АБЗАЦ¶
24 июля 2007
2761
Выпуск 944
В книге «Воспоминания» Аркадий Райкин рассказывает: однажды выступал я в Одессе, в Зеленом театре. Концерт закончился. Я спрыгнул со сцены в зал и направился к выходу:
— А теперь пошли домой!
Зрители последовали за мной. Так мы и шли по ночному городу до гостиницы «Красная», где я остановился. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись.
В следующий день я решил повторить:
— А теперь пошли домой!
Но вдруг чувствую, кто-то дергает меня за рукав. Мальчик лет семи, не больше.
— Товарищ Райкин! Вчерашняя хохма сегодня уже не хохма.
Что я мог ответить? Он был прав.
В 1917 году артист оперетты Григорий Маркович Ярон работал в петроградской оперетте. Спектакли шли в открытом театре зоологического сада. Сначала Ярон был занят в спектаклях в очередь с комиком С. Но потом его стали неожиданно назначать на все спектакли подряд. — Играю, — рассказывал Ярон, — день, два, играю неделю. Ни одного свободного вечера. Прихожу к антрепренеру: «Здрасьте, — говорю, — как же это получается…» — «Так и получается, — перебил антрепренер. — Только я ничего не могу поделать». — «Но С. не такой уж плохой актер, — возразил я. — Почему вы его не занимаете?» — «Я тоже считаю, что он неплохой актер, но бегемоты о нем иного мнения». — «Какая связь между бегемотами и моей просьбой о соблюдении очереди?» Связь оказалась прямой. У С. был на редкость пронзительный голос. От его крика в расположенном рядом вольере зоологического сада просыпались бегемоты и начинали реветь. Нетрудно представить, что происходило со зрителями… В своих воспоминаниях Г.М. Ярон рассказывал об остроумии и находчивости одного предприимчивого антрепренера. «В Борисоглебске хозяева комнат, в которых остановились актеры, сдали в полицию паспорта для прописки. Исправник вызвал нашего антрепренера и говорит ему: — Чуть ли не половину вашей труппы я должен выселить из города. Ведь все ваши Запольские, Сашины и так далее по паспорту носят другие фамилии. Все это евреи, а у нас в Тамбовской губернии евреям жить запрещено. — Но я сам видел, что в Борисоглебске живут евреи, — возразил антрепренер. — Только ремесленники, — ответил исправник, — только ремесленники. — Так у меня же не актеры, — сказал антрепренер, — а сапожники. Исправник посмеялся и разрешил актерам, подлежащим выселению, остаться в городе».
Вспоминая давние годы одесской жизни, Леонид Осипович Утесов рассказывал: — Это было в Одессе в 1914 году. Я вскочил на площадку трамвая. Купил билет. К стоящей рядом женщине подошел кондуктор. Она хватается за карман и обнаруживает пропажу кошелька. Начинает дико плакать. — Сколько денег было у вас? — спрашиваю я. — Двадцать копеек. Я даю ей двадцать копеек. Она покупает билет. Кондуктор уходит. — Так отдайте мне кошелек, — говорит она.
В 1917 году артист оперетты Григорий Маркович Ярон работал в петроградской оперетте. Спектакли шли в открытом театре зоологического сада. Сначала Ярон был занят в спектаклях в очередь с комиком С. Но потом его стали неожиданно назначать на все спектакли подряд. — Играю, — рассказывал Ярон, — день, два, играю неделю. Ни одного свободного вечера. Прихожу к антрепренеру: «Здрасьте, — говорю, — как же это получается…» — «Так и получается, — перебил антрепренер. — Только я ничего не могу поделать». — «Но С. не такой уж плохой актер, — возразил я. — Почему вы его не занимаете?» — «Я тоже считаю, что он неплохой актер, но бегемоты о нем иного мнения». — «Какая связь между бегемотами и моей просьбой о соблюдении очереди?» Связь оказалась прямой. У С. был на редкость пронзительный голос. От его крика в расположенном рядом вольере зоологического сада просыпались бегемоты и начинали реветь. Нетрудно представить, что происходило со зрителями… В своих воспоминаниях Г.М. Ярон рассказывал об остроумии и находчивости одного предприимчивого антрепренера. «В Борисоглебске хозяева комнат, в которых остановились актеры, сдали в полицию паспорта для прописки. Исправник вызвал нашего антрепренера и говорит ему: — Чуть ли не половину вашей труппы я должен выселить из города. Ведь все ваши Запольские, Сашины и так далее по паспорту носят другие фамилии. Все это евреи, а у нас в Тамбовской губернии евреям жить запрещено. — Но я сам видел, что в Борисоглебске живут евреи, — возразил антрепренер. — Только ремесленники, — ответил исправник, — только ремесленники. — Так у меня же не актеры, — сказал антрепренер, — а сапожники. Исправник посмеялся и разрешил актерам, подлежащим выселению, остаться в городе».
Вспоминая давние годы одесской жизни, Леонид Осипович Утесов рассказывал: — Это было в Одессе в 1914 году. Я вскочил на площадку трамвая. Купил билет. К стоящей рядом женщине подошел кондуктор. Она хватается за карман и обнаруживает пропажу кошелька. Начинает дико плакать. — Сколько денег было у вас? — спрашиваю я. — Двадцать копеек. Я даю ей двадцать копеек. Она покупает билет. Кондуктор уходит. — Так отдайте мне кошелек, — говорит она.
Комментарии:
Добавить комментарий:
Добавление пустых комментариев не разрешено!
Введите ваше имя!
Вы не прошли проверку на бота!