Перо жар-птицы, ч. 1

Как появился МИХМ (Московский институт химического машиностроения) в моей биографии? К моменту окончания десятого класса мне стало ясно, что в Москве, где я родился и вырос, для меня открыты двери двух вузов: СТАНКИНа и МИХМа. Туда евреев «брали». Для страны, в которой беззастенчиво правил государственный антисемитизм, и этого казалось много.
Итак: МИХМ. Медалистов принимали без экзаменов. Трудно вспомнить, что я врал на собеседовании, отвечая на вопрос: «Почему вы выбрали МИХМ?» Не мог же я сказать правду, но в стране тотальной лжи это было нормально. Через двадцать минут я стал студентом.
Незабвенные студенческие годы! Для меня, оказавшегося, как выяснилось, гуманитарием в душе и «умельцем» по признанию друзей и близких, много дали встречи с замечательными преподавателями, имена и образы которых не исчезли из памяти.
Годы студенчества действительно промелькнули. В списке распределяющихся я был где-то в начале: по-моему, 13-м. Число оказалось счастливым (мне всегда везло на это число), и меня определили в конструкторское бюро во ВНИИКИМАШ (Всесоюзный научно-исследовательский институт кислородного машиностроения). Учитывая мою категорическую неспособность ко всякому проведению линий на бумаге и душевное отвращение к такой работе, всё было отлично.
Моя тяга к музыке и литературе, которым я посвящал много времени, отнимая время от начертательной геометрии, деталей машин, процессов и аппаратов химических производств и других дисциплин институтской прог­раммы, вскоре дала первые ощутимые результаты — меня стали публиковать, мои стихи и песни появились в газетах, журналах, на радио. Правда, и тут я попал в своеобразную черту оседлос­ти: всё, что я писал для взрослых, никак не могло преодолеть решетки цензуры. Меня сделали поэтом для детей, детским писателем.
Работа в конструкторском бюро была мне не по душе, хотя, справедливости ради, следует сказать, что мне повезло: я продолжал свою дипломную работу по криогенной технике. Консультировал проект Институт Капицы. Несколько раз на чертежи приходил взглянуть сам Пётр Леонидович! Конечно, это запомнилось — рукопожатие, внимательный взгляд и неформальное рассматривание разложенных листов ватмана.
Вскоре я перешёл на работу в лабораторию, где должен был изучать гидравлическое сопротивление и теплоотдачу разных насадок регенераторов. Не буду вдаваться в подробности исследования. Надо было найти методику обработки данных. Поиск вывел меня на статью незнакомого мне В.П. Майкова в журнале, кажется, «Вопросы физики» или что-то в этом роде. Но беда была в том, что мои результаты примерно на порядок отличались от ожидаемых и полученных зарубежными исследователями. Мои попытки найти ошибку ни к чему не приводили. Тогда я решил найти автора статьи. Господин Случай помог мне. Оказалось, что Майков работал в МИХМе.
Первая встреча с ним была весьма короткой — я изложил свои недоумения и попытки, Виктор Павлович попросил принести результаты и все возможные материалы. Он так успокоил и очаровал меня, что я почувствовал большое облегчение и уверенность, что всё наконец сдвинется с места. Майков усадил меня напротив и тут же начал вникать в суть проблемы. Ему не надо было лишних объяснений, он всё постигал на лету.
Примерно через неделю Виктор Павлович спросил меня: «А вы собираетесь как-то оформлять свою работу?» Я, честно сказать, не понял, о чём речь: «Вот отчёты». – «Нет, совсем другое. В виде диссертации». Для меня это было так неожиданно, что я растерялся. А Майков весьма загадочно предложил: «Поступайте к нам в аспирантуру, ко мне аспирантом».
Я так растерялся, что не знал, как ответить. Тогда Виктор Павлович чётко, как о решённом, сказал, будто предвидя мои возражения: «Реферат вам писать не надо, эти отчёты будут вместо реферата, а как с экзаменами быть?» Тут я вставил реплику, что два кандидатских экзамена сданы. «Вот и прекрасно, — сказал Майков. — Два сданы, время есть. Сдавайте экзамен по специальнос­ти. И мы вас зачислим в аспирантуру».
Сейчас это вспоминается мне совершенно отчётливо. Это был поворот судьбы, можно даже сказать, всей жизни! Я растерялся. Не знал — делать такую карьеру? В то время кандидат наук — это было труднодостижимое и заветное звание для многих, мечтавших пробиться на более высокий уровень жизни. Аспирантура, вольная, опять студенческая жизнь!
Я боялся, что мой руководитель опутает меня сетью расписаний и обязанностей. Но больше всего меня настораживало другое: Майков был секретарём парторганизации всего МИХМа. Почему напрягало? Парторг института неоднократно подступал ко мне: «Хочешь защититься? — спрашивал он. — Обязательно вступай в партию!» Поначалу я думал: он шутит! Но на самом деле всё оказалось куда серьёзнее, чем я предполагал. Не хочешь вступать? Не доверяешь партии? Я боялся опять попасть под демагогический пресс. Но за все годы знакомства с Виктором Павловичем Майковым я ни разу не испытал неловкости и натянутости ни по какому поводу.
«Знаете что? — предложил он. — Я, на самом деле, очень занят, а наш аспирант тоже пользуется этой методикой». Он не сказал «моей» — этой! «Вы поговорите с ним, вместе посмотрите результаты, и я уверен, что ваша ошибка обнаружится!», — посоветовал он.
Так я познакомился с Абдул Вагаповичем Тепсаевым, который приехал из Грозного и учился в аспирантуре у Майкова. С первого часа знакомства мы подружились с этим замечательным человеком. Он не меньше меня радовался, когда мы нашли, в чём загвоздка, и доложили моему научному руководителю о своей удаче.
Михаил САДОВСКИЙ, Россия
Окончание следует