Авантюрный роман с властью

 Бася ГРИНБЕРГ
 24 июля 2007
 2802
Михаил Барщевский - человек, который привык выигрывать. Везде и во всем. Спустя всего несколько лет после окончания юрфака он стал самым известным в Москве адвокатом. Первым в стране открыл частное адвокатское бюро. Среди клиентов Михаила Юрьевича были Юрий Лужков, Анатолий Чубайс, Юрий Шафраник... На сегодняшний день Барщевский представляет правительство в Конституционном суде. Он назначил встречу в Белом доме. Длинные коридоры, красные дорожки, добротная массивная мебель - здание правительства внутри выглядит по-советски сдержанно. Кабинет Барщевского - на шестом этаже. Михаил Юрьевич просит секретаря принести ему очередную чашку кофе и чистую пепельницу - разговор предстоит серьезный.
реди чужих, чужой среди своих… Здесь все зависит от людей: кто-то мне чужой, кто-то — свой. Знаете, все имеет свои плюсы и минусы. Если хочешь далеко глядеть, нужно высоко сидеть. С этого места я дальше вижу. Но за кресло свое, поверьте, не держусь. И с точки зрения моего писательского интереса очень любопытно: как же отсюда уходить буду? Как? Когда? Из-за чего? — А зачем вы, успешный адвокат, вообще сюда пришли? — Когда меня позвали на работу в Белый дом, я долго думал, размышлял. С одной стороны, любопытно посмотреть изнанку власти, а с другой — к той же власти я всегда относился негативно. Думал примерно так: во власти только одни дураки и сволочи. Но согласился представлять интересы правительства в Конституционном суде по двум причинам. Первая: любопытно посмотреть, как здесь, в Белом доме, все устроено. Вторая: позвонил близкому товарищу посоветоваться. Он — главный редактор одной оппозиционной газеты, я был уверен, что он мне скажет: конечно, работай, но руки я тебе не подам. А он наоборот: соглашайся, если хочешь написать авантюрный роман, нужно прожить авантюрную жизнь. Я рассчитывал, что проработаю в Белом доме от шести месяцев до двух лет. Рассуждал примерно так: если не продержусь и полугода, значит, я полный дурак и меня подсидят в результате аппаратных игр. Ну, а больше пары лет здесь точно не продержусь. Вышло, как вы знаете, все совершенно иначе. — Но представления о власти совпали с действительностью? — Нет. Как только я согласился здесь работать, у меня началась полоса преодоления стереотипов. Оказалось, что мои представления о власти и о людях во власти абсолютно не соответствуют действительности. — Они еще хуже? — Намного лучше! Здесь много умных людей и тех, кто реально предан своему делу. Работают не за страх, а за совесть. Количество подозреваемых мною взяточников, коррупционеров на порядок меньше, чем я себе это представлял. Оказывается, управление страной намного более сложное дело, ни по одному вопросу нет простого решения. Вот вам пример. Я пришел в правительство в ситуации, когда были внешние заимствования и не знали, как удержать рубль от падения по отношению к доллару. В то время правительство занималось только этим. Сегодня проблема в том, как досрочно вернуть долги, потому что денег — море. И как сделать так, чтобы уже доллар не грохнулся по отношению к рублю. То есть все изменилось на сто восемьдесят градусов, и экономическая ситуация выправилась. Правда, выяснилось, что когда много денег — это тоже проблема. *** — Ваши предки — и немецкие дворяне, и потомственные раввины. А кем вы себя ощущаете? — Вы затрагиваете очень серьезный вопрос. Вот при царе понятия национальности не существовало, было — вероисповедание. Советская власть религию, как вы знаете, не признавала. И поэтому где-то в 30-е годы XX столетия появляется графа: национальность. В то время как в цивилизованный странах, например, в США, в графе национальность прописано: «американец», во Франции: «француз». Что же касается меня, то я не могу понять, что же такое национальность. Например, то, что еврею, проживающему в России, еврей, проживающий в Эфиопии, в большей степени родственник, чем Лев Николаевич Толстой, — абсурд! Для меня национальность — это гражданство. А еще и культура: если твой язык русский и твоя культура — русская. В общем, считаю себя россиянином, и не признаю деления на национальности. — Да ладно, Михаил Юрьевич, все же мы выросли в стране советов… — Я понимаю, что вы хотите от меня услышать. Мне в советские времена часто напоминали, что я еврей. Кстати, это очень закалило характер: я понимал, если хочу получить пятерку, мне необходимо отвечать на шестерку. Ну, наверное, существует еще и такое понятие, как комплекс еврейского мальчика, который стимулирует доказать себе самому и окружающим: нет, я — человек не второго сорта. Поверьте, это очень хорошая мотивация для каких-то достижений в жизни. У меня мамина мама — чистокровная немка из тевтонских рыцарей. Поэтому, по законам иудаизма, я к евреям не имею никакого отношения. Но горжусь тем, что у меня со стороны папиной мамы 13 поколений «казенных» раввинов. Поскольку раввины считаются более мудрыми, чем тевтонские рыцари, то в большей степени я бы причислил себя к первым. *** — После окончания института вы ведь довольно скоро стали известным в Москве юристом?.. — Ну, почему, не так уж и скоро… — …лет через шесть после окончания вуза. — Раньше. — Михаил Юрьевич лукаво улыбнулся и после короткой паузы заметил: — Обычный гениальный еврейский ребенок. С ударением на слове обычный. — А если серьезно: вы начинали карьеру с ведения уголовных дел. Почему впоследствии от них отказались? — С 1985 года я перестал заниматься уголовными делами и перешел только на гражданские, а с 1988-го уже в основном занимался бизнес-адвокатурой. Почему оставил уголовные дела? По ряду причин. Мне было очень тяжело ходить в тюрьму. Чисто психологически — когда за мной клацала решетка. Второе — это глаза моего подзащитного, который смотрел на меня с надеждой. А в советском суде в те годы анекдот ходил — судья пишет приговор и спрашивает: как пишется: «аправдать» или «оправдать», а то я двадцать лет работаю и ни разу не писал. Плюс ко всему, с моей точки зрения, уголовное право — простая вещь, ну типа алгебры. А гражданское право — это высшая математика. Бизнес-адвокатура — еще круче. — А что для адвоката опаснее? — За все то время, что я занимался уголовными делами, только один раз следственные органы пытались оказать на меня давление. Хотя вернее будет сказать — поиграть на нервах. В других адвокатских сферах все гораздо опасней. — Интересно, вы можете почувствовать, когда подзащитный вам лжет? — Думаю, на интуитивном уровне я научился отличать вранье от правды. Но я никогда не разрешал, не допускал, чтобы мой подзащитный рассказывал, как все было на самом деле. Меня это не касается, я не судья. Есть показания, которые он давал следователю. Все. Больше для работы мне ничего не нужно. Последнее дело в своей карьере я проиграл в 1985 году. Причем очень важно — почему проиграл? Ты ошибся, когда вел дело, или твой клиент не прав — это большая разница. Все равно, что у хирурга: одно дело — пациент умирает на операции по удалению нарыва на пальце, а другое — во время операции по пересадке сердца. Вина хирурга разная. Так же у адвокатов. — Вы были на стажировке в Америке. Первое ощущение, когда туда приехали? — Ой, ну это невозможно описать. Вот я пишу художественную прозу. Она не автобиографическая, но в значительной степени основана на моих собственных переживаниях, ощущениях. По поводу Америки я пишу книжку, в которой порядка пятисот страниц текста. И как я могу пятьсот страниц текста вам изложить? Одно могу сказать: культурного шока не было. Потому что до этого я побывал в Финляндии. Но я увидел другой мир. И главное, основное, я понял: скоро мы будем жить так же. Поэтому, приехав из Америки в 90-м году, я создал в России первое частное адвокатское бюро по западному образцу. На меня тыкали пальцем и твердили: сумасшедший! Я ведь был такой благополучный, у меня все так было хорошо, а тут вдруг — рисковать вздумал. Но я понимал, что это нужно делать сейчас, потом будет поздно. И действительно, подобные бюро буквально через год стали расти как грибы после дождя. Но первым был я. И сливки все снял. — Среди ваших клиентов много VIP. Получается, если вас просит о защите известный человек, вы никогда не отказываетесь? — Почему? Отказываюсь. Уже много-много лет я позволяю себе роскошь делать выбор: работать мне с клиентом или нет. Вот, например, просит меня взяться за дело очень хороший человек. Но если он не прав, я не буду браться за это дело. Откажу ему. — Можете сказать, с кем из подзащитных было особенно сложно? — Конечно, бывало всякое. Но, знаете, есть такое понятие — адвокатская тайна. Я никогда фамилии своих клиентов не называл и не назову. Как не стану выносить сор из избы, рассказывать, кто в Белом доме мне по нраву, а кто нет. А вообще-то я и так говорю слишком много лишнего и не пойму, почему меня до сих пор отсюда не выгнали. — А почему вы не комментируете дело Ходорковского? — Это принципиальная позиция. Я слишком много знаю. И с той, и с другой стороны… *** — Михаил Юрьевич, признайтесь, каково терпеть фиаско, проигрывать дело? — Холодный душ очень полезен. Вот у меня спрашивают: «Ваша формула успеха?» Я говорю: даже в минуту наивысшего триумфа надо уметь анализировать свои ошибки. А оказаться неправым… — понял с возрастом: это прибавляет опыта и знаний. — Вас часто можно увидеть по ТВ. Для вас это пиар? — В этом я давно уже не нуждаюсь. Просто считаю своим долгом поделиться с окружающими накопленными знаниями. Поэтому и принимаю участие в некоторых телевизионных проектах. Но вот сегодня, например, я отказался от участия в одной передаче — слишком занят. — А сколько времени у вас уходит на работу с делами? — У меня это доведено до совершенства, поскольку все делают мои блестящие помощники. — Что же остается делать вам? — Даю советы и хожу в суд… — Вы написали две книжки. Как относитесь к критике? — Когда пишу, даю прочесть жене. С некоторыми замечаниями соглашаюсь. Например, в книге «Автор» в моем самом любимом рассказе «Прачка» концовку фактически жена придумала. А вот с дочкой Наташкой у меня разные вкусы — ей вообще не нравится, когда я пишу не сюжетные вещи: лирику, описание природы. А мне это нравится, поэтому ее замечания я игнорирую. *** — Вы в семье лидер? — У нас классическая схема: я — голова, жена — шея. Но по принципиальным вопросам решение принимаю, конечно же, я. Не без учета ее мнения. С дочкой мы друзья. И именно так построены наши отношения: друзья не лезут с советами, а к ним обращаются за советами. — Ваша дочь — адвокат. А у нее был шанс выбрать другую профессию? — Был — формальный. Когда Наташа училась в девятом классе, она вдруг сообщила, что хочет стать бизнесменом. Я очень испугался. — Почему? — Да потому что хотел, чтобы она стала адвокатом. Но все же сказал дочке: ну, давай, вперед — классная профессия! Не стал ее отговаривать, напротив, живописал все преимущества бизнеса. Но посредством таких примеров, что на всю жизнь отбил у нее охоту заниматься данной сферой деятельности. Детям нельзя запрещать, детям нужно разрешать. Но только в такой форме и с такими аргументами, чтобы они сами отказались от своей затеи. — А есть ли у вас отрицательные качества? — Совершенно не умею отдыхать и расслабляться. А если еще учесть, что я не пью… — А вы всегда были таким трудоголиком? — Знаете, есть люди, которые живут, чтобы работать. А есть те, которые работают, чтобы жить. Так вот: мой случай — первый.


Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции