«Надо чаще с друзьями выпивать и закусывать...»

«Полтора часа с петлей на шее»
Один наш общий знакомый, писатель-юморист, позвонил мне и предложил сюжет собственной драмы: два года он пребывал в глубочайшей депрессии, пока в одно несчастное утро не пошел вешаться — в чуланчик, где стоят газовые баллоны. Встал на табурет и простоял так полтора часа с петлей на шее, не в силах оттолкнуть ногой табурет. Наконец соседи, которые видели, как он прошел в чуланчик, обеспокоились, вошли и… Короче, отправили его в психушку, откуда он мне, собственно, и звонил.
Под тяжелым впечатлением от разговора с бывшим юмористом я звоню Губерману и рассказываю все это. Вот мол, стоял полтора часа с петлей на шее, пока соседи не насторожились, — видели, как он прошел в чуланчик с табуретом. Игорь мгновенно перебивает:
– Они вошли и отняли табурет, потому что опознали в нем табурет тети Симы.
Переждал, как всегда, когда я нервно отхохочусь (естественно, я представила, как соседи выдирают табурет из-под ног заторможенного юмориста и как тот повисает в петле), и закончил со вздохом:
– А что, это было бы вполне по-еврейски.

«Не зря в Италию съездила!..»
Года три назад один из владельцев крупного туристического агентства в Израиле предложил Александру Окуню и Игорю Губерману сопровождать за границу небольшую группу туристов в качестве... не гидов, нет, профессиональный гид имелся. В качестве их самих.
Известный израильский художник Александр Окунь — человек разностороннего дарования. Он пишет, ведет свою еженедельную радиопередачу на «Коль Исраэль», великолепно знает музыку, историю, литературу... Кроме того, является знатоком национальных кухонь. Только о французских или итальянских винах Саша может прочесть многочасовую лекцию.
– Ну, насчет Сашки все понятно, — сказала я Губерману, когда узнала о приглашении сопровождать группу туристов во Францию. — Он может читать лекции о чем угодно. А ты что там будешь делать?
— Я буду входить в автобус! — ответил он, не моргнув глазом.
...В этой поездке во Флоренции с ними столкнулась какая-то группа из России, и одна из туристок воскликнула: «Ой, девочки, смотрите, Губерман!»
Потом счастливо и гордо оглядела всю группу и сказала:
– Не зря в Италию съездила!
(Впоследствии на эту историю Сашка Окунь ядовито замечал: «Это в прошлый раз такая культурная публика попалась. А в этот раз приходилось подкупать незнакомых людей, чтобы те подходили к Игорю и говорили: “Ми вас знаем!”»)

«Я папа Левы Рубинчика!»
Спустя несколько недель после смерти Зиновия Гердта я смотрела по телевизору его последний вечер. Сцена, усыпанная опавшими осенними листьями, взгляд Гердта — трагический, устремленный уже куда-то поверх людей, взгляд человека, осознающего свой уход. И последнее героическое усилие — когда он, уже не встававший две недели, вдруг поднялся с кресла, сделал несколько шагов по авансцене и с неистовой силой подлинного таланта прочел стихи Давида Самойлова... До сих пор в ушах его голос: «О, как я поздно понял, зачем я существую!..»
Я вспомнила, как мы гуляли с ним и Таней (жена Зиновия Гердта. — Ред.) по Иерусалиму. Как он поколачивал меня кулаком по спине и повторял в каком-то странном восторге: «Дина! Я — папа Левы Рубинчика!..»
(Есть такой персонаж в моей повести «Во вратах Твоих». Еврейский старик, который ходит по израильским магазинам с советской дырчатой авоськой, останавливает всех знакомых и незнакомых и всем кричит: «Я папа Левы Рубинчика!» Зиновию Ефимовичу нравился этот образ...)
Уже на титрах я набрала номер Губермана, с которым Гердт давно дружил, останавливался, когда приезжал в Иерусалим. Услышала голос Игоря и — горло сдавило, не могу говорить. Знала, что он тоже смотрит вечер Гердта.
– Ну, что? — спросил Губерман спокойно и вроде даже обыденно. Не дождавшись ответа, сказал: «Ревешь?.. Не реветь надо, дура, не реветь, а чаще с друзьями выпивать и закусывать...»

Отрывки из эссе Дины Рубиной «Выпивать и закусывать!»
Фото Ильи Долгопольского