Александр Архангельский: “Я пострадал за великий еврейский народ”

В телепередаче “Тем временем” он размышляет о высоком, то бишь о культуре и просвещении. На “Эхе Москвы” – спускается на грешную землю, анализируя события политические. Он ученый муж, о чем свидетельствует соответствующая степень, и отец четверых детей. — Александр, сколько вам лет? — Сорок четыре. — В свои сорок четыре вы занимаетесь наукой, пишете учебники и книжки, ведете радио- и телепередачу… Как удается везде поспевать? — Строго говоря, наукой я уже не занимаюсь. Ею нужно либо заниматься постоянно, либо не заниматься вовсе. У меня есть определенные академические навыки, которые пригождаются в жизни, только и всего. Но вы правы, я защитил диссертацию на филфаке в Педагогическом институте имени Ленина и преподавал довольно долго, почти двадцать лет. Сначала в том же Ленинском, потом в консерватории на гуманитарной кафедре… Но я никогда не зарабатывал преподаванием. Кроме, конечно, того периода, когда читал лекции на Западе, в Женевском университете. Я преподавал там историю русской цивилизации. — Получается, вы пожертвовали наукой ради журналистики? — Нет-нет. Есть ученые по призванию. Я все же таким никогда не был. Даже когда занимался научной деятельностью, это скорее можно было назвать просвещением. А сегодня у меня колонка в «Известиях», в журнале «Профиль», в «РИА-Новостях», еженедельная телепередача «Тем временем» на канале «Культура» и еще раз в неделю эфир на радиостанции «Эхо Москвы». Если бы я совершенно не нуждался в деньгах, наверное, от чего-то лишнего отказался бы, но только не от публичных лекций, этим бы продолжал заниматься даже бесплатно. Хотя я достаточно хорошо получаю за свои лекции в регионах. — Неужели в регионах настолько ценят науку, что готовы за нее прилично платить? — Во-первых, в регионах есть деньги, во-вторых, не удовлетворен интеллектуальный интерес. По крайней мере, у молодых бизнесменов. Спросом пользуется и общественная тематика, и культурная. — Ваша передача на канале «Культура» («Тем временем») рассчитана на какого зрителя? — Зритель менялся вместе с нами. Я думаю, на сегодняшний день наша аудитория — традиционная интеллигенция, причем возрастная, старше сорока. Кроме того, молодые бизнесмены. А еще нас стали смотреть студенты. То есть мы работаем для образованных людей. Серьезные люди, работающие в финансовой сфере, — тоже наша аудитория. — Но все же в большей степени передачу смотрят люди почтенного возраста? — Думаю, две трети точно. Но это канал такой. Знаете, когда-то Михаил Швыдкой сказал: «Канал «Культура» смотрят старые коммунисты и молодые правые». — А почему тогда практически всем приглашенным гостям, как правило, за шестьдесят? — Во-первых, не всем; большей части от сорока до пятидесяти — можете сами подсчитать. Во-вторых, представьте себе, что в студию приходит молодой эксперт. В двух случаях из трех ему еще просто нечего сказать. Кстати сказать, мы живем в стране, где даже у передачи такого узконаправленного телеканала, как «Культура», аудитория в миллион зрителей. А что такое миллион зрителей? Это ведь десять стадионов. Да и вообще судить о передаче по возрастному принципу не совсем верно. Пообщайтесь с Юрием Петровичем Любимовым, который родился 30 сентября 1917 года. Еще октябрьский переворот не произошел, а он уже на свет появился! Ясный, светлый ум, и какая разница сколько ему лет? — На ТВ у вас передача о культуре, а на радио — о политике. У вас такие разносторонние знания? — А вы представляете себе, как это можно заниматься культурой и не заниматься политикой? Можно заниматься политикой и при этом не заниматься культурой, но не наоборот. — Ну а вам-то что ближе? — Мне ближе сама жизнь, то есть все, что нас окружает: и культура и политика. * * * — Александр, вы счастливый отец четверых детей. В наше время это сродни подвигу. — По-моему, дети — это очень даже хорошо. Они же не только забирают, но и отдают. К тому же я достаточно зарабатываю, и мои проблемы с деньгами не идут ни в какое сравнение с тем, что испытывает в этом отношении среднестатистический россиянин. Я воспитываю двух мальчиков и двух девочек: Тимофею в этом году 19 лет, Лизе — 16, Софье — 7, а Тихону — 4 годика. По двое в каждом браке. — Удается проводить с ними достаточно времени? — Вот только не ждите от меня родительских стонов: мол, я бы хотел уделять детям как можно больше внимания и так далее. Знаете, был такой замечательный советский педагог Симон Соловейчик. Так у него была следующая формула: свет, пробивающийся под дверью отцовского кабинета, воспитывает лучше, чем все нотации на свете. Поэтому я считаю, что мой образ жизни воспитывает моих детей лучше, чем если бы я читал им нотации. У меня доверительные, хорошие отношения со всеми детьми. — У ведущего телеканала «Культура», наверное, и досуг культурный? — Ничего элитарного, все как у всех. В кино иногда хожу с детьми. Завтра, например, со средней дочкой поеду на дачу, и завтра же мой старший сын сдаст экзамен в институте и присоединится к нам. Погуляем, съедим окрошку, а ночью обратно поедем. — Вы строгий отец? — Скорее, да. Я считаю, что родители в глазах детей должны чувствовать авторитет. Когда выступал на выпускном вечере старшего сына, сказал учителям спасибо за то, что они не мешали мне заниматься своим делом. Я проверял дневник не больше трех раз за все 11 лет обучения сына. Думаю, у детей должен быть сформирован запрос на информацию, на образование. Если дети видят, как родители читают книги, а гости семьи в беседах приводят цитаты из хороших произведений, — это же откладывается на подкорку и формирует жизненную установку. Мой сын учится на мехмате, и там, скажу я вам, наркотиков нет вообще. Там учатся дети из простых семей, что хорошо. Ведь где лишние деньги, ничего доброго не происходит. Да и школа, в которой учился Тимофей, была самой обычной. Ведь что главное в школе? Хорошая атмосфера, дети должны адаптироваться к социуму. Им жить здесь, в России, поэтому и среда обитания должна быть нормальная — та, в которой потом придется существовать, а не элитарная. Ну, разумеется, в десятом и одиннадцатом классах образование необходимо наращивать за счет частных учителей… — Александр, вы живете недалеко от Старого Арбата. Детство прошло там же? — Да нет. Эту квартиру купил не так давно, а родился в Сокольниках. Жил в Матвеевке, потом около метро Планерная, Октябрьское Поле, Баррикадная… Хорошо жить в центре. Я работаю допоздна, и когда нужно возвращаться домой, нет беспокойства, что на дорогу придется потратить много времени. — А кто ваши родители? — Маму зовут Людмила Тихоновна, она меня одна растила. С отцом разошлась, когда я был совсем маленький. Мама работала машинисткой на радио в том самом здании, где сейчас расположен телеканал «Культура». Кстати, мне это место памятно еще и тем, что там находилась редакция «Пионерской зорьки» советского детского радио, где я и начинал свой трудовой путь. Это было ужасно. — А это еще почему? — Я всегда готов идти на компромисс, но всему есть предел. Меня просто тошнило от самого способа производства передачи, от ложного какого-то барабанно-пионерского задора, от того, что в редакции работали люди с 50-х годов, и снять их никто не мог. Представляете, на столе главной редакторши лежал список писателей, напротив каждой фамилии прописан эпитет, который можно было употреблять только в отношении него. Например, Пушкин Александр Сергеевич — гениальный, Толстой Лев Николаевич — великий и так далее. Я проработал там всего девять месяцев, не выдержал и уволился. Но, как видите, окончательно с радио не ушел… * * * — Александр, а в вашей дружной семье сохранились какие-нибудь традиции — например, Новый год встречать вместе или отмечать дни рождения. — Новый год не всегда удается. Ведь двое моих старших детей встречают его со своей мамой, то есть с моей первой женой. А насчет дней рождения… Знаете, вот уж лет пять точно я свои отмечаю в командировках. — Хорошо, ну а как насчет национальных еврейских традиций? — Я вас разочарую: я не еврей. Моя внешность — в греческую родню со стороны мамы. Правда, греческой крови во мне всего-то одна восьмая. А вот у моей второй жены — да, есть еврейские корни. Фамилия ее дедушки — Бронштейн… Правда, и я успел пострадать за великий еврейский народ. Помню, когда пришел поступать в аспирантуру Ленинского педагогического, начальница отдела посмотрела на меня внимательно и заявила: «А вам лучше не поступать». Я удивился: «Почему?» Она подумала и ответила: «А потому…» — Но, судя по передаче «Тем временем», вам и по работе приходится общаться с представителями, как вы говорите, великого еврейского народа. — Конечно, это ведь интеллектуальная передача. Евреи на протяжении всей истории определяли свою идентичность посредствам интеллекта. Интеллект нельзя потерять, это то, что всегда остается с тобой. В интеллектуальных сферах почти все представители именно этой национальности. У них с одной стороны аналитический склад ума, а с другой — эмоциональность. — В Израиле бывали? — Да. Ну что тут скажешь — великая, фантастическая страна. Кстати, я немножко занимался историей Палестины, читал описания путешественников XIX века. Конечно, то, что можно увидеть сегодня в Израиле, совсем не похоже на картинки из жизни прошлого. В наши дни это зеленая, обжитая страна… Еврейские кварталы от арабских легко отличить по наличию зелени и отсутствию грязи. Странно, вроде бы одни и те же исторические корни и природно-географические условия, а жизнь совершенно иная. Что до политики, думаю, евреев губит упрямство. Последние двадцать лет на политической сцене просто сплошная череда ошибок. С арабами нужно было договариваться раньше: давать в 70-е годы даже больше, чем они хотели, автономию, либо уже потом не отдавать ничего. В истории нельзя демонстрировать слабость. И то, что происходит сейчас, — очень большая ошибка. Боюсь, дело может кончиться потерей Восточного Иерусалима. Но за этим может последовать гибель Израиля. Надеюсь, до этого не дойдет… * * * — В вашей телепередаче существуют запретные темы? — Конечно. Никогда не буду обсуждать корпорацию, где работаю, не стану говорить о телевизионной деятельности своих коллег. Вот когда закончу заниматься телевидением, тогда пожалуйста. Ты не можешь быть судьей тех, с кем работаешь на одном поле. — А как насчет запретных тем в политике? — Думаю, не стану обсуждать личность Владимира Владимировича Путина. Я все же работаю на государственном канале, и у меня есть определенные ограничения. Да и вообще, его личность мне не очень интересна — отличие от деятельности. Что касается политики в целом — се, что происходит после 25 октября 2003-го, я считаю ошибкой. В тот день задержали Ходорковского, и как бы кто ни относился к этому бизнесмену, но именно его арест повлек за собой цепочку последствий, которые, с моей точки зрения, ведут нас к тупику. Понимаете, когда Путин в послании к Федеральному собранию говорит об усыновлении, — я его поддерживаю, а вот когда только два раза употребляет слово «демократия» и то с негативным оттенком, — я резко против. И уверен, что это не то будущее для страны, где живут и мои дети.