«Люди воздуха» мечтали о земле

– В моем фильме речь идет не о тех евреях, которые жили в Крыму еще с античных времен, а о евреях-переселенцах, выходцах из черты оседлости. После многочисленных погромов 1902-06-х годов они потянулись из России в Святую землю, чтобы создавать там очаги своей будущей земледельческой страны. В начале 20-х годов, когда красные пришли в Крым и перекрыли границу, евреи, не успевшие перебраться в Палестину, чтобы выжить, стали занимать пустующие земли северного Крыма и создавать там земледельческие коммуны. Для большевиков Крым был оплотом белого движения, поэтому множество крымчаков они расстреляли. Поскольку в ходе гражданской войны большевики были противниками погромов, они привлекли евреев на свою сторону и позже решили использовать их для создания в Крыму местного населения, лояльного к большевикам. Кроме того, большевики очень благосклонно отнеслись к деньгам, которые вкладывали в Крым еврейские филантропы всего мира. Идея еврейской колонизации Крыма поддерживалась американской благотворительной организацией Джойнт, помогавшей новым мигрантам техникой, зерном, новыми технологиями, оборудованием и т.д.

– Как воспринимали большевики помощь «Джойнта»?

– Поначалу очень хорошо. Крымские земли стали полигоном для испытания новых технологий, которые могли пригодиться советской власти. Но «Джойнт» был заинтересован в том, чтобы помощь, которую они оказывали еврейским коммунам в Крыму, была адресной, конкретной, чтобы вся техника, оборудование и зерно шло непосредственно коммунарам, работавшим на земле. Это вызывало недовольство большевиков, которые настаивали, чтобы вся помощь отдавалась централизованно, а оттуда уже распределялась по их усмотрению. В конце концов, все так и получилось: помощь в значительной степени перешла под контроль большевиков, что, наряду с коллективизацией, стало одной из главных причин краха всей системы, выстроенной еврейскими благотворительными организациями.

– Фильм полон великолепных архивных кино и фотодокументов. Откуда они у вас?

– У моего соавтора, сценариста Валерия Дымшица, директора петербургского центра «Иудаика», оказался в распоряжении фотоархив журнала «Трибуна еврейской советской общественности», издававшегося в 1920-1930-е годы и освещавшего проблемы еврейского переселения. Фотоархив попал в центр «Иудаика» при ликвидации Музея истории религии и атеизма в здании Исаакиевского собора. Собор передали Русской православной церкви, оттуда стали выво¬зить архивы и фонды, и в подвалах собора, среди прочего, нашли сундук со стеклянными фотонегативами, многие из которых были расколоты, но, к счастью, оказалось и много целых, отличных с художественной точки зрения. Часть из них вошла в мой фильм.

Что касается киноматериалов: в 1920-е годы многие видные деятели культуры были увлечены идеей еврейской автономии. В члены ОЗЕТа (Общества землеустройства евреев-трудящихся) и КОМЗЕТа (Комитета землеустройства евреев-трудящихся) входили такие известные люди, как Соломон Михоэлс, Виктор Шкловский, Владимир Маяковский, Лиля Брик. Ими и был снят документальный фильм «Евреи на земле». Маяковский и Шкловский стали сценаристами фильма, режиссером был Абрам Роом, а организатором киносъемок – Лиля Брик. Она оказывала на Маяковского огромное влияние, и поэтому он принял участие в этой киноработе. Еще один источник архивных материалов – фильм об участии Джойнт в проекте «Евреи в Крыму и Южной Украине». Благодаря ему, мы и сегодня можем увидеть, как члены еврейских коммун работали на каменоломнях, выращивали великолепный виноград, собирали отличные урожаи пшеницы, осваивали новейшую по тем временам технику, учили детей в сельхозтехникуме в Чеботарке. Повторюсь, что это были не колхозы, а коммуны – добровольные объединения людей, занимавшихся земледельческим трудом и получавших за это равное вознаграждение.

– А вам не кажется, что в названии фильма «Евреи на земле» есть что-то уничижительное? Словно речь идет об исследовании каких-то насекомых.

– Нет, я так не думаю. Слово «еврей» до 40-х годов ХХ века было таким же обыкновенным обозначением национальности, как русский, украинец, казах, белорус, армянин и так далее. Оттенок презрения возник в годы Великой Отечественной войны под воздействием нацистской пропаганды. Приходится с сожалением констатировать, что усилия фашистских идеологов оказались довольно успешными. А примерно с 48 года слово «еврей» фактически стало еще и составом преступления.

– В вашем фильме есть очень забавный эпизод, как я понимаю, из картины «Евреи на земле», о том, как евреи разводят свиней. Чья эта была вообще идея – заставить евреев откармливать свиней? Советов? Это что – была попытка таким способом «разъевреить» евреев?

– Немало евреев сами были не прочь «разъевреиться». Многие хотели быть не евреями, а, прежде всего, «советскими людьми». И, надо сказать, это им удалось. Некоторые меняли имена и фамилии на более благозвучные для славянского уха. Могу напомнить мой фильм «Дзига и его братья» о великих кинематографистах братьях Кауфман. Старший брат – Дзига Вертов – называл себя Денис Аркадьевич, хотя настоящее его имя было Давид Абрамович (Вертов – псевдоним, заменивший фамилию); его брат – великий кинооператор, переименовал себя из Моисея в Михаила, и таких случаев было множество.

Причащение к «советским людям» требовало весомых, решительных поступков, символизировавших разрыв с прошлым. Одним из таких поступков, с точки зрения коммунаров, было общение со свиньей. Человек словно говорил себе: «если я начинаю общаться с этим некошерным животным, я переступил через что-то унизительное, рабское, старозаветное в самом себе». Свинья для них стала символом освобождения от диктата традиций.

– И в связи с этим не могу не вспомнить другой великолепный эпизод вашего фильма – Сергей Владимирович Михалков читает пионерам стихотворение «Анна-Ванна, наш отряд хочет видеть поросят», которое, как вы напоминаете в фильме, не что иное, как перевод с идиша стихотворения еврейского поэта Льва Квитко. О том, что это не оригинальное стихотворение, а перевод Михалкова, знают, к сожалению, далеко не многие.

– Это стихотворение входило в свое время в обязательную школьную программу, и никто не говорил нам, детям, что это перевод с идиша. Я сам учил наизусть это стихотворение в школе. Надо сказать, что перевод сделан блестяще и недаром стал классикой советской детской литературы.

– В каждом большом деле есть лидеры, без которых невозможно осуществить ни одно начинание. Таким в фильме предстает Мендель Элькинд, как и многие таланты в нашей стране, трагически погибший в сталинских лагерях. Именно благодаря его энергии и была создана еврейская коммуна «Войя ново» (дословно с эсперанто: «Новый путь»).

– Мендель Элькинд не столь значительная фигура в масштабе страны, но он был яркой решительной личностью. В Израиле он долгое время считался врагом народа, потому что вначале привез в Палестину эмигрантов из России, соблазнив новой прекрасной жизнью, а потом – около сотни человек – увез обратно в Крым, решив, что Палестина, в которой шла перманентная война с арабами, не лучшее место, чтобы начать новую жизнь на собственной земле. Мы знаем, во что обошлась эта затея доверившимся Элькинду: почти все были уничтожены, раздавлены советской властью так, что даже воспоминаний о них не осталось. Сегодня местные жители понятия не имеют, что в недавнем прошлом на крымской земле существовали сотни земледельческих коммун, куда переселилось более 100.000 человек, веривших, что обрели свою землю.

– Последние кадры фильма – заброшенные еврейские могилы в Крыму, разрушенные и расстрелянные памятники, среди которых с трудом отыскался один целый. Еще один кадр – полуразвалившееся здание сельхозтехникума в Чеботарке, где учились дети колонистов, развалины и остовы домов. Все это оставляет очень тягостное впечатление. С каким чувством вы все это снимали?

– С чувством глубокой тоски, стыда, почти ужаса. Я думал: кем же мы стали, как дошли до такой жизни – осквернения могил, уничтожения памятников?! В чем причины чудовищного нравственного одичания?

Но в то же время понимал: как ни горько это видеть, мы воскрешаем тщательно стиравшуюся и, увы, сегодня практически забытую страницу истории. Историю, не зная которой мы обречены на повторение уже совершенных трагических ошибок. Потому и завершаю фильм словами: «Люди, мечтавшие создать Красный Сион, заслужили, чтобы мы о них – хотя бы помнили».

Фотографии из фотоархива журнала «Трибуна еврейской советской общественности»