«Возле казармы, в свете фонаря»

 Ирина МАК
 25 мая 2022
 1711

Фильм Райнера Вернера Фасбиндера «Лили Марлен», с Ханной Шигуллой в главной роли, имел кассовый успех — но не фестивальный. И на «Оскаре» в 1981-м, где картина представляла ФРГ, она даже не попала в номинацию — а выиграл тогда «Мефисто» Иштвана Сабо, и с выбором Американской киноакадемии трудно спорить. Но в случае с «Лили Марлен» фестивальные успехи едва ли волновали Фасбиндера — он снимал кино про свою страну, ее мучительное прошлое, которое он всю жизнь пытался понять.   

«Сны во чреве матери»
«В фильме Фасбиндера «Лили Марлен» я играю немку, которая, с одной стороны, делает карьеру при нацистском режиме, с другой, она же тоже против, потому что тайно любит еврея, и во время гастрольной поездки на Восточный фронт ей передают несколько метров проявленной пленки, чтобы тайно переправить в мир правду о лагерях смерти».
Так, очень кратко, пересказала сюжет одного из последних фильмов Райнера Вернера Фасбиндера его главная актриса, его многолетняя муза Ханна Шигула. В этой картине и еще в 22 их совместных с Фасбиндером фильмах она, как обычно, сыграла главную роль.

Райнер Вернер Фасбиндер
Райнер Вернер Фасбиндер

Приведенный тут фрагмент речи Шигуллы, написанной ею самой в 2010 году специально для проекта «Реквием», однократно показанного в Московском художественном театре, — немецкая актриса принимала в нем участие вместе с российской, Аллой Демидовой — касается фильма, который единственный и был в той речи упомянут. И кажется, в блестящей кинокарьере Ханны Шигуллы, сыгравшей почти в сотне картин, только «Лили Марлен» напрямую касается истории Холокоста, которой и был посвящен тот «Реквием». И начала Шигулла тогда с важного факта биографии: в ее свидетельстве о рождении стоит свастика, с которой она живет всю жизнь.
«И зваться вообще-то я должна была на нордически-германский лад именем Дагмар, — вспоминала актриса, — но моя мать вдруг переменила решение в пользу Ханны. Ханна... имя, которое звучит скорее как еврейское, хотя я совсем не еврейка, да еще в такое время — когда все еврейское жестоко преследуется! И когда я после спрашиваю свою мать, почему в последнюю минуту она меня переименовала, она отвечает только, что знала когда-то одну женщину по имени Ханна... И почему-то я так никогда и не задаю ей вопроса, что же с этой Ханной стало. Еще детьми мы чувствовали, что у взрослых есть темные тайны, которых лучше не касаться».
Ханна Шигулла родилась 25 декабря 1943 года в Верхней Силезии, в городке Кёнигсхютте, который тогда принадлежал Германии, а теперь находится в границах Польши — «пока мне снились сны в чреве моей матери, по всему свету горланили очень громкие песни, а волшебным словом было «Хайль Гитлер»».
Где-то писали, что доктор, принимавший роды у матери Ханны, параллельно работал в Аушвице — почему нет, в это легко поверить. В любом случае, время и место рождения принципиально отделяет Шигуллу от Фасбиндера — ее главного режиссера и в течение многих лет близкого друга, а временами, во время съемок и репетиций спектаклей, непревзойденного мучителя. Объясняя лет пять назад в одном интервью, почему ее всю жизнь спрашивают о Фасбиндере — при том, что она снималась, помимо него, у многих великих — Анджея Вайды, Жана-Люка Годара, Маргарет фон Тротта, Фолькера Шлёндорфа, Франсуа Озона, Карлоса Сауры, Шигулла ответила: “Это потому, что я одна из выживших”. И признала, что Райнер был как стихийное бедствие. 
Судьба свела их в 1967-м в Мюнхене в студии Фридля Леонгарда. Вместе они пришли в «Театр действия», закрытый в июне 1968 года якобы из-за несоблюдения техники противопожарной безопасности, а в действительности явно по политическим причинам. «Мне стало вдруг совершенно ясно, что Ханна Шигулла однажды станет звездой моих фильмов, — написал о том времени Фасбиндер. — Может быть, даже чем-то вроде их движущей силы».
В Мюнхене же Фасбиндер появился на свет, на полтора года позже Ханны — 31 мая 1945 года и, соответственно, уже в другой стране. Отец, доктор медицины, судя по всему, ни в каком особом пособничестве нацистам не обвинялся, к тому же родители скоро развелись, и мама, переводчица, со временем стала сниматься в картинах сына, под псевдонимом Лило Пемпейт. Похоже, не было в истории его семьи ничего столь идеологически страшного и мерзкого, чего ребенку Райнеру пришлось бы особенно стыдиться — ему однако хватало и коллективной немецкой ответственности. Как и Ханне, которой, в силу возраста, тоже не в чем было каяться, но слышанные от матери рассказы о раннем детстве стали ее персональной памятью. 
«Когда Германия была низвергнута в поругание и позор, выжжена дотла, — продолжала Ханна Шигулла свой сочиненный для московского «Реквиема» рассказ, — беженцы устремились с востока на запад, а с ними и моя мать со своей маленькой Ханной. Мне едва исполнилось два с половиной года. Поезда пока что идут, а куда — бог знает. Русские все приближаются. Хорошо, что ребенок говорит еще и по-польски. Немецких крикунов, нацистское отродье, любому вмиг захочется высадить из переполненного купе. И когда пьяный солдат кричит моей матери в лицо что-то по-русски, я тут же отвечаю по-польски: «Bedjiemy jesz?», «Когда будем есть?» Это мое самое любимое слово, и оно нас защищает. На перроне уже другой русский солдат помогает моей матери спустить коляску с крутой лестницы. Пулемет коменданта наставлен прямо на него, а он все равно берется за коляску вместе с ней».
Они осели в Баварии. Отца, оказавшегося в британском плену, она увидела только в пять лет. «Жизнь, да ни гроша она не стоит…» — говорил отец. «Но мы, дети, любим жизнь, — возражала ему, давно умершему, повзрослевшая, постаревшая дочь, — на руинах Германии мы играли, и так нам вправду было гораздо лучше, чем с любыми самыми красивыми игрушками».

 

Любовь в тумане войны
Лучше было, потому что выжили, и поражение в войне уничтожило царство тьмы, позволив немцам начать жизнь с нуля. Рейх проиграл, но Германия выиграла. 12 лет назад зрители МХТ думали, что понимали сказанное актрисой, отдавая себе, казалось, отчет в ситуации, сложившейся после войны в Германии. Но в полной мере мы — те, кто в России, и кто говорит и пишет на русском языке — можем понять ее только сейчас. Московская исповедь Ханны Шигуллы продолжала ту бесконечную исповедь, которую они оба с Фасбиндером начинали в молодости, в спектаклях, поставленных для Ханны Райнером еще в 1960-х, и в фильмах, самыми знаменитыми из которых стали 15-часовой мини-сериал «Берлин. Александрплатц» и, конечно, «Замужество Марии Браун» (1979), где действие происходит как раз после войны.
А действие фильма «Лили Марлен», вышедшего на экраны всего-то двумя годами позже — Фасбиндер часто снимал по два фильма за год, и умерев в 37 лет от передозировки, успел сделать 44 картины, — разворачивается во время Второй мировой войны. Начинается накануне нападения на Польшу, причем начинается с любви — нежнейшей любовной сцены, показанной как будто в тумане, словно все происходит немножко не по-настоящему, в мечтах.
В этих мечтах пара, которую мы наблюдаем, — белокурая красавица Вилли, поющая в цюрихском кабаре, и влюбленный в нее музыкант Роберт — планируют женитьбу и будущую совместную жизнь, которой, это как-то сразу понятно, не суждено сбыться. Виной тому окажется отец Роберта, респектабельный швейцарский еврей Давид Мендельсон, которого не устраивает такая невестка. «Никто из здесь присутствующих ничего не имеет против нее, — объясняет он сыну. — Вы просто познакомились друг с другом в неподходящее время».
Тайно занимающейся спасением из Рейха немецких евреев, Давид противится женитьбе сына на шиксе, но не прочь циничным образом ее использовать. В очередную поездку в Берлин Роберт, по настоянию отца, берет с собой Вилли — швейцарское гражданство, конечно, надежное прикрытие для неявного еврея, но белокурая арийская красавица в качестве спутницы только на пользу. В отсутствие сына и его невесты Давид проворачивает отвратительную махинацию: он скупает долговые расписки Вилли, подает на нее – как на злостную неплательщицу – в суд и пишет донос властям, требуя отозвать швейцарскую визу Вилли. В итоге она остается в Рейхе, поет в кабаре, и попавшая в ее репертуар песенка «Лили Марлен» возносит ее на самый верх, на престижные сцены и в гостиные первых лиц империи. 

«Будем вновь крутить любовь»
У Вилли был реальный прототип — первая и самая знаменитая исполнительница «Лили Марлен» Лале Андерсен, которую на самом деле звали Лизелотта Хелена Берта Бунненберг. Она написала аж два мемуара, и вторая книга воспоминаний, вышедшая в 1972 году, — «У неба много красок» — стала вольной основой сценария, написанного Фасбиндером вместе с Манфредом Пурцером и Джошуа Синклером. Они разве что добавили реальному сюжету мелодраматической интонации, но настоящая Лале Андерсен тоже пела в Цюрихе, где познакомилась с композитором и будущим дирижером Рольфом Либерманом — разумеется, евреем. 
А история песенки «Лили Марлен» началась еще в Первую мировую войну — стихи сочинил в 1915-м, стоя на посту перед отправкой на фронт, некий Ханс Ляйп: он соединил имена двух реальных девушек, с которыми познакомился: дочери бакалейщика Лили и медсестры Марлен. Еще две строфы Ляйп, уже ставший поэтом, досочинил в 1937-м для публикации под названием «Песня молодого часового». Первая мелодия, сочиненная на текст Ляйпа пианистом Рудольфом Цинком специально для его подруги Лале Андерсен, успеха не имела. Но в 1938-м композитор и дирижер Норберт Шульце сочинил новую — Андерсен записала ее 1 августа 1939-го, за месяц до вторжения в Польшу. И 18 августа 1941 года «Девушку под фонарем», или «Лили Марлен», впервые выпустила в эфир оккупационная германская радиостанция «Солдатское радио Белграда», вещавшая, среди прочего, на Африканский корпус Роммеля. Ну и услышали ее и полюбили, помимо немцев, союзники. 
В песне не было ничего воинственного — только призрачная надежда на будущее и нежная тоска, которую абсолютно передает вольный перевод «Лили Марлен», сделанный (и записанный в виде песни «Возле казармы, в свете фонаря…») Иосифом Бродским:
«Если в окопах от страха не умру,
если мне снайпер не сделает дыру,
если я сам не сдамся в плен,
то будем вновь
крутить любовь
с тобой, Лили Марлен…»

Геббельс в итоге запретил песню как «упадническую и депрессивную», и сразу же Лале Андерсен прилетело за «ненемецкое поведение» (пришлось отвечать за те самые связи с швейцарскими евреями, которые имели место в действительности, и на которых Фасбиндер построил сюжет фильма). Ее отстранили от светской жизни, перестали упоминать в печати. По Би-Би-Си, когда вражьи немецкие голоса перестали передавать «Лили Марлен», на всякий случай заявили, что Лале Андерсен в концлагере. Чем раззадорили министерство пропаганды Рейха, разрешившее певице снова петь. Но только не «Лили Марлен», и со всех фронтов, на которых воевала Германия, стали приходить письма с требованием вернуть песню в эфир. Когда к просителям присоединился лично Роммель, песню таки вернули и передавали ежедневно в 21.55, перед отбоем. 

Другие голоса
В фильме, однако, мы слышим голос не Лале Андерсен, а Ханны Шигулы: она поет сама, и мы улавливаем в ее мягком тембре приятную хрипотцу, свойственную исполнительницам Брехтовских зонгов. Под «Лили Марлен» на экране стреляют, взрываются, заезженной пластинкой с «Лили Марлен» истязают Роберта, арестованного гестапо после ночи в Берлине, проведенной с Вилли. И Пер Рабен — композитор, с которым всегда работал Фасбиндер, компилирует мелодию Шульце с «Mon сoeur s’ouvre á ta voix» Сен-Санса из «Самсона и Далилы», словно намекая на предательство Вилли. Но предательства никакого не было — и возлюбленного ее в конце концов тоже ждал хэппи-энд, пусть и не тот, на который она надеялась.
Роберт, впрочем, сыгранный Джанкарло Джанини и похожий больше на Марчелло Мастроянни (но без его несравненного обаяния), чем на еврея, тут не главный герой, и вообще не герой. Как и его отец, в роли которого снялся Мел Феррер — в молодости он сыграл Андрея Болконского в голливудской версии «Войны и мира», но больше прославившийся как неверный муж Одри Хэпберн. Фасбиндер словно подчеркивает, что отец и сын Мендельсоны — больше швейцарцы, чем евреи — ему не важны, они тут как лакмусовая бумажка для проявления сюжета, ибо фильм не про них. И не про Швейцарию, к которой не только у Фасбиндера претензии, а про Германию, которая ему важна, несмотря ни на что. Вилли, в последнем своем появлении на сцене как будто замороженная, обессиленная, с выбеленной маской вместо живого лица, — это и есть его Германия, постоянный объект любви-ненависти и вечный повод для рефлексии. Недаром сам он появляется на экране в образе Гюнтера Вайзенборна, писателя-антифашиста, участника «Красной капеллы», которому Вилли и помогает переправить из концлагеря на волю пленки со свидетельствами нацистских зверств. 
И это фильм о Германии, способной возродиться ровно как Вилли, уходящая в финале с гордо поднятой головой, быстрым шагом — в новую жизнь, которая у ее прототипа действительно случилась. Если настоящий Рольф Либерман, швейцарский друг Лале Андерсен, возглавлял Гамбургскую оперу, а позже, до 1980 года, и Гранд Опера, то и сама она не пропала — много пела после войны, в 1952-м диск Андерсен с песней «Die blaue Nacht am Hafen», написанный на ее собственный текст, стал золотым. 
А «Лили Марлен» пели многие, включая Марлен Дитрих — в 1961 году она исполнила ее в фильме Стенли Крамера «Нюрнбергский процесс». 
Ирина МАК



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции