Необычная судьба Аркадия Штейнберга

 Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия
 15 августа 2017
 3534

Аркадий Штейнберг относился к поворотам и зигзагам своей судьбы легко, не плача и не стеная, а поэтому переносил все происшедшее с ним вполне стоически. Он был обычным человеком, не ставившим себе определенные высокие цели. На вопрос «Что поделываете?» часто отвечал: «Ленюсь»…

Мы часто ссылаемся на судьбу, и судьба для некоторых представляется камнем, который неожиданно сваливается им на голову. А если привалило счастье, то исключительно как выигрышный билет. Французский писатель-моралист XVII века Франсуа де Ларошфуко замечал: «Гораздо важнее то, как человек относится к судьбе, чем какова она сама по себе». Аркадий Штейнберг относился к поворотам и зигзагам своей судьбы легко, не плача и не стеная, а поэтому переносил все происшедшее с ним вполне стоически. Аркадий Штейнберг был не пассионарным, а обычным человеком, не ставившим себе определенные высокие цели.
На вопрос «Что поделываете?» час­то отвечал: «Ленюсь». Хотя, если бы не склонность к сибаритству, мог добиться многого, ибо по широте интересов и по заложенной в нем талантливос­ти мог достичь определенных высот. В итоге был поэтом без книги, учился во ВХУТЕМАСе на художника, но художником профессиональным не стал. Занимался переводами. Еще немного музыкант и превосходный кулинар. Ну, прямо почти ренессансный человек. Но вот жил он не в эпоху Возрождения, а в эпоху социализма и признавался: «Полжизни провел я, как беглец, в дороге. / Скоро ведь надо явиться с повинной. / Полжизни готовился жить, а в итоге / Не знаю, что делать с другой половиной».
А теперь немного фактов из биографии Аркадия Акимовича Штейнберга. Родился 29 ноября (11 декабря) 1907 года, т.е. 110 лет назад, в Одессе в семье еврейского доктора и, конечно, не захотел идти по стопам отца: его увлекли живопись и поэзия. Стихи Аркадия энергичные и экзотические, к примеру, поэма об итальянской Вероне: «Шито-крыто, ночь-ворона. Спит дебелая Верона…»
Штейнберг окончил реальное училище св. Павла, прекрасно владел немецким языком (в училище все предметы преподавались на немецком). Неплохо знал мировую литературу, и в частнос­ти немецкую, от Гете до Рильке. А потом переезд в Москву и учеба во ­ВХУТЕМАСе, подавал надежды, но курс не закончил и диплом не получил. Вернулся в родной город и какое-то время жил в Одессе на Ремесленной улице в жуткой бедности и скудости: в комнате были лишь два венских стула и матрас, на котором он спал с женой Норой. Отец наотрез отказался помогать непутевому сыну, и лишь мать Зинаида Моисеевна иногда подкидывала какие-то суммы молодой семье.
Из Одессы снова в Москву, где образовалось поэтическое братство, квадрига, в которую входили Штейнберг, Липкин, Арсений Тарковский и Мария Петровых. Как писал Семен Липкин: «Среди шутов, среди шутих, / Разбойных, даровитых, пресных, / Нас было четверо иных, /Нас было четверо безвестных…»
Вся четверка пробивалась в большую литературу, но из всей «могучей кучки» меньше усилий тратил Аркадий Штейнберг. Его стихи почти не появлялись в печати. Но он преуспел в конечном счете как переводчик. Мас­терски переводил Киплинга и Саути, Брехта и китайца Ван Вэя, поляков Юлиана Тувима и Галчинского. Но следует выделить многолетний труд над переводом «Потерянного рая» (1671). Штейнберг искусно переложил идеи Джона Мильтона, гуманиста, борца с религиозными догмами. Строки, написанные в XVII веке, под пером советского переводчика приобрели актуальное звучание. Недаром Штейнберг, говоря о существе переводческого дела, любил повторять формулу Василия Жуковского: «В моих стихах все чужое и все мое».
Что касается собственных стихов, то Штейнберг в 1930-е годы писал почти абсурдистски, правда, не подражая ни Хармсу, ни Введенскому, а исключительно свое: «Я снова мальчик с карими глазами, / Играю лодками и парусами, / Играю камешками и судьбой, / Летучей рифмой и самим собой».
Дела налаживались. Переводы шли на ура, и Арсения Тарковского и Аркадия Штейнберга приняли в Союз писателей в секцию переводчиков. Штейнберга это окрылило, и он стал еще ярче выделяться среди окружающих в высказываниях и даже в одежде. Политические темы не обсуждал и, тем не менее, в 1937 году попал под каток репрессий. Очевидно, надо было быть сереньким и незаметным?.. Штейнберга обвинили в антисоветской деятельности, что было абсурдно, ибо он, как и миллионы, боготворил Сталина. И тем не менее с ярлыком «враг народа» был отправлен на лесоповал.
В силу характера Штейнберг не прог­нулся и не рассыпался, а принял все случившееся с ним как данность, которую не изменить. Более того, как-то приспособился и даже получил «повышение», стал фельдшером в лагере (вот бы отец Аким Штейнберг порадовался: мальчик взялся за ум!..) В 1939-м Штейнберга освободили пос­ле пересмотра его дела. И тут война. Как поэт Аркадий Штейнберг власти был не нужен, а как военный переводчик оказался необходим, и его направили в так называемый 7-й отдел, целью которого была пропаганда в войс­ках противника — немецкий язык пригодился.
Войну Штейнберг прошел от Новороссийска до Бухареста. Финал войны получился отнюдь не победным. Откроем воспоминания его друга Семена Липкина: «Причина второго ареста более понятна, чем причина первого. Когда, отсидев длинный срок, Аркадий вернулся в Москву, он показал мне свое письмо, обращенное к Ворошилову с просьбой о реабилитации. Вникнув в письмо, я стал понимать суть дела. Аркадия в армии охватил восторг: он приобщился к власти, сделался коммунис­том, майором, орденоносцем, как и всюду, приобрел любовь сотоварищей. Когда наши войска вступили в Румынию, он в состоянии этого восторга (а в Аркадии жил Тартарен, солнце русского Парнаса пылало в его крови) начал, как сотрудник 7-го отдела, устраивать приемы, самовольно приглашал на них видных румын, которые с достаточным на то основанием казались ему нам нужными, но командование рассматривало их как ненужных: оно было крайне раздражено, придралось к тому, что Аркадий тратил средства на эти приемы, — и вот вам 8 лет каторги…»
Власть не любит тех, кто сам себя производит в начальники. Никаких вольностей. Короче, Аркадий Штейнберг забыл о неписаных правилах, почувствовал себя истинным победителем в войне. Приемы, пиры, ходил в белом лайковом костюме и даже со стэком — и в этом проявилась его артистическая натура. И тут же был наказан: вторая посадка. 9 мая 1945 года Штейнберг встретил в пересыльной тюрьме города Львова.
В Москву Штейнберг вернулся из лагеря в 1953 году и, что интересно, в партии решил не восстанавливаться, присмирел и тихо занялся переводами. Кормили не немецкие поэты, а поэты Средней Азии. Одна из горьких личных строк: «…Когда мне едва не пришлось в Ашхабаде / Просить на обратный билет Христа ради…»
Лагеря и война вычеркнули из жизни Штейнберга 15 лет. В отличие от многих, выжил. Не сломался. Характерно его откровенное признание: «…Я не думаю — Я, Я, Я! — я прос­то существую. Я ведь два раза сидел и видел страшные вещи. Я не раз был на грани погибели и многое пережил, но внутренне не менялся. Я не вырастал и не падал. Я оставался таким, каким был создан. Таким я и пребываю по сей день, с вашего разрешения».
Кто-то из критиков сравнил жизнь Штейнберга с одним из терминов кино — Blow up, с фотоувеличением. Все видеть. Фиксировать. Не возмущаться. И, нисколько не возмущаясь, признать: «Мы проиграли наши судьбы, / Поставив на неверный цвет».
Надо ли молодому поколению расшифровывать, что многие их предки ставили на красный цвет революции, на коммунистическую партию, на социализм»?!. Ставки были высоки, и в проигрыше остались миллионы человечес­ких судеб.
Последние годы Штейнберг провел в Тарусе, в литературной Мекке 1960-х годов, среди писателей-единомышленников. Тарусу часто называли «русским Барбизоном». Здесь жили и работали Константин Паустовский, Николай Заболоцкий, Надежда Мандельштам, Анастасия Цветаева, художник Борис Свешников и многие другие. Штейнберг занимался переводами. Подготовил к изданию книгу своих стихов, лучших переводов и рисунки. Книга была отдана в издательство «Советский писатель» в 1970 году, но так и не была издана по идеологическим соображениям. Она вышла после смерти автора в 1997 году. За ее издание Аркадий Акимович не стал бороться, да и любая борьба за книгу с антисоветским душком была в те годы бесполезна. Свою боль Штейнберг высказывал только в стихах, а в жизни, в быту он был оптимистом, тяготел к юмору, иронии и любил эпатировать слушателей:
– О Байроне: «Это такой Евтушенко XIX века».
– Об Иосифе Бродском: «Это такой Фишер в поэзии. Он решил стать чемпионом мира по поэзии».
– О людских несчастьях: «Скажите, в каком доме находится квартира № 13? В любом».
Аркадий Штейнберг был женат четыре раза и всегда на красивых женщинах. Они родили ему трех сыновей. Двое из них — Борух и Эдуард — стали известными художниками. Эдуард Штейнберг выставлялся в прославленных музеях — нью-йоркском Гуггенхайме и парижском д’Орсе, и как художник обошел славой своего отца Аркадия Штейнберга.
Если бы в 1960–1980-х годах выставляли рейтинги деятелям культуры, то он был бы у Аркадия Штейнберга невысоким. Но кого в те годы интересовали официальные оценки: Аркадия Акимовича любили вне официальных признаний. В его доме бывали поэты, музыканты, художники. Читали стихи, звучала музыка и, главное, немного горел «очаг сопротивления», или, скажем по-другому, дом Штейнберга являлся маленькой платформой несогласия с культурной политикой режима. Не об этом ли свидетельствовал сборник «Тарусские страницы»?.. По свидетельству близких людей, Аркадий Штейнберг неохотно рассказывал о лагерных годах, но часто говорил, что благодарен судьбе за все тяжкое, выпавшее на его долю. Что ж, страдания высветляют душу…
Аркадий Акимович Штейнберг умер 7 августа 1984 года в возрасте 76 лет. В Тарусе, неподалеку от своего деревенского дома, направляясь к своей моторной лодке, неожиданно упал и затих в тверской траве. Он, как всегда, хотел куда-то плыть, ехать, идти. Дорога как символ вечных духовных поисков.
После смерти вышло несколько книг стихов и мемуаров Штейнберга, прош­ла небольшая, но емкая выставка живописных работ под названием «Возраст века, вечный возраст мой…» И конечно, с ассоциацией с мандельштамовским «веком-волкодавом».
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия



Комментарии:

  • 22 августа 2021

    Геннадий

    К своему стыду не знал ни чего об Аркадие Штейнберге. Просто прочел перевод из Абая. Как хорошо! А кто перевел? И вот новая ветвь и в русской и мировой поэзии. Как я завидую молодым ( мне 66 ), у них с рождения Гугл и т.п.


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции