Евреи уходят в подполье

В Европе и в Соединенных Штатах евреи подвергались в последнее время многократным нападениям на улице. Надгробные памятники были осквернены в Словакии. В Лондоне антисемитские граффити появлялись на синагогах и магазинах, принадлежащих евреям. Бельгийская ежедневная газета обвинила законодателя-­еврея в шпионаже в пользу Израиля. Польский город отказался установить крошечные таблички, увековечивающие жертв Холокоста. В Италии в городе Скио сделали то же самое, потому что, по мнению мэра, подобные знаки памяти могут стать фактором разъединения. (Кого с кем?) Эти проявления нетерпимости исходят и от правых экстремистов, и от прогрессивных левых, и от других меньшинств, которые сами становятся объектами преследования. Похоже, антисемиты решили, что открылся сезон охоты на евреев. И возможно, учитывая все это множество инцидентов, они правы.
Так почему же сообщение о том, что синагога в Нидерландах прекратила публиковать время молитвенных служб, огорчила меня больше всего? А потому, что это явное свидетельство того, что на Западе антисемитизм загоняет евреев в подполье.
Уже некоторое время назад евреи, носящие кипу, взяли за правило прятать ее под бейсболкой, приезжая в Европу. Молодые люди подумают дважды, прежде чем наденут футболку с израильским флагом, выходя прогуляться по Парижу. Или прежде чем возьмут на плечо рюкзак с названием их еврейской молодежной организации. Несколько лет назад я познакомилась с еврейкой из Брюсселя, которая, по ее словам,  попросила своих детей-­подростков не носить на людях цепочки с маген-­давидами. Она призналась, что ей было стыдно от этой просьбы и какое облегчение она испытала, когда дети ее послушались.
Когда я была в Берлине, приятель рассказал мне, как добраться до синагоги, которую довольно сложно найти. После ряда путаных объяснений он добавил, что, если я потеряюсь, должна высматривать на улице полицейского с автоматом. «Это,?— заметил приятель,?— и будет входом в синагогу». А еще я должна была выискивать мужчин в бейсболках и идти за ними. «Они приведут тебя в синагогу»,?— заверил он. Я действительно потерялась и пошла за мужчинами в бейсболках, как было велено. А потом испытала облегчение, когда увидела полицейского. И нашла синагогу!
Многие годы евреи знают: идя в европейскую синагогу, они должны иметь при себе паспорт и не удивляться, если охранники у дверей подвергнут их допросу. Теперь я звоню в синагогу заранее и предупреждаю о своем приходе. Но несколько лет назад меня таки не пустили в синагогу в Риме.
В окрестностях моего дома в Атланте есть несколько синагог и церквей. Двери церкви всегда гостеприимно открыты для любого. У синагог стоит вооруженная охрана, заборы, кодовые замки на дверях и люди, которые останавливают незнакомца при входе. Они якобы приветствуют входящих, но на самом деле их задача проверить, не хотят ли незнакомцы причинить зло молящимся в синагоге. Наши дети смотрят на церковь напротив и понимают, что в отличие от евреев, нуждающихся в защите, тамошним детям защита не нужна.
Евреи очень давно живут защищаясь. Но когда синагога в качестве меры предосторожности решает не объявлять о времени молитв, это означает, что достигнут новый уровень. В Испании в 15 веке многие евреи искали спасения от преследований в крещении в христианство, а при этом тайно практиковали иудаизм. Они зажигали субботние свечи, но делали это во внутренних помещениях своих домов — чтобы их не увидели с улицы. Они не ели ни свинины, ни морепродуктов. Они стали, по выражению испанцев, марранами — уничижительный термин, сравнимый в некотором смысле со словом «жид». Некоторые крестившиеся евреи еврейскую традицию не соблюдали. Это, разумеется, не гарантировало им безопасности, когда церковь, государственные власти и чернь начинали искать марранов, чтобы с ними расправиться.
Хотя и неохотно, но я использую этот термин, поскольку он действительно описывает происходящее сегодня. Большинство еврейских студентов американских университетов не сталкиваются с открытой дискриминацией или словесными оскорблениями. Но многие из них понимают, что чего-то лишатся, если открыто признаются в своем еврействе. Если они активисты еврейской студенческой организации «Гиллель», их могут неформально, но отстранить от участия в движениях, скажем, за расовое или ЛБГТ равенство, против глобального потепления или в борьбе против сексуального насилия. Те, кто хотят быть избранными в органы студенческого самоуправления, знают, что должны подчистить свои резюме — вымарать из них явно еврейскую или произраильскую деятельность. Они не отрекаются от своей еврейской идентичности, они ее просто скрывают. Они становятся марранами.
Когда евреи понимают, что им безопаснее уйти в «подполье», происходит что-то категорически неправильное — неправильное по отношению к самим себе, а возможно и в большей мере по отношению к обществу, в котором они живут. Евреи всегда относились и сегодня относятся к антисемитизму очень серьезно. Неевреи должны последовать их примеру.
Вы должны делать это вовсе не только во имя благополучия своих еврейских соседей, друзей, сограждан (хотя и это было бы похвально). Вы должны это делать ради благополучия общества, в котором живете. Ни одна здоровая демократия не может позволить себе терпимое отношение к антисемитизму в своей среде. Это один из долгосрочных признаков разложения демократии. Если вы дорожите демократией, то должны помнить о евреях, живущих среди вас, а также об антисемитах.
Перевод Риты ЗИЛЬБЕР

Справка. Дебора Эстер Липстадт — американский историк, автор книг «Отрицая Холокост» (1993); «История судебного процесса: Мой день в суде с отрицателем Холокоста» (2005) — когда Дэвид Ирвинг, отрицавший существование газовых камер, обвинил Липстадт в клевете; «Суд над Эйхманном» (2011) и «Антисемитизм: Здесь и сейчас» (2019). С 1993 года она — профессор Университета Эмори в Атланте (штат Джорджия), преподаватель современной еврейской истории и истории Холокоста.