Три судьбы

 Материал подготовила Лариса КАНЕВСКАЯ
 1 марта 2022
 1672

Московское отделение Благотворительной организации ХАМА при многолетней поддержке организации Джойнт и фонда «Дружба» помогает пожилым и нуждающимся евреям, живущим в России: на протяжении года распределяет тысячи продуктовых посылок и поздравляет с главными еврейскими праздниками. Многие из тех, о ком заботится ХАМА – люди, прожившие долгую и сложную жизнь. Из номера в номер «Алеф» будет рассказывать о них. Сегодня – о судьбах трех москвичек.

Маргарита Аркадьевна Танхилевич родилась в Сталинграде 89 лет назад, но всю жизнь прожила в Москве. Вот уже более 10 лет о ней заботятся сотрудники ХАМА. 

– Маргарита Аркадьевна, где прошло Ваше детство?
– С 1941 по 1943 год - в эвакуации на Урале. Нас поселили в доме Челябинского тракторного завода – повезло, поскольку многие жили в эвакопунктах, где были перебои с водой, не хватало еды и одежды. Второй и третий классы окончила в Челябинске.

– Потом переехали в Москву?
– Да, День победы мы встретили уже в Москве. Когда объявили о капитуляции Германии, мы стояли в ночных рубашках у репродуктора и плакали. А потом мы с мамой и сестрой пошли пешком на Красную площадь. Все обнимались, плакали от радости. Мне было 14 лет, и это был самый незабываемый день в том далеком 45-м!

– Маргарита Аркадьевна, в Вашей жизни были потери и удачи, радости и трудности, а как Вам сегодня живется?
– Не слишком легко. У меня целый букет болезней - вторая группа инвалидности, но самое страшное одиночество и немощность. 

– Как Вам помогает ХАМА?
– Ко мне приходит патронажный работник, помогает во всем: оплачивать квартиру, покупать продукты, готовить обед, убирать. Она – верная опора, которой я бесконечно благодарна за тактичность, внимательность, отзывчивость и надежность: знаю, что она придет в любую погоду. 

– Вам зимой, наверное, трудно выходить на улицу?
– Конечно, поэтому без помощи никак не обойтись. А теперь мне еще и читать стало сложно из-за глаукомы, так моя помощница мне читает, и новости мы можем обсудить.

– Как вы отмечаете еврейские праздники?
– Раньше я сама приходила в общинный центр на праздники, теперь получаю посылки на дом: маца и вино на Песах, сладости на Пурим. Это согревает, радует.

Маргарита Аркадьевна рассказала и о том, как сложно пожилым людям получить регулярную медицинскую помощь на дому – осмотр врача, корректировка приема лекарств. В этом тоже помогает ХАМА, созданный при ней медицинский центр.
– Я безмерно признательна спонсорам, благодаря которым получаю не только огромную помощь в быту, но и общение.

Раиса Семеновна Гутевич родилась 27 декабря 1935 года в Запорожье. Живет в Москве.
– Раиса Семеновна вы родом с Украины?
– Про ДнепроГЭС слышали? Так я прямо около нее жила до войны! А про знаменитый завод «Запорожсталь»? Это тоже у нас. Война меня застала в детсадовском летнем лагере. 22 июня утром мы собирались на экскурсию в зоопарк. Стоим на берегу Днепра, в автобусы залезть собираемся, а тут мальчик бежит в красном галстуке, и кричит: «Война! Война!». Взрослые кинулись к радио. А потом срочно загрузили нас в эти же автобусы и безо всяких вещей отвезли в город – но не в зоопарк, а к родителям.
Запорожье бомбить стали практически сразу - из-за ДнепроГЭСа. 

– Страху, наверное, натерпелись?
– Не помню, мне ж пять с половиной лет всего было. А вот как с воспитательницей в подвале недостроенного дома от бомбежек прятались – помню. Много лет после войны мне мерещился вой серены, который я выносить не могла. И еще – запах сырости, стоявший в том подвале.

– Куда вас эвакуировали?
– Завод «Запорожсталь», на котором работал папа, вывезли на Урал, а членов семей – в Ставропольский край. Нас везли в забитых под самый потолок товарных вагонах и бомбили, все время бомбили! Никто не верил, что доедем живыми. Доехали, поселились, а когда немцы стали подходить к Северному Кавказу, председатель колхоза объявил новую эвакуацию и сказал, что в первую очередь, поедут коммунисты и евреи, потому что им опаснее всего оставаться. На каких-то бричках нас довезли до Махачкалы. Два месяца мы там все торчали в порту: каждый день ждали, что за нами приплывут катера. А их все не было. Все успели переболеть корью, поваляться в махачкалинской больнице, поправиться и снова ждать на пристани, прямо под открытым небом. Катера с людьми поплыли через Каспий, и снова бомбежка. Матросы всех детей в трюм спустили, чем-то нас там даже кормили, а взрослые наверху остались. Когда бомбежка кончилась, мы вышли на палубу. Солнце яркое светило, а в воде плавали трупы вперемешку с чемоданами… Слава Б-гу, мои родители остались живы.

– Что вы знаете о судьбе ваших родственников, оставшихся в Запорожье?
– Уже после войны к нам приехал знакомый и рассказал, что, когда он в составе армии вошел в наш город, выбив оттуда немцев, земля на главной улице еще шевелилась. Оказалось, что перед отступлением немцы согнали всех евреев, взорвали асфальт на улице Ленина, заставили их выкопать там огромный ров, а потом живьем закопали. Наши солдаты ров тут же раскопали, кого-то даже спасли. А дедушка мой был уже мертв. Я много раз молилась за него.

– Вы потом вернулись в Запорожье?
– Нет, нас тогда домой не пустили, все там было полностью разрушено. Мы с мамой поехали в город Енакиево (Донецкая область), где жила тетя моего отца. У нее был свой домишко. В этой ортодоксальной еврейской семье меня, 9-летнюю, научили традициям: как правильно отмечать праздники, как дома мацу печь, какие блюда лучше готовить по пятницам, как молиться. Только в синагогу мы не ходили, потому что в ее здании клуб открыли.

– Вы учились в Москве?
– Да, жила у других родственников – они тоже верующими оказались. Все делали, как надо. Мой московский дядя, как садился за стол, так обязательно рассказывал, почему на Песах на столе должно быть четыре бокала с вином, чем язык идиш от древнееврейского отличается, что означает тот или иной праздник. Причем, рассказывал исключительно на идише.

– Остался кто-нибудь сегодня в Енакиево?
– Семь лет назад моей сестре и племяннице пришлось срочно эвакуироваться в Москву, потому что бомбежки там начались страшные, даже в центре города. Я им предложила пожить у меня – пока стреляют. Они там все оставили – квартиру, все свои вещи, могилы родных.
Как бы наша семья справилась без поддержки ХАМА, не представляю! С их помощью я родственников и одела, и накормила, и дала талоны на продукты, даже помогла племянницу на работу устроить по специальности – учительницей русского языка.

– А вы сами как узнали про ХАМА?
– У меня там работала подруга, однажды пожаловалась, что постоянно нужно какие-то списки составлять. Вот я к ней на помощь и пришла - стала волонтером. С тех пор 20 лет прошло – лучших, кажется, лет в моей жизни. А какие вечера, посвященные Дню победы, ХАМА устраивала, какие еврейские праздники! Особенно Пурим, он – самый веселый. Наш раввин Аарон очень интересно проводит Песах, точно как мой дядя, и про праздники рассказывает, и про историю еврейского народа. 

– Какая материальная помощь для вас наиболее важна?
– Важен уход и лечение. Время от времени нам выделяют определенную сумму, которую можно потратить в магазинах, к которым мы прикреплены. Лично мне ХАМА дала очень много.
 

Елена Львовна Носова родилась 6 февраля 1936 года в Москве. 

– Елена Львовна, вы всю жизнь в Москве прожили?
– Мои родители приехали в Москву из Латвии, из Даугавпилса, в 1935 году. Почему, не знаю, мама никогда не рассказывала. И никто не рассказывал: некому было. Отца в 1938 году репрессировали за, якобы, шпионскую деятельность. Назвали, как и многих других – особенно евреев - изменником Родины, расстреляли и зарыли на Бутовском полигоне. А мы с мамой ютились в маленькой десятиметровой комнатке в деревянном двухэтажном доме без удобств. Хорошо, хоть с печкой, иначе б замерзли. Деревня, совершеннейшая деревня, хоть и Москва! Всех моих бабушек и дедушек, оставшихся в Даугавпилсе, в конце июня 1941-го немцы, убили. Закопали живьем вместе с другими евреями. Так что я их и не видела ни разу. И об отце мама никогда не вспоминала, не говорила мне о нем ничего, потому что боялась: статья-то у него серьезная была, могли все пострадать за лишнее слово. 

– Соблюдали вы в семье национальные традиции?
– О религии мама ничего не говорила. И на идише лишь со своей сестрой общалась. Поэтому я нашего языка не знаю. Ничего не знаю. Вокруг меня были только русские, никакие еврейские праздники мы не справляли, хотя о том, что я еврейка, я знала с самого рождения. В школе меня никто этим не дразнил, не донимал, ни одного конфликта на национальной почве со мной не случилось ни в Москве, ни в Перми, куда мою маму, работницу детского дома, 3 сентября 1941 года отправили вместе с детьми в эвакуацию. И меня, пятилетнюю, вместе с ней. 

– А в Москву когда вернулись?
– В 1944-м году. И снова вокруг меня были одни русские…
Проблемы, связанные с национальностью, начались, когда я окончила вечернее отделение Экономико-статистического института. Меня никто, вообще никто не хотел брать на работу! Удалось устроиться лишь на завод «Каучук», за что я до сих пор очень благодарна начальнику тамошнего отдела кадров.  На этом заводе евреев много работало, потому что больше-то негде было. Для меня много лет мое еврейство было просто словом, констатацией давно известного факта. А иудаизмом, традициями, корнями – заинтересовалась с возрастом, с уходом на пенсию.

– Тогда и познакомились с активистами ХАМА?
– Вскоре. Иду, бывало, по Музею толерантности, и думаю: «Б-же, за что же так страдали евреи?» И знаете, появляется какое-то чувство сопричастности со всем еврейским народом. 
А ХАМА не раз предлагала прислать мне кого-то помочь по хозяйству, но я отказываюсь: что я в 28-метровой квартире пыль не вытру, пол не вымою? А вот на праздники в центр хожу с удовольствием уже лет пятнадцать. Важно чувствовать себя нужной, общаться, узнавать что-то новое. На Хануку мы зажигали свечи, произносили слова молитвы, сидели за праздничным столом. На Пурим надевали маски, устраивая что-то вроде карнавала, трещали трещотками, ели «уши Амана», посылали подарки нуждающимся и друг другу. А еще мне нравится Песах. Жалко, что в этом году из-за пандемии у нас может не получиться собраться на Песах всем вместе. Но – поем мацу дома, потому что, благодаря ХАМА, она у меня теперь есть. И хорошие продуктовые наборы мне из фонда привозят. 

– Кто привозит? 
– Волонтеры. Я, кстати, пока вирус не начался, тоже волонтером в ХАМА была – ездила к разным людям, что-то им отвозила. Ну, а чего дома-то сидеть? А так и из квартиры выйдешь, и пообщаешься, и людям пользу принесешь. Это ведь очень важно - помогать друг другу. И благодарной быть за помощь – тоже очень правильно. Так что скажу-ка я ХАМА спасибо еще раз!
Материал подготовила Лариса КАНЕВСКАЯ



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции