ДАНИИЛ СПИВАКОВСКИЙ — АКТЕР-ПСИХОЛОГ

Театральному московскому зрителю этот талантливый актер известен давно, но после выхода на экраны фильма Валерия Тодоровского «Мой сводный брат Франкенштейн» к нему пришла настоящая популярность. Премьеры в театре Маяковского, съемки у знаменитых режиссеров, участие в престижных кинофестивалях... — Даниил, вы молоды, но успели и отслужить в армии, и получить два образования — актерское и психологическое, и стать известным актером театра и кино... — Относительно молод — мне 35 лет. Что касается психологии, то я должен был стать потомственным психологом, поскольку моя мама, Алла Семеновна Спиваковская, — профессор Московского университета, доктор наук, известный психолог и психотерапевт. Я в этой «психологической» атмосфере рос и воспитывался, поэтому решил поступать на факультет психологии. Но в первый год недобрал балл и пошел работать санитаром в психиатрическую клинику, на следующий год поступил, потом служил в армии. После армии восстановился в университете и одновременно играл в студенческом театре МГУ. В какой-то момент театр стал занимать все большее место в моей жизни, и я решил поступить в ГИТИС. Тогда собрался семейный совет — мама, бабушка и дедушка, который «постановил», что я могу учиться где угодно, но надо закончить университет. Чтобы не тратить время, я поступил в ГИТИС, продолжая учиться в университете. Оба института закончил почти одновременно, и теперь я дипломированный психолог и дипломированный актер. — Вашим воспитанием занималась мама сама или больше бабушка с дедушкой? — Конечно, мама. И я считаю, что благодаря ей получил очень хорошее воспитание. Она привила мне хороший вкус, чувство меры, что, по-моему, очень важно в жизни человека и тем более в профессии артиста. — Для работы над образом в фильме «Мой сводный брат Франкенштейн» вам пригодились знания психологии? — Не могу сказать, что, получив ту или иную роль, начинаю открывать учебники по психологии. Я не посещал никаких клиник, где находятся ребята с посттравматическим синдромом, которые прошли горячие точки. Это был собирательный образ, который я создал под руководством Валерия Тодоровского. Я согласен с Тодоровским, когда он говорит, что это фильм о войне. Но для меня это еще и фильм о любви. Мой герой Павлик Захаров — это человек, который нашел свою семью, он ее очень любит и считает, что семью надо защищать. И в этом я с ним полностью согласен. Другой вопрос, что я свою семью люблю и защищаю так, как это делаю я. А в интерпретации Тодоровского и Островского я это делал так, как мой герой. Искренне, честно, трогательно, иногда нелепо и смешно, но в результате очень трагично. Я вообще считаю, что по прошествии лет люди будут именно по этой картине узнавать и понимать, как мы жили в России в начале третьего тысячелетия. — Какая была обстановка на съемочной площадке? — Замечательная! Валерий Петрович — очень умный и тонкий человек. А главное, это режиссер, который знает, что делает. И этим знанием он вселял уверенность в актеров. А во-вторых, очень помогали мои замечательные партнеры — Леонид Ярмольник и Елена Яковлева. Помогали и партнерским существованием в кадре, и делясь своими профессиональными секретами, поскольку это была моя первая главная роль в кино. У нас остались самые теплые воспоминания о съемках. Мы редко видимся, поскольку очень загружены, но когда случайно встречаемся на каких-то актерских мероприятиях, то радостно кидаемся друг к другу — вспоминаем интересные моменты съемок и делимся новостями. Леонид Ярмольник, который был продюсером этой картины и исполнителем роли моего отца, – человек очень яркий, открытый и бескорыстный. Он как продюсер и создал эту замечательную атмосферу в съемочной группе. — Вы не планируете совместной работы в ближайшем будущем? — Пока нет, но если такое произойдет, я буду только рад. После выхода картины Тодоровского мне поступило много интересных предложений. Я снялся в двух проектах у Павла Семеновича Лунгина. Первый — это полнометражный фильм под рабочим названием «Родственники». Фильм этот, как и «Франкенштейн», по сценарию Геннадия Островского. У меня роль второго плана — работника еврейского кладбища, близорукого Гриши Цаусаки, трепетного и нелепого человека. Затем Павел Семенович пригласил меня в свой восьмисерийный проект, который называется «Дело о мертвых душах». Съемки уже закончились. Это такая фантасмагория по сценарию Юрия Арабова на гоголевскую тему, где я сыграл характерную, комедийную роль — Бобчинского. Кроме того, снялся у Юрия Кары в большом проекте, рабочее название которого «Любовь к тебе как бедствие». Это восьмисерийный художественный фильм о жизни Валентины Серовой, где я сыграл известного в середине прошлого века комика Павла Шпрингфельда. Мне было очень интересно, поскольку я впервые играл реальное лицо, тем более актера. Кроме этого я снялся в нескольких сериалах. А сейчас снимаюсь у режиссера Всеволода Плоткина в полнометражном фильме «Лифт». — Вы «послушный» актер или импровизатор? — Я очень люблю импровизировать, особенно в театре. Мои партнеры по сцене даже иногда говорят: «Даня, расскажи, что ты приготовил нам сегодня?» Конечно, каждая импровизация происходит в рамках драматургии, в рамках определенной режиссером задачи. Это естественно, но я люблю и похулиганить, и что-то новое придумать! Это оживляет и роль, и сцену, и это очень любит зритель. — А режиссер это любит? — Да! Умный, творческий режиссер всегда любит яркую импровизацию, которая не разрушает, а дополняет спектакль! — Вы не боитесь быть смешным? — Я обожаю, когда люди смеются и радуются, получаю от этого огромное удовольствие. Когда 1 сентября 90-го года Андрей Александрович Гончаров собрал нас, студентов первого курса, то сказал: «Ребята, я вам не гарантирую ни нормальной нервной системы, ни нормальной личной жизни, ни нормального заработка. Я обещаю только одно. Те из вас, кто пройдут этот путь, станут актерами. Когда вы будете выходить на сцену и на вас будут смотреть тысячи зрителей, а вы будете управлять их чувствами и эмоциями, и они будут смеяться и плакать от вашей игры, то я вам обещаю, что вы получите удовольствие, несравнимое ни с какими другими удовольствиями, которые человек испытывает в жизни». И он был совершенно прав. — С кем из театральных режиссеров вам лучше всего работается? — В ГИТИСе я учился на курсе Андрея Гончарова и очень предан Маяковке. Сейчас наш художественный руководитель — Сергей Николаевич Арцибашев, который тоже был моим педагогом. Кстати, первый профессиональный спектакль, где я, студент третьего курса, сыграл сразу главную роль, был именно в его постановке. Арцибашев — мой режиссер, я очень рад, что мы вместе работаем. И последние три премьеры театра Маяковского — это его спектакли. «Банкет» по пьесе Нила Саймона, где я играю Альбера Дане — человека немножко чудного, но искренне влюбленного. В спектакле по Достоевскому «Карамазовы» я играю Черта. Этакого современного, умного, слегка франтоватого парня, а в сущности искусителя. Последняя премьера нашего театра — пьеса Питера Шефера «Любовь глазами сыщика», где я играю главную роль — того самого сыщика. — Наверное, мечта каждого актера — сыграть Гамлета. А вам это уже удалось в спектакле «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»... — Все-таки это был не совсем тот Гамлет, а Гамлет стоппардовский — очень интересная роль. Я с удовольствием ее играл, но это уже в прошлом. Этот спектакль, поставленный на сцене театра Маяковского Евгением Арье, уже полгода как выведен из репертуара. Что поделать — всему свой срок. — Вы были в прошлом году на спектаклях театра Евгения Арье «Гешер»? — К сожалению, в период их последних московских гастролей я был занят на съемках. Но очень рад, что знаком с Евгением Арье. Когда-то Евгений Михайлович вместе с Гончаровым и Арцибашевым принимали меня на курс. Арье тоже должен был быть нашим преподавателем, но он вскоре уехал в Израиль, где и основал театр «Гешер». Я знаю многих актеров из этого театра, и, когда они бывают в Москве, мы всегда встречаемся. — А вы бывали в Израиле? — Никогда не был, но очень хочу! И чтоб это была не просто туристическая поездка. Чтоб это совпало с какими-нибудь съемками или гастролями. Я надеюсь, что у меня будет такая возможность. — Как вы работали над созданием еврейского образа в фильме Лунгина? — Я никогда не пытаюсь подчеркнуть принадлежность к той или иной национальности. Для меня самое главное — характер человека и обстоятельства, в которые он попадает. Что бы ни было надето на голову: кипа, тюбетейка, чалма или кепка — это могут быть лишь внешние атрибуты. Для меня гораздо интересней разбираться в психологии своего героя. Хотя, не скрою, костюм и грим — это очень важно для меня. Когда я получаю ту или иную роль, то очень подробно работаю с художником по костюмам. — Вам легко переключиться с одного персонажа на другой, если вы, например, сегодня участвуете в съемках, а завтра играете спектакль? — Во-первых, это бывает не «завтра», а в один день: утром я снимаюсь, а вечером еду в театр. В этом, наверное, и есть профессия актера. У каждого свои секреты, и я бы не хотел их раскрывать. Но могу, например, сказать, что за три часа до спектакля не ем. Если человек поел, то организм начинает отдыхать. А актер должен быть энергетически заряжен. Я люблю играть голодным и напряженным. Тем более, голодать мне — не привыкать. Для «Франкенштейна» я похудел на 14 килограммов. — А готовить вы умеете? — Готовить совершенно не умею! Но мне всегда везло в периоды, когда я вел так называемый семейный образ жизни (с кем-то был официальный брак, с кем-то, как принято говорить, гражданский), все мои спутницы великолепно готовили! — Вы много заняты в театре и в кино. Наверное, у вас не бывает кризисных моментов, как у чеховского Платонова: «Мне тридцать пять лет...»? — Я не замечаю, как идет время. Жизнь течет, есть новые предложения, новые работы, и слава Б-гу, что это происходит. Я очень комфортно чувствую себя в том возрасте, в котором нахожусь. Мне не до кризисов. Но я понимаю, о чем вы говорите, и знаю людей, которые подвержены этому. Я готов им как психолог и как друг помогать, но сам я никогда не испытывал никаких кризисов разных возрастов. Даже не помню свой переходный возраст. Мне кажется, я никогда не доставлял трудностей родителям и друзьям. Я всегда был чем-то увлечен. И, видимо, эта увлеченность меня хранила. — Наверное, с детства увлекались театром? — Я занимался и в детской театральной студии, и с удовольствием играл в футбол во дворе. Когда я встречал какого-то интересного человека, то сразу увлекался им. Меня так воспитали, что я очень живо стараюсь впитывать все, что вокруг меня происходит. Хочется, чтоб каждый факт моей жизни, каждая встреча с человеком, каждая книга, каждый увиденный фильм не проходили просто так, чтобы они попадали или в мою актерскую копилку, или пополняли мой опыт психолога, или просто человеческий опыт. — Ваше нынешнее увлечение? — На увлечения катастрофически нет времени. Сейчас — театр и съемки. Уже несколько лет я не был в отпуске, и все мои поездки связаны только со съемочными экспедициями или гастролями. Иногда вечерами с удовольствием встречаюсь с друзьями. А если удается посидеть ночку за преферансом — то это вообще прекрасно. Но случается это крайне редко. — Может быть, вы ведете какие-то записи, делаете заметки на будущее? — Я не люблю вести дневники, не люблю фотографии... У меня, конечно, есть фотографии со съемок, но я их использую исключительно по делу — для прессы, например. Но фотографии о где-то когда-то хорошо проведенном времени никогда не смотрю. Я считаю, что читать дневник, рассматривать фотографии или видеозаписи и думать «Ах, как было хорошо тогда!» — это возврат. А я хочу двигаться дальше, я хочу думать о том, как будет хорошо завтра. — Вы романтик или прагматик? — Ну конечно, романтические настроения мне не чужды, хотя я бы сказал, что я актер «от ума». Я часто математически продумываю свою роль, шаг за шагом, ход за ходом. А уже потом, разобрав эту роль, я ее насыщаю чувствами, эмоциями и всем остальным. Вот так происходит моя работа. Так же, пожалуй, происходит и в жизни. Но иногда чувства... Они — захлестывают!