РУССКАЯ ПОЭТЕССА ИЕРУСАЛИМА

В московском арт-кафе «Билингва» прошла презентация книги «Избранное» израильской поэтессы Зинаиды Палвановой. Совместное детище российского издательства «Критерион» и израильского «Скопус», надо сказать, замечательно во всех отношениях — и литературном, и художественном, и полиграфическом. О стихах Палвановой речь впереди. Пока же стоит особо отметить рисунки Вениамина Клецеля — лаконичные, неожиданно выразительные в своей ясной определенности — художника, с которым поэт работает давно и плодотворно. Зинаида Палванова — дочь каракалпака и еврейки, русская поэтесса из Иерусалима — родилась в Мордовии в семье «врагов народа», отбывших срок в печально известном Темлаге. Она выросла за «сотым километром» в Подмосковье, окончила знаменитую «Плешку» — МИНХ им. Плеханова, публиковалась в российских и израильских журналах, издала семь поэтических сборников, активно сотрудничала с журналом «Алеф». Стихи в «Избранном» разделены на пять разновеликих глав по хронологии, и названия их столь значимы, емки и конкретны, что предстают вехами целой жизни: «Серебряные лужи» (60-е годы), «Любовь одиноких» (70-е), «Яблоко от яблони» (80–е), «Еще одна жизнь» (90-е), «Лиха беда — начало века» (2000-2004). Автор предисловия к книге и ведущий вечера поэт Дмитрий Сухарев назвал лирику Палвановой «тихой»; и в этом определении ненавязчивой тенью промелькнул отголосок давней полемики «шестидесятников»: что это — «тихая» поэзия? «Голоса она не форсирует, руками не размахивает. Для нее приоритетны оттенки и полутона, ключевые слова здесь — мера, деликатность», — пишет Д. Сухарев. Все так. Но... Тихий голос поэта звучит непреклонно — в нем стойкость иерусалимцев. Интонация Палвановой завораживает; интонация — в широком смысле: и поэтическая, и человеческая... Ну какие, черт возьми, стихи можно написать о теракте? Вот стихотворение «9 августа 2001 года»:

Теракт в центре Иерусалима. Страна впилась в телевизоры. Все экраны в крови. Звонки телефонные — один за другим, израильские, московские, американские... Как в день рождения.

«Это Иерусалим говорит русскими стихами, — сказала в своем выступлении на презентации известная московская поэтесса, главный редактор журнала «Кольцо А» Татьяна Кузовлева. — Много общего между Москвой и Иерусалимом сегодня... Стихи продолжают души тех, кого мы теряем... Мостик между жизнью и смертью поддерживает Зинин голос». Еще с советской поры издание «Избранного» означало для поэта подведение предварительных итогов и обычно связывалось с неким значительным юбилеем. Такой юбилей у поэтессы недавно миновал, Дмитрий Сухарев обозначил его уклончиво «зрелым возрастом от 30 до 40». Ну да Б-г с ними, женскими юбилеями! Говоря о стихах Палвановой, совсем не хочется впадать в раж «датской» риторики и распространяться о «творческом подъеме» и «неувядающем таланте». Ее голос, который Татьяна Кузовлева назвала врачующим, остался в новом веке таким же чистым и строгим, как и в середине века прошедшего. Искушенная московская публика, собравшаяся в этот вечер в «Билингве», внятно слышала в ее интонациях послание далекого и такого вдруг близкого Иерусалима.

Странствий мы напоследок желаем и по-детски терзаем глобус... Ранним утром я села в автобус и поехала в Ерушалаим. Суетливого дня пришествие стало — медленное отплытие, стало — бережное открытие, стало — длительное путешествие. Молодое солнце нежгучее там, за вЕками, означало упоительное начало, долгожданное и могучее. А на въезде в Ерушалаим я проснулась до поворота. Я проснулась — и жить охота. Я проснулась — Ерушалаим!

В названии книги «Избранное» Зинаиды Палвановой имеется подзаголовок: «Стихи 1964–2004 гг.» Сорок лет «длительного путешествия» никак не отразились на свежести мировосприятия поэтессы. Ее главные открытия впереди.