Н ичего подобного мне не доводилось раньше ни видеть, ни слышать. Это был каскад искренней любви, уважения и преклонения перед жизненным и творческим подвигом великой певицы. Ведь Изабелла Даниловна Юрьева осталась верна романсу не только в пору его расцвета, но и в кровавые 1930-е годы, и в глухие 1950-е. Она помогала слушателям прикоснуться к тому огромному песенно-романсовому пласту, который, казалось, навечно исчез с музыкального фона нашей страны, вытесняемый бурным потоком бравурных патриотических песен.

На том памятном юбилейном концерте в «России» каждый из присутствовавших в зале, наверное, «примерял» тот или иной романс и песню на себя, свои ассоциации. А я внутренне гордилась тем, что мне не единожды доводилось встречаться и говорить с этой удивительной певицей.

…Это произошло в ресторане ВТО, что когда-то находился на улице Горького (ныне Тверской), где днем часто обедали артисты. Там-то я впервые столкнулась и познакомилась с живой легендой. «Мадам вечный аншлаг 30-х годов». Благородная красота, природная женственность, безупречный вкус в одежде и утонченные манеры резко отличали Изабеллу Даниловну Юрьеву от пестрой и разноликой массы, заполнявшей зал ресторана ВТО.

В памяти невольно всплыли тогда фрагменты ее песен: «Если можешь, прости», «Только раз бывают в жизни встречи», «Жалобно стонет ветер осенний» и, конечно, «Саша, ты помнишь наши встречи». Разумеется, я не могла упустить возможность пообщаться с Изабеллой Даниловной, тем более что редакция журнала «Советская эстрада и цирк», в которой я в ту пору работала, не прочь была рассказать об этой удивительной певице и женщине.

Перелистывая сегодня, спустя много лет, свой журналистский блокнот, я нашла в нем тогдашние торопливые записи беседы с «царицей романсов», как называли в народе Изабеллу Юрьеву. Ведь диктофоны в ту пору еще не вошли в журналистскую практику…

…Родилась Изабелла Юрьева в Ростове-на-Дону 7 сентября 1902 года. Отец Даниил Григорьевич был мастером по театральным шляпам. Мать Софья Исааковна изготавливала своеобразный реквизит — парики, накладные усы и бороды. В семье было пятеро детей — четыре сестры и брат. Большая дружная еврейская семья.

Рассказывает Изабелла Юрьева

НАЧАЛО

— Моя певческая карьера началась как бы совершенно случайно, — задумчиво сказала Изабелла Даниловна. — Однажды в городском парке был традиционный любительский концерт. Не знаю почему, но я вдруг отважилась выступить на нем тоже. Это был какой-то безотчетный импульс, свойственный юности. Как сейчас помню, спела тогда «По старой калужской дороге». Этот романс привлекал меня своей романтичностью, волновал девичье воображение. Выступление прошло с успехом. Видимо, публику подкупила непосредственность и искренность, выражение моих собственных переживаний. Я решила испытывать судьбу и дальше.

Особенно меня окрылили слова профессора из Петербурга, который сказал, что у меня природная постановка голоса, довольно уникального контральтового меццо, который встречается очень редко.

Я стала петь в кинотеатрах перед началом сеансов. В довоенные годы такие встречи с публикой широко практиковались и способствовали пробуждению интереса к вокальному искусству. С сольным концертом я впервые выступила в Москве. Состоялся он в престижном тогда саду «Эрмитаж». Потом начались гастроли по всей стране.

ЛЮБИМЫЙ ИОСИФ

— Мне повезло как в творчестве, так и в жизни, — продолжала неторопливый рассказ Изабелла Юрьева. — Мой муж, с которым мы прожили счастливые 46 лет, был всегда рядом, боготворил и обожал меня, как в первые дни знакомства.

А познакомились мы довольно своеобразно. В 1925 году после одного из концертов ко мне подошел симпатичный молодой человек и представился: Иосиф Аркадьев (Эпштейн) — юрист. Он наговорил мне массу комплиментов и… вскоре мы поженились. Муж оставил ради меня адвокатскую карьеру и стал моим администратором. Иосиф был не только талантливым организатором, но и неплохим поэтом. Он автор моих любимых романсов «Ласково взгляни», «Весенняя песенка» и «Если можешь — прости».

«САША» ДЛЯ ОТЦА НАРОДОВ

В своей жизни я встречалась со многими интересными людьми. С некоторыми — Зощенко, Бернесом, Короленко поддерживала дружеские отношения. Мне доводилось выступать перед папанинцами, Валерием Чкаловым, перед легендарными летчицами — Осипенко, Гризодубовой и Расковой, совершившими героический перелет на Дальний Восток. Бывала и в Кремле. Сталин очень любил слушать моего «Сашу». Правда, подобные «спецмероприятия» меня больше угнетали, чем радовали. Я не любила выступать на концертах-застольях под пристальным и тяжелым взглядом «отца народов». Тем более что мой лирико-интимный репертуар не попадал в ногу с бравурными, жизнеутверждающими маршами. Я намного комфортнее чувствовала себя перед обычной публикой, которая, я знаю, любила меня, любила мои песни и романсы.

К своей популярности я всегда относилась весьма спокойно. Никогда не стремилась искусственно раздувать ее, привлекая к себе внимание какими-нибудь выходками и слухами о себе. Но не от самоуверенности, а от... близорукости. Близорукость, как и голос, у меня врожденная. Только я никогда не носила очков все из-за врожденного кокетства.

Годы войны я провела во фронтовых бригадах. Поначалу пела на вокзале перед безусыми мальчиками, которые шли на войну защищать Родину. Шли по зову сердца. Пела и плакала. А потом и сама отправилась к ним туда с концертами, чтобы обогреть их души.

Испытать довелось многое. Пела в землянках на передовой, пела в освобожденных городах. Люди тепло принимали мои довоенные песни. Они стосковались по мирной жизни, по нежности и теплу.

**

Перечитывая свои записи в журналистском блокноте, вспоминаю, какой она была в минуты нашего неторопливого разговора — красивая, светлая и ...молодая, хотя ей было тогда уже немало лет. Изабелла Юрьева покинула сцену в расцвете творческих сил. Почему?

— Надо иметь мужество вовремя уйти, чтобы остаться в памяти современников молодой, полной сил, на пике творчества… — ответила мне Изабелла Даниловна.

Она была удостоена официального звания народной артистки сравнительно недавно, хотя была ею с первых шагов на сцене. Изабелла Юрьева при жизни была увековечена памятной звездой перед концертным залом «Россия».

Компакт-диски с записями песен Изабеллы Юрьевой «Очи черные», «Нищая», ставшие подлинной классикой, разошлись мгновенно. И неудивительно — в ее песнях доверительность интонации, лиризм, обращение к каждому. Это волнует сердца, импонирует всем независимо от возраста и общественного положения.

Изабелла Даниловна никогда не знала, что такое «фанера», и не представляла, как может певец опуститься до этого, если он уважает себя и с уважением относится к публике.

Вспоминаю эпизод, когда на ее юбилее Иосиф Кобзон предложил Изабелле Юрьевой спеть под фонограмму. Ее возмущению не было границ. «Как смогу, так и спою!» — сказала она. И спела «Хризантемы». Это был живой, теплый, ее неповторимый голос. Забыть это невозможно...