нет определенной системы. Все зависит от человека, с которым беседуешь. Скажем, если речь идет о нашем профессоре славистики и знатоке русской архитектуры, то нужно было постараться составить вопросы так, чтобы Брумфильд смог бы ответами максимально раскрыть цель и содержание своих работ. Это с одной стороны. А с другой — моя задача как журналиста подтолкнуть собеседника к открытому разговору, к разговору, что называется, по душам.

– О каком интервью было труднее всего договориться?

– Мне очень хотелось взять интервью у основателя Гугла Сергея Брина. Его судьба — яркий пример человека, который сделал карьеру, как профессиональную, так и финансовую, своей головой, своими руками, начиная, что называется, с нуля. Создав самую мощную поисковую систему, он, по существу, сделал революцию в интернетном общении. Видимо, желающих поговорить с Брином было много, потому что на мои многочисленные звонки и письма в пресс-службу Сергея я получал, вежливо-дипломатичный отказ: «Позвоните через неделю. Сейчас господин Брин занят» Короче, как только, так сразу. Тогда я набрался наглости и пошел в атаку на грани фола и заявил: «Поскольку я никак не могу добиться ответа на мои вопросы, у меня не остается иного выхода, как опубликовать свое сообщение под заголовком «Интервью, которого не было». Тем более что у меня для этого есть достаточно информации о вашей компании». На следующий день Сергей позвонил мне домой. Позже, для расширения информации я обратился к отцу Сергея, профессору Михаилу Брину. Ответы последнего позволили донести до читателей более общую картину становления семьи (я бы сказал, династии) Бринов вообще и Сергея, в частности.

– Мне очень понравилось интересное и содержательное интервью с внучкой Шолом-Алейхема. Она сразу согласилась поговорить с вами?

– Да, сразу. Особенно когда узнала, что я пишу для еврейской газеты и что интервью будет посвящено памяти ее знаменитого деда. Кстати, разговаривали мы на русском языке, на котором Бэл говорит совсем неплохо.

– Были ли лица, которые отказались давать интервью?

– К сожалению, были. Во-первых, не получилось интервью с Людмилой Улицкой. Она никак не реагировала ни на звонки, ни на письма с просьбой провести интервью по ее книге: «Даниэль Штайн. Переводчик». Почему? Трудно сказать.

– Какое интервью было самым сложным, самым необычным?

– Наверное, в техническом отношении самыми сложными и довольно необычными были два интервью. Правильнее их было бы назвать даже не интервью, а круглыми столами. Первое было посвящено 100-летию Бэл Кауфман. При поддержке главного редактора сетевого еженедельника «Мы Здесь» Леонида Школьника мне удалось привлечь к этой встрече главных редакторов ведущих еврейских газет и журналов, писателей, историков и деятелей культуры США и Европы. Всего 18 человек. Сложность заключалась еще и в том, что стол-то был хотя и круглый, но виртуальный. Я попросил всех участников подготовить по три вопроса к Бэл Кауфман. Потом, исключив неизбежные повторения, выбрал вопросы, которые показались мне наиболее интересными. Учитывая, что вопросы задавали знатоки еврейской культуры, роль мне выпала весьма ответственная.

Другим столь же необычным было интервью с главными редакторами 12 ведущих еврейских газет и журналов. Как бумажных, так и интернетовски. Интервью было посвящено 30 летию «Шалома» Я разослал всем по несколько одинаковых вопросов. Самое поразительное, что ответили на вопросы все. Без исключения.

– Большинство героев ваших интервью — евреи. Это случайно или вы специально искали лиц с пятым пунктом?

– Не случайно. Просто большинство моих интервью связано с Холокостом, а, значит, с евреями и, что не менее важно, с их спасителями — неевреями. Начало такой «серии» (2003 г.) положили две важные для меня встречи: с выжившей в Освенциме Евой Шлосс, сводной сестрой Анны Франк, и с семьей Арендт, которую в центре Берлина спасали 70 (!) немцев. К сожалению, оба эти случая, судя по откликам, были мало известны читателям. Затем было интервью с создателем фильма «Штетл» евреем Мразинским о трагической гибели евреев польского местечка Брянск во время Второй мировой войны.

– Касались ли вы в разговорах с собеседниками-евреями израильской или еврейской тематики?

– Тема Израиля, различные аспекты еврейской тематики, вне зависимости от политических взглядов моих собеседников — евреев, поднималась постоянно. Это понятно. Все мы глубоко переживаем все, что происходит на нашей исторической родине.

Лев МАДОРСКИЙ, Германия

Книга Сэма Ружанского «Разговоры по душам»: США, Бостон: изд-во M-GRAPHICS PUBLISHING, 2014 г..