Нечаянный плагиат

Еще не было рубрики «Коллекция личностей», даже мысль о ее создании не родилась, но было огромное желание сделать фотопортрет некой незнакомки — энергичной, легкой, искрящейся жизнью, с удивительно добрым лицом.
Несколько раз я видел эту женщину на еврейских праздниках и вечерах. Там впервые услышал ее имя — счастливцы, кто, очевидно, знал ее хорошо, называли ее Маня. Возможно, я им завидовал, поскольку мне казалось, что только они наделены правом водить дружбу с доброй феей, которая прилетает по праздникам, а потом возвращается куда-то, где нам не место. Потому что там живут абсолютно счастливые люди, — как она.
Мне ужасно не хотелось никого и ничего о ней спрашивать, наводить справки, а услышать только от нее то, что она сама пожелает мне поведать.
Как-то подошел к ней и представился.
– Вы режиссер? — воскликнула она.
В этот миг мне показалось, что свет ее глаз осветил окружавшее нас пространство. Так состоялось мое знакомство с Марией Ефимовной Котляровой.
У меня в тот день возникло ощущение, что я открыл клад.
Меня всегда интересовал Михоэлс, его эстетика, ГОСЕТ и, конечно, художники этого театра, работы которых меня восхищали. И вдруг сам Б-г послал мне человека, который был не только свидетелем, очевидцем, но и действующим лицом истории этого театра. Значит, мне не зря казалось, что она добрая фея.
Кстати, ее чудесная память сохраняла подробности, касающиеся не только ГОСЕТа. Однажды я спросил Марию Ефимовну о Таирове. И она рассказала мне о случае весьма драматичном, невольным свидетелем которого она стала. Таиров уже знал, что никогда не вернется в свой театр. И еще совсем молодая актриса Маня Котлярова видела слезы Мастера, стоявшего напротив своего, уже чужого ему театра и, плачущего навзрыд. «Так он прощался со своим театром. Я постаралась стать незаметной, чтобы он не увидел, что есть свидетели его горя», — этими словами она закончила свой рассказ.
Тогда, в первый день нашего знакомства, я попросил у Марии Ефимовны разрешения сделать ее фотопортрет.
– Вы уверены, что хотите меня фотографировать? — спросила она.
Я твердо кивнул.
– Хорошо, но мы отложим это на другой раз. Мне же надо к этому приготовиться. После длительных телефонных переговоров мы договорились о дне съемки. Но, как назло, в тот день у меня возникли непредвиденные обстоятельства.
– Ничего страшного, — успокаивала меня по телефону Мария Ефимовна, — перенесем съемку на другой день.
– Нет, если вы не возражаете, хоть ненадолго, но я к вам заеду, — и добавил: — Есть вещи, которые нельзя откладывать…
– Пожалуйста, приезжайте, — потом после небольшой паузы добавила: – Знаете, тогда, перед отъездом в Минск, эту же фразу произнес Михоэлс.
Мне стало не по себе. Я сказал еще что-то невнятное и тут же отправился к Марии Ефимовне.
За год до ее 90-летия, 24 мая 2007 года, состоялась та скоропалительная съемка. Мы планировали сделать еще одну, вместе придумывали кадр, его атрибуты, место съемки.
Увы, к сожалению, и на этот раз Михоэлс оказался прав. А я невольно стал автором плагиата.
Какие-то дела мешали мне, да и Мария Ефимовна была нарасхват: где-то выступала, с кем-то встречалась. Без дела ее нельзя было представить.
А часы тикали, утверждая, что всему свое время. 24 сентября 2008 года Марии Ефимовны не стало…
Но память о прекрасном человеке вечна, как и само Время.
 

Александр ЕШАНОВ, Россия