Осенние праздники

«Ибо бывает, что человек трудится мудро, со знанием и умело, а отдает свою долю человеку, кто над этим не трудился; это — тоже тщета и большое зло!» — осознал и записал Великий Мудрец всего-навсего какие-то три тысячи лет назад. И что с тех пор изменилось?

Мне кажется, что чтение «Коэлет» приобщили к ритуалам Сукот, ибо книга эта своим пафосом жизненной неудовлетворенности демонстрирует осознание тщетности идеи быстрого преобразования человеческой натуры, с которой в глубине своей связан праздник Сукот. Ведь откуда он взялся, почему был учрежден?

Начало этого праздника ровно на полгода отстает от празднования Песаха, знаменующего Исход евреев из Египта, из рабства.

Исходу предшествовало множество чудес, десять казней египетских, ниспосланных Господом на народ египетский и их фараона. Множеством чудес Господних сопровождались и первые два месяца пути в Землю обетованную, но эти чудеса лишь ненадолго и неглубоко проникали в сознание беглых рабов-ассимилянтов, испугавшихся фараоновских репрессий и распропагандированных Моше. Евреев по крови, египтян по ментальности. И стоило Моше, их вождю, отлучиться в командировку на вершину горы Синай для получения у Господа законов и подробных инструкций еврейского этоса, как внизу произошел бунт, и слабовольный Аарон, оставшийся врио вождя, пошел на популистскую меру — изготовил золотого тельца, которому беглецы с радостью поклонялись.

Чем кончилось — известно. Моше спустился с горы со скрижалями Завета, а внизу — черт-те что, идолопоклонство сплошное! Изваяли себе золотого тельца и объявили эту скульптуру тем самым Господом, что вывел их из Египта. И устроили половецкие пляски с тимпанами и кимвалами!

Увидев такое дело, Моше в сердцах разбил скрижали Завета, ибо понял, что вся его предыдущая деятельность — не более чем суета сует.

И позвал Моше сынов Леви, и поведал им о гневе Господнем, и приказал пройтись с мечами по лагерю беженцев. И пошли они, выполняя приказ, и уложили там три тысячи бузотеров.

Так закончилась первая попытка Творца быстро создать нового человека.

И вновь поднялся Моше на гору. И сорок дней молился Господу о милости к жестковыйному еврейскому народу (именно «жЕстковыйному», а не «жестОковыйному», как тиражируется всем русскоязычным миром очевидная ошибка неизвестного «полкового писаря», ибо выя, она же — шея, может быть жЕсткой, негнущейся, но никак не жестОкой!)

И отмолил. Но уже на новых условиях. Евреи для наказания и, главное, перевоспитания были приговорены к динамической ссылке — блужданию по Синайской пустыне сроком на сорок лет. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Но от евреев до поры до времени содержался в тайне. Огласили его позже, после дела о дезинформации разведчиков…

И затем сорок дней Господь лично писал новый кодекс для евреев, и составлены были им Заповеди, вторая редакция, как раз именно в тот день, который в последующие времена отмечается как Йом Кипур. А далее надлежало усадить весь народ за изучение Господних заповедей.

Несколько дней ушло у Моше и остального беженского начальства на восприятие и реализацию указаний Господа, записанных в книге «Ваикра» («Левит») по поводу праздников: еженедельной Царицы Шабат, ежегодных Песаха, Шавуот, Йом Кипурим и Сукот. И были тогда впервые воздвигнуты учебные классы для инструктажа по новому законодательству — временные сооружения из подручных материалов. Насколько мне запомнилась Синайская пустыня, там в основном растут кустарники вроде саксаула и верблюжьей колючки. Поскольку Господь был на еврейское племя рассержен, чудесить на сей раз он не стал, и, по-видимому, первые сукот были устроены из этих мало эстетичных растений. Впрочем, в редких оазисах Синая растут пальмы, и впоследствии, за сорок лет блужданий и изучения Заветов, евреи, надо полагать, отработали конструкцию сукот, донесенную до наших дней.

На первичное, и, полагаю, откровенно формальное и, грех сказать, но, очевидно, халтурное изучение Законов отпущено было всего шесть дней. Господь, тайно приговоривший к сорокалетнему блужданию и полному вымиранию это, как Он уже понял, неисправимое поколение выходцев из Египта, решил, видать, что сорокакратного повтора таких праздников изучения Закона, да еще с младых ногтей, с открытия сознания будет достаточно если и не для полного, то для приличного усвоения Божественной Мудрости, но уже — будущими поколениями.

Еще по дню в начале и конце праздника Сукот отводилось на подготовку и его проводы. И восьмой день объявлен был радостным праздником сдачи выпускного экзамена. Он так и называется «Симхат Тора» — «Радость Торы». Есть у него и другое название — «Шминит ацерет» — «Торжественное собрание восьмого дня». И это торжественное собрание завершает цикл осенних праздников, знаменующих первый компромисс между жестковыйным народом и Господом.

Ибо Господь, несмотря на проявленные нашими предками вероломство, неискренность, жестковыйность, упрямство, рабскую психологию и плохую обучаемость, сохранил все-таки Союз именно с евреями. Но ему так и не удалось создать новую породу человека — homo idealis. И по сей день остались в целом неизменными природа и повадки homo sapiens, о которых с горечью писал Коэлет лет через 400 после первого празднования Сукот, бывшего, на самом деле, принудительно-показательной зубрежкой Заповедей в порядке демонстрации Господу утопического процесса быстрой перековки рабского сознания...

Что делать? Так выглядело начало перехода наших предков от осознания себя племенем Израиля к будущему самоощущению государствоообразующей нацией, которая вот уже после 3300 раз празднования Сукот все еще толком не сформировалась... Впрочем, в этом немало причин исторических, о которых как-нибудь в другой раз. Уж одно то, что 2000 раз мы вынужденно праздновали (если праздновали!) Сукот на чужой земле...

Кстати, о Сукот в галуте.

Мой тесть (благословенна его память), родившийся в начале прошлого века в г. Екатеринославе, в сравнительно состоятельной семье, рассказывал, что в доме, которым его родители владели до большевистского переворота и Гражданской войны, был специальный мезонин с раскрывающейся крышей, в котором ставили суку. И в любую погоду, а Екатеринослав в октябре — не Беэр-Шева, хоть ненадолго, но семья собиралась посидеть в суке.

А мое ташкентское детство протекало в районе Миробадских улиц, густо заселенных евреями, особенно бухарскими. Это был район частной одноэтажной застройки — особняки разного качества, в зависимости от достатка хозяев, с дворами, засаженными деревьями и цветами. У узбеков и бухарцев обязательным элементом была виноградная беседка, в которой нашим жарким летом ужинали, а нередко и спали душными ночами.

В наших ашкеназских, достаточно ассимилированных, а точнее, манкуртированных Старшим братом семьях еврейские праздники были практически забыты. Если даже моя бабушка, а после ее смерти — моя жена и устраивали праздничный семейный обед в день седера Песаха, то ни о его историческом и уж тем более религиозном смысле и речи не было, не говоря уже о правилах кашрута. Главное — мацу купили, она на столе, гефилте фиш — тоже. Вот вам и Песах... А об остальных праздниках и говорить нечего!

Иное дело было у бухарцев. Занесенные в древности в Среднюю Азию то как ссыльные персидских царей, то как маркитанты, врачи, ученые в обозе Александра Македонского, предки бухарских евреев принесли на Маверанахер — западный берег реки Сырдарьи — главные достижения античной, еврейской и египетской культуры, и, осев, они немало способствовали процветанию древних царств Согдианы и Бактрии. Эти евреи пережили множество экономических и политических формаций региона: нашествие кыпчаков-тюрок, арабов, монголов, персов, колонизацию Россией и советскую власть. Но, в отличие о других народов, ассимилировавшихся, принявших под страхом смерти ислам, бухарские евреи сохранили верность Господу и благодаря этому остались самым древним сформированным народом во всем регионе. Это стоило им дорого — изоляции в гетто Бухары, Самарканда, Худжанда, Ташкента, Ферганы, Коканда, гуманитарных унижений, поборов и нередко жизней. Но все 27 веков после того, как их предков вавилоняне увели в плен из Эрец Исраэль и куда бухарим начали возвращаться в позапрошлом веке, они оставались верны Торе, которую изучают в шатрах в праздник Сукот.

Так как поступали в Сукот бухарцы, по крайней мере наши, миробадские? А очень просто — сукот им служили естественные виноградные беседки! Их готовили к празднику, украшали. Не так, как в Израиле, где используют гирлянды и, по сути дела, елочные игрушки. Их обычно украшали цветами и фруктами, расставленными на столе. До чего же бывают красивы свисающие с лоз спелые грозди винограда!

А вот как они праздновали, что за этроги, лулавы, адасы и аравот были в советском Ташкенте, сие прошло мимо меня. И тайной осталось, хотя все эти приготовления и украшенные беседки у своих друзей-одноклассников видывал. Что и говорить, сказано же: мы ленивы и нелюбопытны... А жаль, но время то не вернешь, а место и вовсе не хочется!