ПЕТР ТОДОРОВСКИЙ НЕ ЧУВСТВУЕТ СВОИХ 80 ЛЕТ

Август-2005. Лихой водитель закладывает крутой вираж, машина с визгом тормозит у автобусной остановки. — Ну что, я не заставил долго ждать? — из окошка выглядывает чуть виноватая улыбка. Пока едем на дачу, присматриваюсь к нему. 80? Слабо верится. Подтянутый, подвижный, юморной, глаза горят. Благополучный. Впечатление: переживающий уж Б–г знает какую по счету молодость. — Петр Ефимович, вам снится война? — Никогда не снилась. — А вообще войну вспоминаете как сплошной ужас или как-то по-другому? — Ну, вот смотрите: героиня моего фильма «Военно-полевой роман». На фронте она была королева. Она была любима, это был ее звездный час. А когда закончилась война — без мужа, без квартиры, — оказалась на дне. А для меня… Не сказать, конечно, что лучшее время. Когда после ранения попал в госпиталь — вот это было прекрасно. После грязи, крови, вшей, когда ты не человек, а животное, — и лежишь на белой простыне, тебя отмывают… У меня ведь было не очень тяжелое ранение — через две с половиной недели уже ходил. А тут санитарки, вечером танцы… — Это самое приятное воспоминание о войне? — Самое приятное — это 8 мая на Эльбе. Потрясающее ощущение — просто наступила тишина. Вдруг. Мы с тяжелыми боями вышли к мосту, а по ту сторону уже стояли американцы, они раньше подошли. И тут тишина. И река. И трава. Мы вдруг услышали, как птицы поют. Ни разу их не слышали, хоть и в лесах были... У меня сценарий лежит, не снял пока, называется «Оглушенный тишиной». Вот это очень точная характеристика. Мы валялись в траве вместе с лошадьми, сбросив вонючие портянки, и не верили, что остались живы. — А самый страшный эпизод? — Первая ночь. Меня бросили на передний край, в часть, которая наступала и выдохлась. Командир полка не знал, где находится комбат, где солдатики… Я весь такой новичок, в гимнастерочке, получил приказ немедленно найти командира батальона. И попал под артобстрел. Ну, это просто жуть: осколки били по остовам сгоревших машин, все взрывалось. А я лежал, прижавшись зубами к земле, — от страха меня просто колотило. Потом, когда все же нашел комбата, один сержант посмотрел на меня, говорит: «Пойдемте, я вам шинель найду. Я тут мимо пробегал, видел». Я сразу не понял, что он имел в виду. Мы ползком пробрались в окоп, там стоял мужчина. Голову положил на руки, вот такие усы. И с куском железа в затылке — видно, снаряд сзади разорвался. Сержант стал пробираться в окоп, а это была одиночная ячейка, говорит: «Я возьму его сзади, а вы берите под руки». И я оказался лицом к лицу с этим человеком. С огромным трудом его вытащили, это был почти двухметрового роста солдат. Стали разжимать ему руки, а они уже закоченели… Вот от этой сцены очень долго не мог освободиться. Тем более знал же: кто одевается с убитого, тот обязательно погибнет. — Насколько я слышал, «Военно-полевой роман» автобиографичен. То есть с вами произошла точно такая же история? — Только два эпизода, которые стали основой для размышления. Один — когда шли к полевой кухне, чтобы получить перловую кашу и кусок хлеба, мы проходили мимо землянки комбата, где звучала музыка и смеялась женщина. Видел ее только один раз, и то со спины, — как она пронеслась на лошади вместе с комбатом. А потом, уже после войны, голодным студентом зимой я шел мимо ЦУМа и увидел женщину, которая торговала пирожками. Но я не был уверен, что это она… — И даже не подошли к ней? — Нет, я спешил в фотомагазин и прошел мимо. Потом уже думал: не пойду на занятия — найду ее, чтобы рассмотреть, расспросить. Как-то прибежал к ЦУМу — ее уже не было. — Как-то вы сказали, что о своих взаимоотношениях с женщинами напишете книгу. Время не пришло? — Насчет книги не знаю, это очень громко. Конечно, женская натура — это такая тайна неразгаданная. Просто кладезь для режиссера. И Галя Польских в «Верности», и Гурченко в «Механике Гаврилове», и Чурикова, и Андрейченко, и Яковлева, и Ира Розанова в «Анкоре»… Знаете, меня даже кто-то назвал «дамский мастер». — А может, дамский угодник? — Нет, я бы не сказал. Конечно, женщина в жизни мужчины занимает огромное место. Полжизни, если не больше. — А в своих актрис никогда не влюблялись? — Это очень опасно. Конечно, если у тебя сильные чувства, если женишься — это одно. А все эти романы… Потом женщины начинают по-другому себя вести, они становятся капризными, пытаются командовать. — Однако первая ваша жена была актрисой. — Да, Надя Чередниченко. Это был такой роман с захлестом. Я только освободился после картины: лето, Одесса, Привоз, вино… Она очень красивая была, к тому времени уже снялась в «Первой перчатке» — знаменитая. Очень как-то все бурно у нас развивалось: приехали в Москву — сразу расписались. Где-то интуитивно понимал: я какой-то оператор провинциальный, зарплата 120 рублей. И тут такая звезда: квартира на Котельнической набережной, машина «Волга», дача где-то в Сухуми. У нее же до меня мужьями были Иван Переверзев и знаменитый авиаконструктор, Герой Соцтруда Микулин — был такой. В общем, чувствовал себя не в своей тарелке. — Как говорится, была любовь без радости, разлука будет без печали? — Да, очень легко все произошло. И она все поняла. Мы остались друзьями, когда с ней вижусь — а не так давно мы в больнице встретились, — очень мило общаемся. — А с Мирой Григорьевной сколько лет вы уже вместе? — Ну, если сыну уже 43, значит… 44 точно. — Можете назвать ее своим другом? — Она мой друг, она моя женщина, моя жена, мой доктор. Она мое все. — Петр Ефимович, мне, например, очень нравятся фильмы вашего сына. А вам? — Мне нравится «Любовь», мне нравится «Страна глухих». Ну а «Подмосковные вечера»… Это уже так. Нет, сделано очень хорошо. Но это все-таки другие люди: другое поколение, с другими возможностями. Мы были абсолютными идеалистами: не думали ни о фестивалях, ни о деньгах — только бы дали снимать. — А мне приходилось слышать, что Валерий Тодоровский даже талантливее отца будет? — Ну и хорошо. Было бы очень печально, если бы он был менее талантливым. Конечно, Валера — интересный режиссер. Очень много внимания уделяет форме — допустим, в «Подмосковных вечерах» почти все кадры сняты с движением… А если глобально: все-таки это поколение больше обращается не сюда (Тодоровский подносит руку к сердцу), а сюда (притрагивается ко лбу). К сожалению. Я вижу, как здорово сделано, но не заражаюсь. Как зритель я должен соучаствовать, сопереживать. А если этого нет… — Валерий спрашивает у вас совета как у старшего товарища? — Я читаю сценарии, высказываю свои соображения. Но больше помогает мне он. Когда монтирую картину, я ему показываю. Уже, кажется, все выскреб, убирать больше нечего. А он свежим глазом может посмотреть, сказать. Я, правда, не всегда слушаю. Понимаете, я не чувствую, что мне 80 лет. В смысле здоровья не будем говорить, но у меня абсолютно свежая голова, мне хочется дурачиться, юморить. Я люблю ухаживать за дамами, мне нравятся красивые женщины, они меня вдохновляют... — Значит, никакого уныния нет и в помине? — Были моменты депрессивные. Давно еще, прошлым летом. Когда я боялся, что сценарий «На память о пережитых страхах» не пройдет. Я ведь тогда так и не решился его представить. И, как оказалось, зря. Потому что сейчас еще хуже стало, чем в прошлом году. Вообще этот фильм надо было делать еще несколько лет назад. Вместо «В созвездии быка». Стратегический прокол. — И тогда захандрили? От безвыходности. — Ну да, почувствовал, что остаюсь без работы, без кино. Без чего я жить не могу. Очень неприятное состояние. Когда тебе ничего не хочется, все валится из рук, у тебя бессонница, раздражаешься по пустякам, все время в голове крутятся какие-то нехорошие мысли. Ты уже не человек, а какой-то недочеловек. Бывает, что в таком состоянии люди вообще кончают жизнь. Тогда я стал писать. И ожил... Да нет, рано мне еще ставить точку. Разве что многоточие... Дмитрий МЕЛЬМАН, МК Печатается в сокращении

---

ИЗ ДОСЬЕ «АЛЕФА» Петр Ефимович ТОДОРОВСКИЙ Режиссер, актер, сценарист, композитор. Родился 26 августа 1925 года на Украине, в городе Бобринец. Во время Великой Отечественной войны после пехотного училища был направлен в действующую армию. В 1954 году Петр Тодоровский окончил операторский факультет ВГИКа, где его наставником был Борис Волчек. Творческий путь в кино начинал как оператор. В 1965 году состоялся его режиссерский дебют. В 1970 году снялся как актер в телефильме «Был месяц май», поставленном Марленом Хуциевым по сценарию Григория Бакланова. Всем работам режиссера Тодоровского, в числе которых «Фокусник», «Городской романс», «Последняя жертва», свойственна неповторимая авторская интонация. Большой зрительский интерес вызвала мелодрама Петра Тодоровского «Любимая женщина механика Гаврилова» (1981) с Людмилой Гурченко в главной роли. Новым успехом для режиссера стала мелодрама «Военно-полевой роман» (1983) с Натальей Андрейченко и Николаем Бурляевым в главных ролях. Фильм был отмечен несколькими кинематографическими призами, номинирован на «Оскар». Огромную популярность снискал фильм Тодоровского «Интердевочка», поставленный по одноименной повести Владимира Кунина. Заметными событиями в российском кино стали и последующие картины Тодоровского — «Анкор, еще анкор!» (1993), «Какая чудная игра» (1995). В 1998 году он поставил мелодраму «Ретро втроем». Народный артист России.