БОМБА ДЛЯ ГИТЛЕРА

В принципе, Гитлер испытывал недоверие к новым видам вооружения. Его кругозор ограничивался представлениями, сложившимися в годы Первой мировой войны. Но после первых успешных испытаний Гитлер заинтересовался ракетами. В 1943 году Вернер фон Браун показал Гитлеру цветной фильм о полетах ракет. Гитлер был восхищен и присвоил 28-летнему конструктору звание профессора. Альберт Шпеер как руководитель военной промышленности считал ошибочным решение Гитлера создать баллистические ракеты во что бы то ни стало. Немцы каждый день собирали и отправляли в сторону Англии 24 ракеты «Фау-2». Каждая несла боевой заряд мощностью в одну тонну. А союзники в том же 1944 году обрушивали на территорию Германии ежедневно 35 тысяч бомб. Иначе говоря, самый дорогой проект оказался и самым бессмысленным. Доработать созданную там же, в Пенемюнде, зенитную ракету «Вассерфаль» Вернер фон Браун не успел. От этой самонаводящейся ракеты в то время не мог уйти ни один бомбардировщик. Немецкие ракеты не спасли Третий рейх. Плодами работы немецких ракетчиков воспользовались уже после войны СССР и США. Ни советские, ни американские конструкторы не умели ни создавать жидкостные ракетные двигатели такой мощности, ни разрабатывать системы автоматического управления ракетами. Поэтому первая советская ракета была просто копией немецкой. А вот если бы Гитлер получил атомную бомбу, это, вероятно, могло бы повлиять на ход войны. Что произошло бы с Англией, если бы на Лондон обрушились не «Фау-1» и «Фау-2», а ракета с ядерной боеголовкой? И британская столица была бы полностью уничтожена, как это случилось с Хиросимой в августе 1945 года? Но министр Шпеер не назвал вторую причину неудачи немецкого атомного проекта: нацисты изгнали из страны лучших физиков. «Существует примитивный вид антисемитизма — это борьба против евреев как таковых. Примитивные антисемиты считают, что проблема решена, если евреи не имеют больше права принимать участие в политической, культурной и экономической жизни нации. Но существуют еще евреи не по крови, а по духу. Таких бациллоносителей называют «белыми евреями». Более всего заметен еврейский дух в области физики. Самый заметный его представитель — Эйнштейн. Все великие открытия и научные достижения в области естественных наук следует отнести на счет особых способностей германских исследователей к терпеливому, прилежному и конструктивному наблюдению природы. Германский исследователь в так называемой теории всегда видит лишь вспомогательное средство. Еврейский дух выдвинул на передний план догматически провозглашенную, оторванную от действительности теорию относительности». Эта тирада была напечатана в журнале «Черный корпус» — органе СС. Автор статьи — крупнейший немецкий физик, лауреат нобелевской премии Йоханнес Штарк. Штарк стал поклонником Гитлера еще в 20-е годы. После неудачной попытки нацистского путча в Мюнхене в 1924 году Штарк публично заявил о своем признании Гитлера: «Его честность и внутренняя цельность, которые мы встречали в великих исследователях прошлого — Галилее, Кеплере, Ньютоне, Фарадее, восхищает нас в Гитлере и его товарищах. Мы узнаем в них близких нам по духу людей». Штарк был идеологическим антисемитом. Если физик принимал теорию относительности, Штарк заносил отступника в список «белых евреев». Но если физик стоял на правильных позициях, ему прощалось все. Из-за «расового дефекта» профессора Густава Герца, полуеврея и лауреата Нобелевской премии, отстранили от преподавания в Техническом университете Берлина. Штарк нашел своеобразный аргумент в его защиту. Он написал в Союз немецких студентов: «У профессора Герца в его внешности, поведении и научной деятельности нет ничего еврейского». Единомышленником и соратником Йоханнеса Штарка был еще один лауреат Нобелевской премии — Филипп Ленард. Он именовал экспериментальную физику «нордической наукой», а теоретическую физику считал «всемирным еврейским блефом». «Чрезвычайно важно пересмотреть все открытия в физике, сделанные неарийцами, — писал Филипп Ленард. — Для этого лучше всего обратиться к открытиям их наиболее видного представителя, чистокровного еврея Альберта Эйнштейна. Его теория относительности должна была изменить физику. Фактически эта теория полностью обанкротилась. Более того, она никогда и не могла быть правильной. Еврейская физика — это извращение основ арийской физики». Между тем теоретическая физика оставалась непонятной не имевшим серьезных познаний в современной математике. «Несмотря на накопившиеся горы литературы, — писал Штарк, — теоретическая физика не принесла ничего нового». Штарк сильно ошибся: не прошло и десяти лет, как теория относительности и квантовая физика позволили создать атомную бомбу, которая изменила мир. Сразу же после прихода национал-социалистов к власти физической науке в Германии был нанесен тяжелейший удар. Штарк и Ленард получили невиданную власть в науке. Теперь они решали, кто имеет право заниматься физикой в Германии. Примерно четверть всех физиков, прежде всего ученые-теоретики, начиная с самого Альберта Эйнштейна, лишились работы, потому что они были евреями или не принимали национал-социализм. Потом Штарк взялся за так называемых белых евреев. Он набросился на нобелевского лауреата Вернера Гейзенберга, единственного человека, который мог создать Адольфу Гитлеру ядерное оружие. Штарк написал еще одну статью для органа СС «Черный корпус». В ней говорилось: «В 1933 году Гейзенберг одновременно с учениками Эйнштейна — Шрёдингером и Дираком — получил Нобелевскую премию. Это решение находящийся под еврейским влиянием Нобелевский комитет принял демонстративно, это прямой вызов национал-социалистической Германии. Гейзенберг принадлежит к наместникам еврейства в жизни немецкого духа. Эти люди должны исчезнуть так же, как и сами евреи». Но Гейзенберг не спешил отдаться на милость судьбы. Он написал личное письмо рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, опровергая все обвинения и прося у Гиммлера защиты. У него были основания полагать, что рейхсфюрер со вниманием отнесется к его письму. Отец Гиммлера и дедушка Гейзенберга преподавали в одной гимназии. Ответ пришел только через год, в июле 1938 года, когда Гейзенберг, отчаявшись, уже собирался покинуть Германию. «Поскольку Вы были мне рекомендованы моей семьей, — писал рейхсфюрер СС, — я распорядился особенно тщательно и особенно строго разобраться с Вашим делом. Я не одобряю нападки на Вас журнала «Черный корпус» и воспрепятствую тому, чтобы такие нападки повторялись». Почему Гиммлер вступился за «белого еврея» Гейзенберга и выступил против преданного национального социалиста Штарка? Гиммлер решил использовать Гейзенберга. У рейхсфюрера СС были своеобразные научные взгляды и интересы. Он верил в переселение душ и считал, что в нем нашел новое рождение первый немецкий император Генрих I. Он создал внутри аппарата СС исследовательскую организацию «Аненэрбе» («Наследие предков»). Первоначально речь шла об исследованиях в области германистики. Но во время войны гуманитарные дисциплины отодвинулись на задний план. Приоритет получали «научные исследования, имеющие целевое оборонное значение». Внезапная поддержка со стороны Гиммлера избавила Гейзенберга от полицейских репрессий. Но «национально мыслящие» немцы по-прежнему видели в нем «белого еврея». Он хотел получить место профессора физики в Мюнхенском университете, но получил отказ. Имперское министерство просвещения обещало это место представителю «арийской физики». Однако с началом Второй мировой войны сторонники «арийской физики» стали терять лидирующее положение. Армию и министерство вооружений интересовала не идеология, а перспективы создания ядерного оружия. Группа Ленарда и Штарка была в этой области бесполезна. В 1939 году Гейзенберга призвали в армию и отправили в управление вооружений вермахта. Вместе с другими физиками он изучал возможность практического использования атомной энергии. Идея атомного оружия заинтересовала генерал-полковника Фридриха Фромма, который возглавил управление вооружений сухопутных сил вермахта. Новое супероружие давало Германии шанс выиграть войну. Генерал Фромм поделился своими мыслями с министром вооружений Альбертом Шпеером. В мае 1942 года Шпеер, Фромм и еще несколько генералов приехали к физикам на совещание. Перед ними выступали нобелевские лауреаты Вернер Гейзенберг и Отто Ган. Министр Шпеер прямо спросил Гейзенберга, возможно ли создание атомной бомбы. Ученый ответил, что научное решение найдено, но нет технической базы. Гейзенберг пожаловался, что ему не хватает ни денег, ни материалов, что из-за призыва в армию лаборантов и техников германская наука теряет ведущие позиции. Фромм согласился уволить из армии по списку несколько сот научных работников. Министр Шпеер выделил ядерщикам два миллиона марок и редкие металлы из имперского резервного фонда, а также включил строительство первого немецкого циклотрона в список «первостепенных дел государственной важности». В конце июня 1942 года Шпеер осторожно доложил Гитлеру о ходе работ над атомной бомбой. Гитлер несколько раз пытался понять, что такое управляемая цепная реакция, но не осилил основ ядерной физики даже в самом популярном изложении. Тем более что уважаемые им ученые доказывали, будто ядерная физика — еврейская выдумка. А партийные чиновники высокомерно посмеивались над американцами, считая, что они ни на что не способны. Немецкие спецслужбы не подозревали о «Манхэттенском проекте» — так назывались масштабные работы по разработке ядерного оружия на территории Соединенных Штатов. А в Берлине в эти дни министр Шпеер в последний раз беседовал с ядерщиками. Он задал только один вопрос: когда? Услышав ответ, что на создание ядерного оружия уйдет три-четыре года, приказал прекратить все работы. Шпеер рассудил так: через четыре года война или закончится, или ее исход уже будет очевиден и никакая бомба ничего не изменит. Летом 1943 года нейтральная Португалия перестала продавать Германии вольфрам. Это поставило под угрозу производство боеприпасов, и министр Шпеер приказал пустить в ход урановое сырье. На военные заводы отправили тысячу двести тонн урана. На идее создания атомного оружия был поставлен крест. Некоторые историки полагают, что, если бы Шпеер знал о «Манхэттенском проекте», он бы перевернул небо и землю, чтобы догнать американцев. Но нацистская Германия была не столь богата, как Америка. Германия с 1939 года непрерывно воевала, и все средства уходили на первоочередные нужды армии. Американцы израсходовали на создание атомной бомбы 2 миллиарда долларов, нацистская Германия — 8 миллионов марок, по тогдашнему курсу — одну тысячную американских средств. Германия, в отличие от Америки, чью территорию не бомбили, в любом случае не в состоянии была построить крупные производственные мощности — они были бы обнаружены аэроразведкой и разрушены с воздуха. Крупнейший немецкий физик Карл Фридрих фон Вайцзеккер скажет много позже: «Нам и в голову не приходило, что Америка в разгар войны сможет пойти на такие расходы. Поэтому сообщение о Хиросиме потрясло нас до глубины души». Что касается позиции самого Гейзенберга, то некоторые историки считают, что он не хотел делать бомбу для Гитлера. Сам Гейзенберг после войны утверждал, что, когда Гитлер и Шпеер отказались от идеи бомбы, он был счастлив. В реальности немцы под руководством Вернера Гейзенберга вели работы в том же направлении, что и американцы. Но он довольно быстро понял, что ядерное оружие ему не создать, и переключился на строительство атомного реактора. Не зная этого, управление стратегических служб, американская разведка военных лет, планировало покушение на Гейзенберга, чтобы вывести его из игры. США боялись, что нацистская Германия все-таки может обзавестись ядерным оружием. Больше других в это верили Альберт Эйнштейн и другие физики, изгнанные из Германии. Они торопили президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля, потому что все еще считали немецкую физику самой передовой. На самом деле, немецкая физика покинула Германию вместе с ними. Уже после войны, отсидев свой срок, нацистский военный преступник и бывший имперский министр вооружения и боеприпасов Альберт Шпеер уверенно говорил, что Германия могла к 1945 году создать несколько атомных бомб. Но при определенных условиях. Шпеер назвал только одно из них: если бы на атомный проект были брошены все силы, которые по воле фюрера ушли на создание ракетного оружия.