«Террорист должен умереть»

Прибывшие по вызову парамедики оказали первую помощь раненому солдату и уложили его в амбуланс. В это время другой военнослужащий выстрелил в голову лежавшему на земле раненому террористу и убил его. Эпизод был заснят на видео находившимися на месте происшествия активистами правозащитной организации «Бецелем». Запись немедленно выложили в Интернет. Посмотрите, мол, как расправляются израильские военнослужащие с человеком, который был тяжело ранен и никому уже не мог угрожать. 
Казалось бы, все предельно ясно, достаточно посмотреть видеозапись, а ее в первые же часы посмотрели тысячи зрителей, в том числе армейское начальство и ведущие политики. Министр обороны Моше Яалон и премьер-министр Биньямин Нетаниягу выступили с заявлениями о том, что солдат нанес ущерб репутации ЦАХАЛа. Военнослужащего, убившего террориста, взяли под стражу несколько минут спустя после происшествия и отправили в военную тюрьму на базе, где он проходил службу. 
Военная полиция начала расследование, военная прокуратура изучила материалы дела (не только видеозапись, конечно, но и множество других факторов и свидетельств) и 18 апреля предъявила девятнадцатилетнему сержанту бригады «Кфир» Эльору Азарии обвинение в непреднамеренном убийстве и недопустимом поведении. Если военный суд согласится с доводами обвинения, Азарии грозит длительный срок тюремного заключения — до девяти лет. 
Прокуратура требовала, чтобы Азария оставался в заключении до окончания судебного процесса, но судья с этим требованием не согласился. Сержант не может покидать территорию военной базы, но ему было разрешено провести Песах дома, в кругу семьи. 
Защита утверждает, основываясь на видеозаписи, показаниях самого Азарии и свидетелей происшествия, что раненый террорист представлял опасность для окружающих, и поступок сержанта был оправдан: террорист был одет в теплую, не по сезону, одежду, под которой мог находиться пояс смертника. Азария увидел, что террорист шевелится, и выстрелил, поскольку полагал, что может произойти взрыв с десятками жертв. Защита ссылается также на запись, сделанную одним из свидетелей, где слышно, как кто-то (возможно, один из парамедиков) говорит, что у террориста может быть бомба.
Несколько часов спустя после происшествия командир бригады «Кфир» сделал выговор непосредственным командирам Эльора Азарии, не обеспечившим быстрый досмотр террориста. Если бы это было сделано сразу, сержанту не пришлось бы действовать на свой страх и риск.
В обвинительном заключении сказано, в частности: «Обвиняемый взвел затвор, сделал несколько шагов в сторону террориста и выстрелил с близкого расстояния, прицелившись в голову и поразив цель. Таким образом, он нарушил инструкцию об открытия огня, сделал это без оперативной надобности, когда раненый террорист лежал на земле». 
Когда читатель «Алефа» будет читать эти строки, военный суд уже, скорее всего, огласит приговор, который я не берусь предсказывать. В этом неоднозначном деле, однако, важна не только судьба сержанта Эльора Азарии, но и — в огромной степени — общественная реакция на «хевронский инцидент».
Первое, что вызвало в обществе резко отрицательную реакцию, — слова, сказанные Нетаниягу и Яалоном сразу после происшествия в Хевроне. Еще почти ничего не было известно об обстоятельствах случившегося, но уже прозвучали слова обвинения в адрес военнослужащего, «нарушившего моральные принципы нашей армии». Прежде всего, однако, оказался нарушен принцип презумпции невиновности — основа любого судопроизводства, на что впоследствии указала и министр юстиции Аелет Шакед. 
Только ли из презумпции невиновности исходили тысячи израильтян, вышедшие 16 апреля в Иерусалиме, Тель-Авиве, Хайфе, Бат-Яме, Ашдоде, Эйлате и десятке других городов Израиля на демонстрации в поддержку военнослужащего, убившего террориста? В тот день еще не было известно ни его имя, ни звание, ни подробности ­случившегося, обвинение еще не было предъявлено. Демонстранты выступали в принципе против того, чтобы кого-либо из военнослужащих ЦАХАЛа обвиняли в убийстве террориста. Солдат должен быть немедленно освобожден, а дело против него прекращено — таким было общее мнение.
19 апреля (уже после предъявления Азарии обвинения) в Тель-Авиве, на площади Рабина, прошел массовый митинг в поддержку сержанта, где присутствовали люди с самыми разными политическими взглядами. Радиостанция «Решет Бет» провела опрос среди своих радиослушателей. Результат не вызвал удивления: 62% опрошенных высказались за немедленное освобождение Азарии и прекращение уголовного преследования. Оставшиеся 38% согласились с тем, что юридические процедуры следует довести до конца. Пусть вину солдата определяет суд. 
Возмущение народа легко понять. Арабский террор не прекращался ни на день за все годы существования Израиля. Он то усиливался, достигал максимальных масштабов во времена первой и второй интифад, то едва теплился — но никогда не исчезал. А правила открытия огня в армии всегда были очень строги, и у среднего израильтянина складывалось впечатление, что военное и политическое начальство больше озабочено армейским и государственным имиджем, чем защитой населения. Помню, еще четверть века назад, вскоре после моей репатриации, знакомый, проходивший службу в ЦАХАЛе, возмущался: «Я вижу в руке у араба камень, вижу, что он сейчас бросит камень мне в голову, в руках у меня автомат, но я не имею права стрелять, потому что араб этот представляет лишь потенциальную, а не реальную угрозу моей жизни. Выстрелить я имею право только в ту долю секунды, когда камень уже брошен, но в мою голову еще не попал. Пока не брошен, нельзя стрелять. Когда попал, стрелять будет некому…»
«Солдат поступил правильно, убив террориста, пусть тот и лежал на земле, — так говорили очень многие. — Лучше живой солдат в тюрьме, чем мертвый в могиле».
На Седьмом канале радио рассказал о своей судьбе бывший военнослужащий ЦАХАЛа Дрор Зихерман. Десять лет назад Зихерман и его начальник, лейтенант Ури Бинамо, досматривали арабскую машину на блокпосте около Тулькарема. На водителе была теплая куртка, несмотря на жаркую погоду (как и на хевронском террористе, застреленном Азарией). Зихерман навел на водителя автомат, но лейтенант приказал: «Не стрелять». Через секунду водитель взорвал пояс смертника, спрятанный под одеждой. Лейтенант Бинамо погиб, Зихерман лишился обеих ног. Если бы он выстрелил… 
И нарушил приказ?
Ситуация действительно сложная, неоднозначная, противоречивая. Более того, парадоксальная. За три месяца до событий в Хевроне Комиссия по этике при профсоюзе медицинских работников Израиля опубликовала документ, регулирующий порядок оказания помощи при терактах. Прежде медики сначала помогали жертвам теракта и лишь после этого — террористу, если он оставался жив. По новому регламенту медики должны сначала оказать помощь тем, у кого самое тяжелое ранение, а потом остальным. Обычно если террорист остается жив после взрыва, то его ранение и оказывается самым тяжелым. Иными словами, врачи, прибывшие на место теракта, должны сначала помочь террористу, а потом — его жертвам. Парадокс? Но, оказывается, таковы международные нормы, и израильские медики должны их соблюдать. 
Против этого решения выступили и политики, и религиозные деятели. Авигдор Либерман («Наш дом — Израиль») возмущался: «Парамедики будут помогать террористу, когда рядом истекают кровью его жертвы? Это решение необдуманно, оно говорит об утрате этических ориентиров». 
Раввин Юваль Шерло, глава Совета по этике религиозного движения ЦОХАР, постановил: в любом случае первыми должны получить помощь жертвы теракта, а не террорист.
Однако медицинская этика не совпадает с эмоциями общества, на что обратил внимание глава профсоюза медицинских работников Израиля Леонид Эйдельман. «Медицинские критерии первичны, — сказал он. — Врач обязан спасать всех».
В конце апреля в прессу попали (как говорят журналисты, были слиты) страницы из обвинительного заключения против сержанта Азарии. Неизвестно, страницы ли это из реального документа: пресс-служба ЦАХАЛа отказалась комментировать публикацию. Но, согласно опубликованному тексту, перед тем как выстрелить, Азария сказал: «Террорист, ранивший нашего товарища, должен умереть». После этого поднял автомат и произвел контрольный выстрел в голову.
Военный суд, конечно, изучит все документы и свидетельства и вынесет справедливое решение. Согласно закону. Проблема в том, совпадает ли в данном случае буква закона с духом справедливости. «Террорист должен умереть» и «Террорист тоже человек».
Человек ли?
Песах АМНУЭЛЬ, Израиль