Триллер по-израильски

Итак. Трижды за год (такого в истории Израиля еще не случалось) избиратели шли к урнам. Трижды ни одной из партий не удавалось получить достаточного числа голосов для создания коалиции из 61 депутата. Казалось, что четвертых выборов не избежать, но вряд ли хоть четвертые, хоть десятые выборы принципиально изменили бы соотношение голосов. Нет в современном Израиле консенсуса в политических предпочтениях. Примерно половина избирателей голосовала за правый (так называемый национальный) лагерь, другая половина – за левый. Если быть совсем точным, то разделение шло скорее не по политическим предпочтениям (избиратели сейчас по большей части – центристы), а по личным. В очень грубом, как говорят математики, приближении можно сказать, что правый лагерь – это те, кто голосовал за Нетаниягу (даже если на самом деле опускал бюллетени за «Ямину», ШАС или «Яадут а-Тора»), и левый: те, кто не хотел видеть Биби на посту премьера. Если опустить многочисленные инсинуации с обеих сторон, аргументы были предельно просты. Правые верили, что «коней на переправе не меняют», Израиль при Нетаниягу стал процветающим государством, и нет смысла передавать бразды правления «серой лошадке», о которой ничего, по сути, неизвестно. У левых (антибибистов) идея была еще более простой: Биби засиделся, стране нужен новый лидер. Сколько можно видеть в телевизоре одно и то же лицо! «Перемен, мы хотим перемен!», как пел Виктор Цой в известном советском фильме «Асса». Перемен, естественно, хотела молодежь, а стабильности – старшее поколение.

Лидером «справа» был «Ликуд» с Нетаниягу, лидером слева – блок партий «Кахоль-Лаван» с формальным лидером Бени Ганцем. Формальным – поскольку Ганц, был председателем крупнейшего левоцентристского блока, но сам блок состоял из трех партий, и у каждой был свой лидер. На деле Ганц вряд ли мог действовать самостоятельно, без поддержки Лапида, Ашкинази и Яалона (недаром «Кахоль-Лаван» называли блоком трех генералов и одного журналиста).

Упомяну еще партию «Наш дом – Израиль» Либермана, оказавшуюся в странном положении. Либерман не мог присоединиться ни к правым, поскольку обещал, что не будет «сидеть в одном правительстве с религиозными», ни к левым, поскольку обещал, что не будет сотрудничать с арабскими партиями. Но видеть Нетаниягу главой правительства Либерман не хотел ни при каких обстоятельствах, а потому рекомендовал президенту Ганца как кандидата на пост премьер-министра.

Это и определило выбор: президент Ривлин поручил Ганцу создать правительство, но, как и следовало ожидать, Ганц с этой задачей в очередной раз не справился.

Тогда и случилось то, что в голливудских триллерах называют кульминацией и неожиданным финалом. Финал, впрочем, пользуясь все той же голливудской терминологией, можно назвать промежуточным, зато кульминация получилась впечатляющая.

Бени Ганц, лидер как бы победившего блока «Кахоль – Лаван», состоявшего из трех партий – «Еш Атид», «Хосен ле-Исраэль» и «Телем» – неожиданно заявил, что не будет претендовать на кресло премьер-министра, ему достаточно быть спикером Кнессета вместо ушедшего в отставку (по требованию «Кахоль – Лаван», кстати) Юлия Эдельштейна. Еще не пришедшие в себя избиратели успели с удивлением понаблюдать за тем, как Ганц провел пару заседаний Кнессета и опять изменил свою позицию: партия Ганца «Хосен ле-Исраэль» («Израильская партия устойчивости») вышла из блока «Кахоль – Лаван», чтобы подписать коалиционное соглашение с «Ликудом». Произошел этот поразивший всех финт буквально за несколько часов до того, как истекло время, данное президентом Ганцу для формирования правительства.

Так в Израиле было, наконец, создано правительство национального единства, которое назвали «чрезвычайным». За последнюю четверть века ни одно правительство в Израиле четыре года не продержалось. Но это – уже традиция, а определение «чрезвычайное» в данном случае означает и то, что правительство действительно начнет действовать в чрезвычайных условиях. Как и все страны, Израиль переживает эпидемию COVID-19, страна два месяца находилась в карантине, из которого только в середине апреля начала понемногу выходить. Первоначальные цели и задачи нового правительства в корне отличаются от тех, какие стояли перед любым правительством Израиля за всю его историю.

Надо отдать должное мудрости (впрочем, читатель может найти и другое определение) Нетаниягу и Ганца. Два лидера договорились, что каждый из них будет занимать пост премьер-министра половину срока действия правительства. Срок определили в три года. Каждый из лидеров будет премьером в течение полутора лет. На всякий случай (если вдруг коалиция окажется более устойчивой, чем ожидалось), в соглашении написали, что срок действия правительства может быть продлен еще на год. В такое долгожительство слабо верится, но предусмотреть необходимо - и невероятное случается, не так ли?

Казалось бы, Ганц, обязан был потребовать: «Первым займу пост я. Я, а не коррумпированный Нетаниягу, выведу страну из кризиса, связанного с эпидемией». Это было бы логично, естественно и соответствовало бы его предвыборным обещаниям. Ведь в течение почти полутора лет Ганц утверждал, что Нетаниягу, находящийся под следствием, а ныне и вообще ожидающий начала судебного процесса, никак не может занимать пост премьера. Тем не менее, согласно коалиционному соглашению, первым будет Нетаниягу. Можно, конечно, назвать это поражением Ганца в дипломатической схватке с опытным противником. Можно назвать вынужденной уступкой…

Есть много вариантов, включая и такой: Ганц не решился возглавить страну в столь тяжелый для нее период. Генерал предпочел отступить с поля боя, пусть завалы разгребает ненавидимый им Нетаниягу, а когда через полтора года страна (надо надеяться) придет в себя, вперед выдвинется генерал – и возглавит, отодвинув победителя эпидемии.

Как бы то ни было, Нетаниягу еще на полтора года остается премьер-министром. Однако коалиционное соглашение предусматривает рекордное в истории Израиля количество министров: их в новом правительстве будет тридцать шесть. Плюс шестнадцать новых заместителей министров. Придется срочно дробить существующие министерства, придумывать новые, делить бюджеты… Но иначе коалиция не состоялась бы.

Есть, конечно, нюансы, важные для участников соглашения, но вряд ли существенные для страны.

Первые три месяца правительство будет состоять из 32 министров. Через три месяца, если эпидемическая ситуация улучшится, будут назначены еще по два министра и по восемь заместителей от каждой партии. Стороны договорились также, что «чрезвычайное правительство национального единства» на первых порах будет заниматься исключительно проблемами, связанными с эпидемией.

Не буду подробно останавливаться на том, какие будут министерства и кто станет министрами. Во-первых, перечисление займет слишком много места, а во-вторых, пока правительство не приведено к присяге, многое еще может измениться. Но главное известно. При премьере Нетаниягу Ганц будет занимать пост министра обороны. Через полтора года лидеры обменяются креслами. Министром финансов станет ликудовец Исраэль Кац, министром иностранных дел Габи Ашкинази из «Хосен ле-Исраэль», министром внутренних дел останется Арье Дери (ШАС).

Многие министерские посты пока «не разыграны». Ожидается, что в коалицию войдут и другие партии национального лагеря: «Яадут а-Тора» и «Ямина». Войдет в коалицию и партия «Авода», лидер которой Амир Перец неожиданно даже для однопартийцев подписал соглашение о коалиции с «Ликудом». Значит, и для Переца нужно найти подходящее министерство.

Казалось бы, произошедшее можно назвать финалом многомесячной политической драмы. Но нет. Это лишь промежуточный финал, согласно голливудским правилам. Настоящий финал будет, когда свое слово скажет Верховный суд.

Как только стало известно о создании коалиции, в Верховный суд было подано несколько апелляций с требованием запретить Нетаниягу формировать правительство. Не нужно забывать, что премьер-министр должен предстать перед судом по трем обвинениям. Да, пока Нетаниягу не осужден, он имеет юридическое право руководить правительством. Но как же мораль? Движение «За чистоту власти» считает, что политик, обвиняемый в коррупции, даже если суд еще не состоялся, не имеет права быть премьер-министром. Были прецеденты. Эхуд Ольмерт, например, ушел с поста премьера, когда ему были предъявлены обвинения (впоследствии он был осужден и провел в тюрьме полтора года).

Если Верховный суд вынесет решение в пользу истца, новый состав Кнессета будет распущен, и в стране – в условиях чрезвычайной ситуации, когда действовать нужно быстро и принимать решительные, судьбоносные меры – будут объявлены «очередные внеочередные», четвертые по счету выборы. Кстати, если до этого дойдет, то исход можно достаточно уверенно предсказать. Опросы общественного мнения, проведенные незадолго до подписания коалиционного соглашения, показывают, что, если бы выборы состоялись сейчас, в конце апреля, «Ликуд» получил бы больше сорока мандатов, а «Кахоль – Лаван» – меньше двадцати. Наверно, и этот результат Ганц принял во внимание в ходе переговоров с Нетаниягу.

Легко представить возмущение бывших партнеров по блоку «Кахоль – Лаван», которых Ганц «предал и переметнулся», а с ним и второй генерал в четверке – Габи Ашкинази. Моше Яалон предпочел молчание, а Яир Лапид выступил с заявлением – в принципе, справедливым. Лапид говорил о том, что чрезвычайно раздутое правительство – это «бюрократическое чудовище», а также что Ганц и Ашкинази обманули доверие избирателей: «Такого мошенничества Израиль не видел с момента своего основания. Всякий, кто вошел в это правительство, – продажен». По мнению Лапида (которое тоже трудно оспорить), правительство, которое создают бывшие враги - Нетаниягу и Ганц - обязательно развалится. «Я знаю, как эти люди относятся друг к другу»…

Это – после трех избирательных кампаний – знают все избиратели и наверняка примут во внимание во время следующих выборов, когда бы они ни состоялись.

 

***

В ожидании приближающегося финала политического триллера хочу сказать лишь одно. Меня удивляли и удивляют многочисленные утверждения противников Нетаниягу (да и многих его сторонников), что премьер-министр так отчаянно держится за свою должность, потому что, если он оставит пост, ему грозит реальный тюремный срок. То же самое говорили об Ариэле Шароне: мол, он пошел на такой шаг, как уход из Гуш Катифа, только потому, что хотел избежать судебного разбирательства. Ведь прокуратура, да и вся судебная система (кстати, и пресса) в Израиле – левые, поэтому Шарон раньше и Нетаниягу теперь поступали так, чтобы не попасть под каток судебного преследования.

На мой взгляд, эти обвинения выглядят странно. Насколько могу судить, судебные дела против Нетаниягу двигались и движутся независимо от поступков главы правительства. Как бы ни поступал Нетаниягу, расследование шло своим путем, прокуратура предъявила обвинения, передала дело в суд, первое судебное заседание назначено на 24 мая. Нетаниягу будут судить по трем делам, обозначенным номерами 3000, 4000 и 5000. Суд – судом, а правительство – правительством. Если суд вынесет обвинительный вердикт, Нетаниягу покинет свой пост – согласно закону. Если суд премьер-министра оправдает, это лишь усилит позиции «национального лагеря» и отдалит неприятную перспективу новых досрочных выборов.

Все – по закону.

«А как же мораль?» – спросят читатели вслед за движением «За чистоту власти». На этот вопрос вряд ли можно ответить однозначно. Политика и мораль – разные, порой несовместимые вещи. В отличие от политики и закона, которые всегда должны быть в жесткой связке.

Подождем финала.

Песах АМНУЭЛЬ