Последний Бронштейн России

Валерий Борисович Бронштейн показывает чудом сохранившиеся семейные фотографии, за каждую из которых в свое время запросто можно было оказаться на Колыме, получив "десять лет без права переписки". Валерий Бронштейн — внучатый племянник Льва Троцкого, его единственный на сегодняшний день родственник по мужской линии. — В годы правления Сталина имя Троцкого боялись произносить даже шепотом. Назвать же кого-либо "троцкистом" было равносильно вынесению смертного приговора. С немедленным приведением в исполнение. Когда у Валерия Борисовича сегодня спрашивают, как он сумел в окаянные годы террора выжить с "такой" фамилией, он ни секунды не сомневается: "Люди помогли! Честных и порядочных людей в любые времена всегда больше, чем негодяев и мерзавцев. Ну, и судьба, конечно, хранила". Соратники, соперники, враги… История отношений двух "демонов русской революции" — Сталина и Троцкого — полна загадок, в которых трагедия соседствует с фарсом. Достаточно вспомнить, что "царицынское бодание" упертого Кобы и знаменитого председателя Реввоенсовета республики Льва Троцкого пришлось "разводить" самому Ленину. А ведь еще 6 ноября 1918 года в газете "Правда" Сталин восторженно писал: "Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством т. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета… партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому". Сталин был искренен, констатируя объективные факты. Авторитет Троцкого, несгибаемого трибуна, энергично раздувавшего пожар мировой революции, во времена Октябрьского переворота и Гражданской войны во многом затмевал ленинский. Но время шло, обстоятельства менялись, а Сталин копил и копил компромат. И после смерти Ленина, сыграв на всем известных трениях между действительными вождями революции, немедленно объявил себя единственным "верным последователем и скромным учеником". А всех несогласных принялся "мочить" ленинскими цитатами, обвиняя в предательстве истинного ленинизма. И главным отступником от "верного курса" был назначен Лев Троцкий… Сегодня это необъяснимо, но факт: газетный номер официального большевистского идеологического рупора с подхалимским сталинским панегириком в адрес Троцкого невозможно было получить ни в одной библиотеке. Чрезмерно же настойчивых и любопытных просто отправляли наслаждаться красотами Соловецких островов или Колымы. …В 1926 году, выступая на Политбюро, Лев Троцкий охарактеризовал Иосифа Сталина как могильщика партии и революции. И очень скоро злопамятный Коба, "наиболее выдающаяся посредственность партии", выслав главного и непримиримого смутьяна из страны, объявил беспощадную охоту и на его родственников. Мстил изощренно, зачищая "до основанья". Валерий Борисович показывает мне собственноручно вычерченное генеалогическое древо когда-то весьма многочисленного рода Бронштейнов: — После высылки в 1929 году Троцкого за границу все его родственники, как взрослые, так и дети, подверглись жесточайшим репрессиям — расстреляны, погибли в тюрьмах, лагерях, ссылках. Места их захоронений неизвестны. Даже могила моего прадеда, отца Троцкого, Давида Леонтьевича, умершего в 1922 году от тифа и похороненного на Новодевичьем кладбище, была потом стерта с лица земли. Между тем самого Валерия Борисовича судьба хранила. Когда в 1937 году арестовали родителей (отца расстреляли, а мать отправили в спецлагерь для жен врагов народа), его, чтобы сбить со следа сталинских карателей, усыновила родная бабушка — официальным образом, с оформлением всех соответствующих бумаг. Ему тогда немыслимо повезло. Ведь еще одно страшное и несмываемое клеймо значилось в детской биографии и имело документальное подтверждение: при регистрации его рождения в 1924 году свидетельскую подпись в ЗАГСе оставил друг семьи Михаил Тухачевский — будущий знаменитый маршал. И не менее знаменитый враг народа… Везение длилось аж до 1948 года. В ночь на 1 июля за ним наконец пришли. На Лубянке студента геологического факультета Нефтяного института имени Губкина даже не били. Только сутками недавнему фронтовику не давали спать. Его дело было простым и очевидным. — Следователь требовал признаться, что я сын своего отца, врага народа, и внук Троцкого, главного врага великого Сталина, — рассказывает Валерий Борисович. — От первого родства я никогда не отказывался и в тюрьме его сразу же подтвердил, а во второе утверждение вносил поправку — не внук, а внучатый племянник. "А не все ли равно?" — наивно удивлялся следователь. И в протокол записал, что я внук. Даже фронтовые заслуги "внуку" не помогли. Военную службу он начал в 1942 году, восемнадцатилетним, в составе Отдельного автотранспортного батальона резерва Верховного главнокомандования. Участвовал в битве на Курской дуге. В 1945 штурмовал Берлин. …На Лубянке ему долго подбирали подходящую "статью". Остановились на ст. 7-35 УК РСФСР. Хотя предназначалась эта чисто уголовная статья "для изоляции рецидивистов с целью предотвращения очередного преступления". Так что мотал свой срок "внук" Троцкого по "уголовке". Может, потому и жив остался. Много лет спустя он вытребовал у Верховного Суда Российской Федерации "справедливую" справку: "Бронштейн Валерий Борисович осужден постановлением Особого Совещания при Министерстве государственной безопасности СССР от 7 августа 1948 года по политическим мотивам… Реабилитирован 28 сентября 1955 года". Из лубянской внутренней тюрьмы главного на тот момент живого "троцкиста" вывезли в фургоне с надписью "Овощи" — так был закамуфлирован обыкновенный воронок для перевозки заключенных. И ему опять неслыханно повезло: срок студенту и фронтовику назначили "всего лишь" пятилетний… Я помню тот Ванинский порт… Дорога в ссылку, на Колыму, "что названа чудной планетой", началась для Валерия Бронштейна на Московской товарной станции. "Овощи" загрузили в "столыпинский вагон", и поезд медленно тронулся. Остановки были долгими, по утвержденному свыше, но непредсказуемому расписанию: Куйбышевская пересыльная тюрьма, Иркутская… В Хабаровске задержались основательно — конвойные начальники сбивали большой этап в пересыльный лагерь бухты Ванино… — О Ванино ходили страшные слухи, говорили, что там творится беспредел и многие умирают от голода, не дождавшись парохода на Колыму, или их там просто убивают, — задумчиво вспоминает Валерий Борисович. — И это все так и было. Фашистский концлагерь Майданек, который мне довелось увидеть, — пионерский лагерь по сравнению с ванинской пересылкой, где человеческая жизнь ничего не стоила, а пайка хлеба отнималась сразу же после ее получения. Неслучайно вся Россия до сих пор поет в застолье знаменитую и страшную зэковскую песню: Я помню тот Ванинский порт И вид парохода угрюмый, Как шли мы по трапу на борт, В холодные, грязные трюмы… На Колыму, в пересыльный магаданский лагерь везучий "троцкист" добрался живым и вполне здоровым, потеряв лишь два зуба. И не конвоиры выбили, как случалось сплошь и рядом, а за долгий год тюремно-лагерного пути их источила и съела цинга. Гиблые места для карьеры полезны Магаданские малограмотные лагерные начальники, которым любой ценой приходилось "давать производственный план", недоучившегося студента-геолога встретили даже с некоторым почтением и сразу же объявили долгожданному "специалисту" конечный пункт — поселок Сусуман, центр Западного горнопромышленного управления Дальстроя. Что было особо приятно — до него рукой подать, всего семьсот километров по колымской трассе. 14 июля 1949 года у "троцкиста" появилась первая запись в трудовой книжке: принят на работу начальником геофизического отряда Берелехского районного геологоразведочного управления. В районном отделении МГБ новоиспеченному "начальнику" выдали справку-предписание — ссыльный был обязан два раза в месяц отмечаться в соответствующих органах. Для жительства ему определили поселок Нексикан. Жизнь налаживалась и в двадцать пять лет была прекрасной… — Там, в местном клубе, я научился лихо отплясывать, — как о дне вчерашнем вспоминает Валерий Борисович. — Впоследствии за танцы и пляски получал всевозможные призы в санаториях и домах отдыха. Через год перспективного и безотказного специалиста перевели в поселок Усть-Нера Верхне-Индигирского района, назначив начальником геофизической партии, куда входило пять отрядов. Поселок Усть-Нера соседствовал с Оймяконом — абсолютным полюсом холода в северном полушарии Земли. Это были гиблые места с очень дурной славой — золотые прииски и вольфрамовые рудники с адскими условиями труда, откуда "возврата уж нету"… Он полностью отдавался работе, не обращая внимания на окружающие ужасы: скученное барачное жилье, беспробудное пьянство и кровавые смертельные драки спецконтингента… Еще через два года Валерий Бронштейн стал начальником геофизического отделения Верхне-Индигирского геологоразведочного управления. Как водится, завистливые "стукачи" постоянно сообщали "куда следует" о карьерном росте недобитого троцкиста. К счастью, власти не давали хода "сигналам": он уже стал известным и авторитетным специалистом — автором различных рацпредложений и изобретений, опубликовал первые научные работы. После освобождения из ссылки в 1953 году Валерия Бронштейна утвердили в должности начальника геофизической экспедиции. В 1959-м вернулся в Москву, с молодой женой Тамарой и маленькой дочкой Еленой. — Вообще-то дочь мы хотели назвать не Еленой, а именно Леной, в память о великой реке и местах, где она родилась, — объясняет Валерий Борисович. — Но в загсе Якутска нам этого не позволили. В столице реабилитированный внук Троцкого получил первое вольное жилье — комнату в коммунальной квартире на Ленинском проспекте. И с работой все наладилось — в Геологическом управлении Центральных районов РСФСР ему надлежало курировать все наземные геофизические исследования, выполняемые для поиска полезных ископаемых, и решить другие геологические задачи. Как "троцкист" искал Янтарную комнату С этими "другими задачами" занимательная история приключилась. Бронштейну поручили секретное правительственное задание — поиск Янтарной комнаты, которую отступающие фашисты спрятали предположительно "где-то" в Кенигсберге (Калининграде). Секретность поисков обусловливалась деликатным обстоятельством: по данным органов государственной безопасности и Генштаба, в многочисленных подземельях остались архивы гестапо и вермахта. В городе, основанном тевтонскими рыцарями в 1255 году, началась массовая секретная операция. Всего предусматривалось обследовать около сотни объектов. Вместе с современными поисковыми методами применялись и нетрадиционные — например, биофизическое "лозоискательство". К выполнению государственного задания подключили экстрасенсов. В результате в одном из подземных хранилищ были обнаружены громадные стальные сейфы. Весь город, прекрасно осведомленный, конечно же, о секретных поисках, ахнул в восторге: найдена Янтарная комната! К сожалению, сейфы были забиты старыми депозитами Дрезденского банка. Так что мрачные подземелья Кенигсберга-Калининграда до сих пор хранят тайну. * * * С некоторыми работами из философского наследия знаменитого деда Валерий Бронштейн сумел познакомиться только в перестроечные времена. Он убежден, что рациональное зерно в этих трудах есть и выводы убедительны. Распространяться о них подробнее считает неэтичным. …Есть, наверное, высшая справедливость в том, что все революции в конечном счете пожирают собственных творцов. Но просто вычеркивать неудобных персонажей из летописи истории никому не позволено. Какой след оставил Лев Троцкий в ХХ веке? Какая о нем сохранится память? Его последний российский внук не сомневается: "Он был честным, страстным, убежденным человеком". А еще "последний Бронштейн России" убежден, что обыкновенная человеческая жизнь гораздо интереснее и неожиданнее любых самых революционных доктрин.