Иосиф Райхельгауз: мечты и реальность

 Лариса Каневская, Россия
 20 марта 2018
 2723

«Из-за своей пытливости и любознательности я однажды чуть не пострадал, когда на надувном баллоне, перетянутом снизу веревками, помогая себе самодельным веслом, поплыл в Турцию, меня задержали пограничники, - вспоминает Иосиф Леонидович. - Хорошо, что я был ребенком, и меня сдали родителям, а не куда следует…»

- Иосиф Леонидович, поделитесь вашими первыми воспоминаниями о себе, в каком возрасте вы себя осознали?

- Я отлично помню себя в возрасте старшей группы детского сада. В то время как раз умер Сталин, и я, как сейчас, вижу директора детского сада в фетровой шляпе с развернутой газетой «Правда» в руках, который со мной учил знаменитое стихотворение «На смерть Сталина». Читать я тогда еще не умел, но память была хорошая. К сожалению, строки эти до сих пор помню наизусть: «Дрогнул мир, узнав об этом горе, /Разрыдались скорбью провода…/Если б нам несчастье переспорить,/В грудь его свои сердца вложить – /Десять тысяч лет он мог бы строить,/При потомках в коммунизме жить…»

Из хороших воспоминаний – папа водил меня за руку в порт, я вглядывался в море и спрашивал: «А что там?». Папа отвечал, что там - Турция. Я никак не мог этого понять, и, когда научился плавать, пытался доплыть до Турции, чтобы посмотреть. Еще меня интересовало Московское шоссе. Папа сказал, что если по нему ехать-ехать, можно доехать из Одессы прямо до Москвы. Когда у меня появился велосипед, я несколько раз пробовал доехать и все удивлялся, почему не вижу той самой Москвы. Меня всегда интересовало: а что там, а что дальше.

Из-за своей пытливости и любознательности я однажды чуть не пострадал, когда на надувном баллоне, перетянутом снизу веревками, помогая себе самодельным веслом, поплыл в Турцию, меня задержали пограничники. Хорошо, что я был ребенком, и меня сдали родителям, а не куда следует…

- Вкус детства, с чем у вас связан?

- Когда я был маленький, всегда был страшно голоден, помню, мне постоянно хотелось есть. По дороге в детский сад мама водила меня мимо пекарни, оттуда доносился невероятный запах, который я вдыхал изо всех сил, пытаясь им насытиться, мечтая когда-нибудь дорваться до этого самого хлеба.

- Во что любил играть маленький Ося?

- Знаете, это смешно, но Ося любил играть в разные инструменты, детальки, гвозди. У нас всегда была какая-нибудь полусломанная машина, которую папа ремонтировал, и для меня это было самой интересной игрой. Засаленный гаечный ключ или черный от моторного масла молоток были для меня настоящим подарком. А когда в порту я находил брошенную каким-нибудь иностранным моряком пустую пачку от сигарет, да еще с такой золотой бумажкой внутри, это было полным счастьем. Стыдно сейчас признаваться, но как-то я даже утащил у сантехников маленькую отверточку, просто украл и убежал. Я не понимал, зачем она мне, но я ее протирал, заворачивал, приговаривал чего-то. Я всегда любил приговаривать. Вот, когда в конце сентября купался в море, то потихоньку начинал прощаться с ним. Я понимал, что не увижусь с морем до мая, поэтому говорил: «Ну, что, море, я ухожу, приду теперь только весной…». Еще я разговаривал с деревьями, когда приезжал в деревню к бабушке с дедушкой.

- Ваш самый любимый праздник в те годы…

- Все-таки, Новый год. Купить и нарядить елку - для моих родителей было очень дорого. Я хорошо помню, как возле Привоза ёлки продавали с машины. В Одессе же не растут елки, их везли откуда-то из России, из Белоруссии. Мы жили неподалеку от рынка, и я прибегал к машине рано утром, когда елки только начинали освобождать от веревок, хватал падающие на землю ветки, и, возвращаясь домой, сооружал из этих веток самодельную елку. Потом ее украшал: заворачивал орехи в серебряные бумажки, продевал ниточки в маленькие печеньица, которые мне привозила бабушка, и тоже вешал на елку. Вообще вешал на елку все, что было цветным и блестело: какую-нибудь пробочку, стеклышко, или мандарин, или даже настоящую конфету.

- Самым лучшим подарком для вас было…

- Как это ни странно, не помню никаких классических подарков в виде машинок, игрушек…

Самый дорогой подарок – когда папа вернулся из длительной командировки (я тогда был в первом или втором классе) и принес баночку консервов. Я помню эти «Бычки в томате». Папа открывал банку очень торжественно, приговаривая, что это – та самая рыба, которую можно есть с костями. Вот и сегодня, открываю «Бычки в томате», а на глаза слезы наворачиваются. И до сих пор, как мальчик из голодного детства, я не могу ничего оставлять на тарелке, даже крошки хлеба. Мои дети не могут этого понять.

- Иосиф Леонидович, а что вы читали в детстве?

- Я читал много, но больше всего любил книги не художественного, а познавательного характера: какие-то учебники для специалистов, медицинские справочники, до сих пор помню описание разных заболеваний. Разумеется, я зачитывался и приключенческой литературой, например, Фенимором Купером. Я всегда тянулся к тем, кто постарше. В этой компании был уникальный человек – Миллер Штудинер. Так вот, этот самый Миллер Штудинер был потрясающим знатоком русской литературы. Благодаря нему, я полюбил Ильфа и Петрова. «Золотой теленок» и «Двенадцать стульев» тогда стали моей настольной книгой. Миллер Штудинер, человек с одесской Молдаванки, не пропускал диалекты и редко употребляемые слова, сейчас он – профессор МГУ, преподает на факультете журналистики, издал множество словарей и учебников русского языка, мы дружим с ним до сих пор.

- О чем мечтали тогда?

- Многие свои мечты, фантазии я осуществил. В Одессе мы всей семьей жили в одной комнате, посреди которой стояла буржуйка, через нас вдобавок постоянно ходили соседи. Я ложился спать и фантазировал, какой у меня будет дом. Закрывал глаза и начинал строить дом. Я его построил в Подмосковье и живу в нем очень много лет. Дом окружен дубами, березами, елками. В Одессе ведь этого ничего не было…

- То есть, вы в детстве, живя у моря, мечтали о доме среди елок и берез?

- Да. Это удивительно. И все мои мечты сбывались. Вот первый раз за границу (в Польшу) меня выпустили, когда мне уже было целых сорок три года, я уже был руководителем театра ШСП (Школа современной пьесы), хотя меня задолго до того приглашали читать лекции, ставить спектакли. Но райком партии меня каждый раз не пропускал: я им срывал собеседование. Я им выдавал ответ, после которого они топали ногами и выгоняли меня из комнаты. А потом я стал ездить беспрестанно. Вот на днях я прилетел из Израиля, а до середины февраля планирую побывать в семи странах.

- Даже в самых смелых детских мечтах вы не могли бы себе тогда это вообразить…

 - Не мог, конечно, я тут недавно пытался посчитать, в скольких странах я был, и сбился на восьмом десятке. К чему я это говорю? Я побывал во всех великих пустынях мира, на ледниках, в Новой Зеландии, в Китае, но где бы я ни был, на третий-четвертый день я начинаю видеть свои Жаворонки в Подмосковье, дубы-березы. Это смешно, ведь я родился в Одессе, там у меня красивая квартира в самом центре города, я приезжаю туда два-три раза в году, но все равно, туда я езжу в гости, а чувство Родины у меня крепнет в Подмосковье.

- Кто оказал на вас самое большое влияние в детстве?

- Мне повезло: я ребенком попал в потрясающую семью художника Михаила Борисовича Ивницкого. Они – удивительные люди, я даже был влюблен в его жену Зою Ивницкую – ходил к ней в художественную студию, учился рисовать. Правда, я так до сих пор и не могу провести ни одной линии, хотя во многих моих спектаклях считаюсь сценографом. В доме Ивницких я впервые слушал «Лунную сонату» Бетховена, и от этой нечеловеческой музыки у меня лились слезы. Именно там я услышал про Булгакова, Пастернака, Цветаеву.

Режиссером, кстати, я случайно стал, а хотел быть дирижером. Не имея образования, не зная музыки, нахально подходил к пианино и играл мощно двумя руками, все думали, что я – очень образованный. Еще я хотел быть капитаном большого морского корабля – в Одессе же очень много подходящих учебных заведений, но там надо было знать математику, физику, а я тяготел к литературе и истории. Судьба и вывела…

Лариса Каневская, Россия



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции