Три скрипки — три судьбы…

Есть и другой документ. В свидетельском Заявлении от 10 сентября 1944 года инженер Моисей Львович Раге писал: «Так, например, было письмо от известной скрипачки Сарры Рашиной, в котором она пишет, что прибыла в Двинск. Очевидно, один или несколько эшелонов с рижскими евреями были действительно отправлены в Двинск и другие места, но там они были также расстреляны».
Как же на самом деле погибла Рашина?
Красочно изданный альбом «Выдающиеся евреи Латвии» — образец политической корректности. Но автор текста Григорий Смирин обошел молчанием обстоятельства гибели Сарры Рашиной. Александр Фейгманис, составитель другого справочного издания, опубликованного в Риге, «Еврейские интеллигенты Латвии — жертвы Холокоста», дополнил статью о Сарре Рашиной следующим абзацем: «Последние минуты жизни известной скрипачки обросли легендами. Согласно одной из них, перед смертью она играла на скрипке, стоя у края могильного рва. Другую легенду отразил писатель Жан Грива в рассказе «Черный алмаз», в котором Рашина была описана под именем Леи Гиршман».
Поиск рассказа-легенды отнял много времени, и в процессе поиска пришлось узнать больше, чем того хотелось бы…
Жан Грива (1910–1982) родился в семье батрака. Участвовал в гражданской войне в Испании, был депутатом Верховного Совета СССР. Творил в стиле соцреализма. Вот краткое содержание русского перевода рассказа «Черный алмаз», доступного в Интернете.
Лея Гиршман была второй скрипкой в рижском оркестре. Первую скрипку играл молодой немец-репатриант барон фон Остен-Сакен. За красоту и талант он назвал Лею «Черным алмазом». Однажды фон Остен-Сакен пригласил девушку к себе домой. Барон потчевал ее шампанским и фруктами. К паре скрипачей присоединились сосед, генерал полиции и еще один офицер низшего ранга. На рояле, стоявшем в гостиной барона, Лея узнала монограмму: рояль принадлежал ее другу. Лея расплакалась и стала докучать хозяину вопросами о том, куда исчез владелец рояля.
Финал рассказа: «Генерал полиции Шталекер, спокойно дымя сигаретой, наблюдал, как его приятели, взяв девушку под руки, уводят ее в темноту по развороченной набережной. Минут через десять они возвратились. Вспыхнули фары, машина понеслась в обратном направлении. Барон фон Остен-Сакен молчал, держа на коленях скрипку Леи. (…) На следующий день перед спектаклем барон по своему обыкновению долго мыл руки. К нему подошел директор.
– Господин барон, вы, вероятно, еще ничего не знаете… Лея Гиршман покончила с собой. (…) Она бросилась в Даугаву. Час назад нашли ее труп.
– Мой «Черный алмаз»! — с глубоким сожалением воскликнул барон фон Остен-Сакен. — Я так уважал ее! У нее был несомненный талант».
Последний абзац: «Лишь за одним пюпитром не вспыхнула лампочка, лишь одна скрипка не пела в этот вечер. Она умолкла навсегда, она канула в вечность, как черный алмаз, вырванный из перстня жизни».
Что такое «перстень жизни»? Что произошло с Леей за десять минут прогулки в темноте под руку с фашистами? И главный вопрос: почему латвийский историк Александр Фейгманис ссылается на эту версию?
Еще одно имя, еще один факт из потока информации. Соседка Жана Гривы Велта Чеботаренок когда-то снялась в фильме «Белое солнце пустыни», где сыграла роль одной из жен злодея Абдулы. Не так давно в интервью для «Московского комсомольца» она упомянула, что писатель-сосед Жан Грива строчил на нее доносы в КГБ.
Исходя из этой информации, можно предположить, что рассказ «Черный алмаз» был не продуктом воображения латвийского батрака-писателя, а социальным заказом. У Гривы был доступ к закрытым советским архивам и свидетельским показаниям очевидцев трагедии. По сравнению с тем, что рассказывали очевидцы о зверствах в Рижском гетто, «социально-реалистичный» рассказ Гривы о том, как придуманную им Лею кормили фруктами, поили шампанским и сбросили в реку, кому-то покажется актом милосердия. Или благородным поступком.
Грива умело навязал и другую трактовку финала: Лея сама прыгнула в Даугаву-Двину. Любая версия была выгодна антисемитам, землякам убийц, грабителям — всем тем, кто насиловал и пытал узников Рижского гетто.
Сарра Рашина, София Яновская, Нелли Школьникова — три родственницы, объединенные талантом и любовью к скрипке. В детстве каждая из них достигла известности и признания.
Сарра Рашина (1920–1941) и Нелли Школьникова (1928–2010) выступали на международных конкурсах. Их имена украшали афиши. О них писали газеты. Их судьбы трагичны. При жизни каждая из них стала легендой…
София Яновская многие годы играла в Оркестре кинематографии СССР. Одна из трех сестер, игравших на скрипке. Последняя, оставшаяся в живых. Звук ее скрипки звучит в фонограммах старых советских фильмов.
Три скрипки. Три судьбы… И одна правда — жизнь, наполненная творчеством, трудом и талантом.
Юрий ЮСОВ, Нью-Йорк
Редакция выражает благодарность Софии Яновской за предоставление фотографий из семейного архива.