Я забытый еврей

Попробуйте поискать меня в Ираке.
Помните Вавилонское изгнание из древней Иудеи, произошедшее после разрушения Первого Храма в 586 году до новой эры? Помните процветающую еврейскую общину, возникшую там и породившую Вавилонский Талмуд?
А известно ли вам, что спустя 15 веков - в IX веке новой эры, уже при мусульманском правлении, нас, евреев Ирака, вынуждали носить на одежде ярко желтую заплату – предвестницу пресловутого нацистского клейма, и применяли против нас другие дискриминационные меры? Или что в XI и XIV веках нас облагали обременительными налогами, подвергали жестоким преследованиям и разрушили несколько синагог?
А слышали ли вы когда-нибудь о фархуде (это курдское слово означает нарушение порядка, бесчинства) – о погроме в Багдаде в июне 1941 года. Эксперт из Американского еврейского комитета (American Jewish Committee  - AJC) д-р Джордж Груэн пишет:
«В результате бесконтрольного взрыва насилия было убито 170 – 180 евреев, более 900 получили ранения, 14500 евреев понесли материальные убытки – их дома и магазины подверглись грабежам и разрушению. И хотя в конечном итоге власти вмешались и восстановили порядок… евреи были уволены из государственных учреждений и из учебных заведений, подвергнуты арестам, высоким штрафам, лишению собственности по самым надуманным обвинениям: в частности, им приписывали участие в одном или обоих запрещенных движениях – коммунистическом и сионистском, которые нередко отождествлялись. В Ираке еврею достаточно было получить письмо из Палестины (до 1948 года), чтобы еврея арестовали и конфисковали у него имущество».
Максимальной численности еврейская община достигла в 1948 году, нас было тогда 135000 человек, и мы играли жизненно важную роль буквально в каждой сфере жизни иракского общества. Очень наглядно это демонстрирует Энциклопедия иудаики. Там в статье об иракском еврействе сказано: «В XX столетии еврейские интеллектуалы, писатели и поэты своими книгами и многочисленными эссе внесли важный вклад в развитие арабского языка и литературы».
Но к 1950 году иракские евреи, я в том числе, были лишены гражданства, наши активы были арестованы, но самыми страшными стали публичные повешения. А годом ранее премьер-министр Ирака Нури Саид сообщил британскому послу в Аммане о плане изгнания всей еврейской общины к границам Иордании. Посол позже вспоминал этот эпизод в своих мемуарах.
Чудесным образом в 1951 году 100000 из нас выбрались из Ирака, благодаря невероятной помощи Израиля, но ушли мы с пустыми руками. Израиль назвал это спасение Операцией Эзры и Нехемии.
Те из нас, кто остался, жили в постоянном страхе – страхе насилия и новых публичных повешений. И страх был оправдан: 27 января 1969 года девятерых евреев повесили в центре Багдада по ложным обвинениям. Присутствующие на казни сотни тысяч иракцев буквально бесновались от восторга. Остальные из нас выбирались в разные страны. Среди них мои друзья, нашедшие убежище в Иране, когда там еще правил Шах.
Теперь в стране нет ни евреев, ни даже памятников, музеев или других видимых напоминаний о нашем присутствии на иракской земле на протяжении 26 веков.
2600 лет стерты, смыты, как будто их и не было никогда. Вы можете представить себя на моем месте и ощутить мучительную боль утраты и невидимости?

Я забытый еврей
По свидетельству еврейского историка первого века новой эры Иосифа Флавия, впервые на территорию нынешней Ливии меня переселил египетский правитель Птолемей I (323 – 282 годы до новой эры). С тех пор, более двух тысячелетий мои предки непрерывно жили на этой земле. Числом мы превосходили берберов, переходивших в иудаизм; испанских и португальских евреев, бежавших от Инквизиции; и итальянских евреев, переправившихся сюда через Средиземное море.
Здесь я столкнулся с антиеврейскими законами итальянских фашистов, оккупировавших страну. Меня держали в заключении вместе с 2600 моих собратьев в нацистском лагере в 1942 году. В том же году я в числе 200 евреев пережил депортацию в Италию. Я был на принудительных работах в Ливии во время войны. И был свидетелем местных бунтов 1945-го и 1948-го годов, в которых погибли почти полторы сотни евреев, сотни были ранены и тысячи остались без крова.
Со смешанными чувствами я наблюдал за тем, как Ливия становилась независимой в 1951 году. И думал, что будет с шестью тысячами из нас, оставшимися от когда-то прекрасной 39-тысячной общины: община сократилась, когда погромы заставили людей выбираться из страны, многие направились в молодое Государство Израиль.
Плюсом было то, что меньшинства только нарождающегося ливийского государства находились под охраной конституции. Минус состоял в том, что эти законы решительно не соблюдались.
Первые десять лет моей, ставшей независимой родины я не мог участвовать в выборах, занимать государственную должность, служить в армии, получить паспорт, купить новую недвижимость, приобрести контрольный пакет акций любого нового предприятия и даже участвовать в управлении делами нашей общины.
К июню 1967 года жребий был брошен. Те из нас, кто оставался - надеясь, вопреки здравому смыслу на улучшение ситуации в стране, к которой мы были глубоко привязаны и которая временами хорошо к нам относилась - были вынуждены уехать. Шестидневная война привела ко взрывоопасной атмосфере на улицах. Восемнадцать евреев были убиты, а дома и бизнесы, принадлежавшие евреям, сожжены до основания.
Я вместе с 4000 евреев все-таки смогли уехать, большинство с одним чемоданом или денежным эквивалентом в несколько долларов.
И никогда мне не было позволено приехать обратно. Я не смог вернуть свое имущество, оставленное в Ливии - вопреки обещаниям правительства. На самом деле все было украдено: дома, мебель, магазины, общественные институты - все. Более того, я никогда не мог приехать на могилы своих родных. И это терзало особенно больно. Мне говорили, что при полковнике Муаммаре Каддафи, захватившем власть в 1969 году, все еврейские кладбища сровняли бульдозерами, а надгробными камнями мостили дороги.

Я забытый еврей
Мой опыт – хороший и плохой – живет в моей памяти, и я сделаю все, чтобы передать его своим детям и внукам, но что они смогут понять? Насколько они смогут идентифицировать себя с культурой, которая представляется им реликвией прошлого, которая кажется такой далекой и неосязаемой? Правда, что написано несколько книг и статей о моей истории, но буду честным, их не расхватывают.
В любом случае, могут ли эти книги конкурировать с систематическими попытками ливийских лидеров уничтожить все следы моего двухтысячелетнего присутствия?
Загляните в архивы ведущих мировых СМИ за 1967 год, и вы увидите, как газеты освещали трагическую кончину древней общины. Я могу избавить вас от хлопот и заверить, что, к примеру, «The New York Times» удостоила это событие буквально несколькими строчками.
Я забытый еврей
Я один из сотен тысяч евреев, которые когда-то жили в таких странах, как Ирак и Ливия. Что ни говори, но в 1948 году нас было почти 900 тысяч. Сегодня нас меньше четырех тысяч, большинство живет в Марокко и Тунисе.
Мы были процветающими общинами в Адене, Алжире, Египте, Ливане, Сирии, Йемене и других странах, наши корни уходят вглубь двухтысячелетней истории и даже дальше. Но нас почти не существует.
(Правда, надо признать, что крошечная община в Бахрейне продолжает процветать, а вновь возникшая еврейская община в Объединенных Арабских Эмиратах – ее составляют евреи со всего мира - дает некоторую надежду на более счастливое еврейское будущее этого региона.)
Почему никто не говорит о нас и о нашей истории? Почему мир неутомимо и навязчиво говорит о палестинских беженцах, спасавшихся на Ближнем Востоке от войн 1948-го и 1967-го годов – которые, и это немаловажно, стали перемещенными лицами в результате войн, развязанными их же арабскими братьями – но полностью игнорирует евреев, ставших беженцами в результате тех же войн – 1948-го и 1967-го годов?
Почему у мира создалось впечатление, что арабо-израильский конфликт породил лишь одну категорию беженцев - палестинскую, тогда как на самом деле существует две категории, и наша, еврейская многочисленнее палестинской?
Я провел много бессонных ночей в попытке понять причину такой несправедливости.
Должен ли я винить самого себя?
Возможно, мы - евреи из арабских стран, приняли свою судьбу слишком пассивно. Вероятно, мы упустили возможность рассказать свою историю. Возьмем евреев Европы. Они рассказывают свою историю в книгах, статьях, стихах, пьесах, живописи и кино. Они воспроизводят радостные и трагические моменты своей судьбы, они делают это так, что привлекают внимание многих неевреев. Не исключено, что я был фаталистом, слишком скован или просто не верил в свои художественные и литературные таланты. Но ясно одно - все мои усилия ничего не стоили. Меня просто никто не слышал.
И нельзя сказать, что я совсем не пытался произвести некоторый шум. Я пытался. Я организовывал съезды, петиции и выставки, обращался в ООН, встречался с представителями чуть ли ни каждой западной страны.
Но у меня создалось твердое ощущение, что, когда я в разговоре с дипломатами, парламентариями или журналистами поднимал вопрос о евреях из арабских стран, их глаза стекленели.
И хотя, разумеется, всегда можно сделать больше во имя истории и справедливости, я отказываюсь винить себя за эту их реакцию.
Убежден, что существует более важный фактор, который ее объясняет.
После поспешного бегства от унижения, насилия и дискриминации мы, евреи из арабского мира, собрали осколки нашей разбитой жизни и двинулись дальше, продолжили жить. Мы не замерли на месте, утопая в жалости к себе, и не вручили статус жертвы своим детям и детям наших детей. 
Большинство из нас отправились в Израиль, где нам предоставили возможность начать все сначала. Первые годы на новом месте не всегда были легкими – мы начали на самом дне и усердно пролагали себе дорогу наверх. Мы были очень по-разному образованы, располагали совсем ничтожными материальными средствами. Но у нас было нечто, что поддерживало нас на всем протяжении тяжелого процесса адаптации и аккультурации: наша неизмеримая еврейская гордость, глубоко укорененная вера, благословенные раввины и обычаи, наша приверженность сохранению Израиля и его благополучию.
Некоторые из нас – 25% - 30% - решили отправиться куда-то еще.
Евреи из франкоговорящих арабских стран устремились во Францию или в Квебек. Евреи из Ливии создали общины в Риме и в Милане. Египетские и ливанские евреи рассеялись по Европе и Северной Америке, многие осели в Нью-Йорке, а также в Мехико и в Панама-Сити. Так оно и шло.
Где бы мы ни оказались, мы прилагали усилия, чтобы построить новую жизнь. Мы учили местный язык, если не знали его, находили работу, отправляли детей в школы и старались как можно быстрее создать свои общины, чтобы сохранять обряды и ритуалы, характерные для нашей традиции.
Я не посмел бы недооценить трудности или осудить тех, кто из-за преклонного возраста, слабого здоровья или нищеты, потерпел неудачу, но, по большому счету, мы добились гигантских успехов, как в Израиле, так и во всех других странах.
И хотя я могу быть забытым евреем, но я не еврей молчания. Ибо если это произойдет, то сделает меня соучастником исторического отрицания и ревизионизма.
Я буду выступать открыто, поскольку не допущу несправедливого взгляда – через призму лишь одной категории беженцев, палестинской – на палестино-израильский конфликт. 
Я буду выступать открыто, поскольку то, что случилось со мной, с поразительной точностью происходит сейчас с другими меньшинствами региона, включая христиан и езидов. И снова я вижу, как мир отводит от них глаза, как будто отрицание когда-нибудь могло решить проблему.
Я буду выступать открыто, поскольку я отказываюсь быть забытым евреем.
Дэвид ХАРРИС

Об авторе. Дэвид Харрис с 1990 года возглавляет одну из ведущих американских еврейских организаций – Американский еврейский комитет (American Jewish Committee - AJC). Харрис всю жизнь активно участвует в жизни международной еврейской общины, что принесло ему более 20 правительственных наград разных стран мира и сделало самым титулованным американским еврейским лидером в истории США. Покойный президент Израиля Шимон Перес назвал Харриса «министром иностранных дел еврейского народа».