МАГИСТР

Его авторитет непререкаем, его познания поражают глубиной и точностью, к нему обращаются за подсказкой команды в трудных ситуациях. Экранный Александр Друзь кажется человеком твердым, суховатым, неэмоциональным — настоящий английский лорд с классической «еврейской головой». Однако за этой внешностью скрывается доброжелательный собеседник, дружелюбный человек, который звездой себя, очевидно, не считает. Парнишка-официант в тель-авивском кафе, где мы с Александром Друзем засели поговорить на полчаса, попросил у него автограф, не задавая вопроса «А вы кто?» — Александр Абрамович, всякий игрок ставит и ценит свою программу выше прочих «забав», считая их как минимум классом ниже. Это происходит и с теми, кто играет в «Что? Где? Когда?»? — Наша игра действительно классом выше всех, и тут не надо лукавить: это действительно интеллектуальная игра и она действительно стоит особняком. На российском телевидении две интеллектуальные игры — «Что? Где? Когда?» и «Своя игра». На одних знаниях в «Что? Где? Когда?» добиться хорошего результата очень трудно, потому что по определению знать все — невозможно. Но можно, обладая определенными навыками игры, дойти до какого-то знания, которого у тебя не было. По большому счету, «Что? Где? Когда?» — это спорт, интеллектуальный спорт. — Командность в «Что? Где? Когда?» — обязательное условие? Ведь есть раунды один на один? — «Что? Где? Когда?» — безусловно, командная игра. Мне случалось играть раунды в одиночку и даже выигрывать их, но это очень, очень тяжелые ситуации. Классные команды прежнего времени, условно говоря, «когдатошние» понимали друг друга с полуслова, шло плавное обсуждение. Там результат возникал в процессе совместной работы. — Простите, Александр, — вы уже относите себя к «когдатошнему» поколению? — Просто времена меняются, меняются условия игры — поколение, к которому я имею честь принадлежать, играло больше ради удовольствия, главной целью был процесс общения, процесс командной игры. Мы говорили, что можно получить огромное удовольствие от невыигранной игры, для нынешних проигрыш — это всегда поражение. Я помню, бывало, что команды, в которых я тогда играл, после выигрыша сходились во мнении, что «игры не было», а проигрыш нередко оказывался связан с таким напряжением сил и интеллектуальной отдачей, что удовольствие от работы перевешивало тот факт, что по очкам мы проиграли. Нынешние, молодые команды больше «заточены» на результат; это — просто отражение реалий сегодняшней жизни. — Зрелищность — обязательный элемент? — Конечно, в телевизионном «Что? Где? Когда?» есть множество уровней, чем она здорово напоминает матрешку. Самый простой — «выиграли-проиграли». А дальше начинается: отдельное зрелище — как работает команда, как эти шесть игроков взаимодействуют, как работает капитан, как он выбирает версию в случае, если их несколько... Вот именно эти более глубокие уровни я бы советовал видеть прежде всего, во всяком случае — именно от этих уровней я получаю максимум удовольствия. В каком-то смысле это как футбол: можно радоваться просто финальному счету, можно — игре команды, можно — классу какого-то отдельного игрока, можно — тому или иному сюжету игры. Я стараюсь всегда посмотреть запись игры: из зала — а я за 25 лет пропустил, может быть, две-три игры — и потом с экрана в записи: так лучше видны разные аспекты и тонкости. — Борцы когда-то устраивали так называемый гамбургский счет — есть что-то такое и в «Что? Где? Когда?»? — Да — так называемое спортивное «Что? Где? Когда?». Есть целая вертикаль игр, которые «широкий зритель» никогда не видит, и вершиной ее является чемпионат мира — в этом сентябре он впервые за четыре года будет проходить в России. В этих играх команды соревнуются друг с другом, нет состязания со зрителями, так что спортивный элемент в них преобладает, нет зрелищности. Вопросы там готовятся специальной группой авторов и редакторов; это достаточно интересная вещь, особенно если бы можно было наблюдать одновременно за игрой тех команд, которые тебе симпатичны. Может быть, со временем появятся такие технологические средства, которые позволят выводить на экран одновременно несколько команд и следить за их работой — это, безусловно, будет очень увлекательно. — Существуют ведь детские клубы «Что? Где? Когда?»? — Основываясь на своем многолетнем опыте работы с детскими командами, я могу утверждать, что, как правило, те дети, которые играют в интеллектуальные игры, более успешны. Начиная первое занятие с новой группой детей, я всегда им говорю, что у нас нет цели «довести» их до чемпионов мира в «Что? Где? Когда?» или до участия в телевизионном клубе. Цель нашей совместной работы — сделать их личность совершеннее. Я убежден, что интеллектуальные игры положительно влияют на личность — и ребенка, в частности. Он приобретает новые качества, которых, может быть, ему не хватало бы без участия в «Что? Где? Когда?». Я всегда говорю, что «Что? Где? Когда?» — это игра для «детей» от 12 до 25 лет, которые, участвуя в игре или наблюдая за ней, учатся самостоятельному мышлению, навыкам принимать самостоятельные и ответственные решения. Тому, чего так не хватало нашему с вами поколению, которое старательно отучали думать своей головой и приучали делать то, что велел какой-нибудь дядя — от начальника на работе до «начальника партии». «Что? Где? Когда?» чрезвычайно полезна для молодых; и поскольку я так считаю, то просто не мог не поставить эксперимент на собственной семье. Обе дочки играют, и я доволен достигнутыми ими результатами, причем не только игровыми, но и общечеловеческими. — А как у вас «взаимоотношения» с другими играми — шахматами, картами, чем-то еще?.. — Преферанс чрезвычайно уважают почти все игроки «Что? Где? Когда?», и я не исключение. С шахматами у меня как-то особо теплые отношения не сложились, а вот такую игру, как столбовые шашки, я очень люблю. Это вариант игры, в котором ни одна из шашек не уходит с поля, а та, которую побили, оказывается над той, которая побила, и так выстраивается целый столбик. Чем мне нравится эта игра? Тем, что ситуация в ней меняется молниеносно, по несколько раз за партию, она очень динамичная, сильно зависит от класса игроков. Она интереснее, чем простые шашки, но менее сложна, чем шахматы, — с точки зрения правил, но не по уровню необходимого мастерства. — Элемент азарта в «Что? Где? Когда?» — насколько он важен и присутствует ли вообще? — Вообще в эту игру играют очень азартные люди, причем их азарт, как правило, связан не столько с получением чего-то в результате, сколько с самим процессом игры. Азарт — небывалый, особенно в командах высокого класса, когда они раскручивают вопрос и когда им это удается. Это — самый большой азарт для команды, и за этим очень интересно наблюдать. Это самое лучшее зрелище. — «Что? Где? Когда?» — какой-то совершенно невероятный телевизионный долгожитель, нечто, чего «просто не бывает»: 30 лет беспрерывного существования... — Да, это феномен особого рода, ведь средняя продолжительность жизни удачного телепроекта — от трех до пяти. После этого программа либо закрывается, либо становится совсем другой. — В чем этот феномен? — Гениальная идея, заложенная Ворошиловым: идея коллективного интеллектуального творчества — это для русских или, точнее, русскоязычных зрителей оказалось и осталось главным. Все бывшие советские — они, независимо от национальности, люди общественные. Дух коллективизма, заложенный в нас, — он и есть та компонента, которой не хватило Западу, чтобы и там пошла такая игра. Средний уровень знаний зрительской аудитории на Западе, получается, пониже, а это определяет интерес к такой игре, как «Что? Где? Когда?» как к телевизионному действу. Ведь, согласитесь, неинтересно смотреть программу, в которой ты ничего не понимаешь. Все-таки в СССР было очень хорошее образование. — Вам не мешает, что сейчас интеллектуальная игра идет на деньги? — Хорошо, что в «Что? Где? Когда?» кончилось время, когда играли на книги: это, на мой взгляд, было проклятое время, когда книга была лучшим подарком, когда книгу, которую ты хотел прочитать, надо было либо выигрывать в «Что? Где? Когда?», либо доставать, либо покупать за бешеные деньги. Это славно, что сейчас выигрывают деньги телезрители, и пусть они потратят их, на что сами хотят — на книги или на что-то иное, потому что сейчас в России, по большому счету, жизнь зрителей не самая легкая. — Какое будущее вы видите у «Что? Где? Когда?»? — Трудно быть пророком не в своем отечестве, а в своем — еще труднее. Года три — с гарантией, а там посмотрим. Пока есть зрители, которым интересно наблюдать за не совсем глупыми людьми, за людьми, которые умеют пользоваться своими знаниями, своими интеллектуальными качествами, — до тех пор игра будет жить.