Рахиль-Ирена — жена печального Пьеро

Кумир и поклонница
После революции 1917 года первая волна эмиграции выплеснула Вертинского на чужой турецкий берег. С греческим фальшивым паспортом на имя Александра Вертидиса в 1923 году артист оказался в Польше. К этой стране он питал особую нежность — в его роду были польские корни. Слава русского Пьеро опередила его прибытие в Варшаву. Бывшая окраина Российской империи, ставшая новой буржуазной Польшей, приняла «пана Вертыньского» как родного. Он гастролирует по стране, гостит в резиденции маршала Юзефа Пилсудского, а студии звукозаписи выпускают пластинки с его песнями, из патефонов звучит его голос.
Варшава бурлила, магазины были завалены европейскими товарами, грациозные польки щебетали и кружили головы молодым и старым. Как грибы после дождя рождались театры-ревю и кабаре, выступали знаменитости. Концерты Вертинского имели магическое воздействие на публику, особенно на женщин. Он манерничал: «И что они во мне находят? Ведь я такой несуг’азный!»
Импресарио Фигельман предложил Вертинскому написать песню, посвященную польской женщине. Тот соглашается и задумчиво ходит по комнате, напевая: «Я безумно боюсь золотистого плена... Хэлена... Магдалена... нет, не так! Ирена!»
Маэстро давал концерт на приморском курорте в Сопоте. Он вышел на сцену, оглядел зал и запел. Публика затаила дыхание. А в первом ряду сидела медноволосая красавица, обожженная песней Вертинского, со следами слез на бледном лице. Это была интеллигентная девушка из богатой еврейской семьи эмигрантов из России — Рахиль Яковлевна Потоцкая.

Не плачь, моя красавица
Александр Николаевич и Рахиль познакомились, и в 1924 году в Берлине состоялось их бракосочетание. Но у Вертинского всегда была склонность к мистификации — в свидетельстве о браке и паспорте его жена получила новое имя: Ирена Владимировна Вертидис. Сведений о ней сохранилось мало, но осталась «Пани Ирена» — визитная карточка великого шансонье. Он воспел образ той, которая еще в Москве была без ума от поющего «лунного Пьеро».
Нигде популярность песен Вертинского не была столь велика, как в Польше. Здесь он написал «Мадам, уже падают листья», «В синем и далеком океане», «Злые духи» и многое другое. И отсюда вдвоем с Рали, как он ласково называл жену, отправился в мировое турне.
Но их совместная жизнь не сложилась — они промучились вместе, то разлучаясь, то сходясь, шесть лет. Рахиль не умела безропотно переносить дежурных влюбленностей своего звездного мужа. В этом была единственная причина семейных неурядиц. Супруга Вертинского осталась в нашей памяти благодаря посвященной ей «Песенке о моей жене», которую он сочинил в 1930 году в Париже.
Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка-жена!
Наша жизнь уж больше не поправится,
Но зато ведь в ней была весна!

Где ты, Рахиль-Ирена?
Пара окончательно распалась, хотя формально оставалась в браке и пересекала государственные границы по паспорту Вертидис. Впереди ждали Земля Израиля, Америка, Гавайи и Китай. Уже в Шанхае, в начале Великой Отечественной войны, Вертинскому вдруг предложили вернуться в СССР, но одному, без семьи. От долгожданного предложения он отказался — на то была веская причина. 52-летний артист был смертельно влюблен в юную красавицу и спешно оформил официальный развод с Иреной Вертидис. Это случилось незадолго до его брака с 18-летней Лидией Циргвава.
А потом было трудное возвращение на родину уже с новой семьей. В 1949 году, находясь на гастролях в Каунасе, Александр Николаевич встретился с сестрой Рахили Потоцкой Идой. Она и ее дочь Лия чудом пережили войну. Мужа немцы расстреляли, а Лии удалось бежать, когда группу евреев вели на смерть. О дальнейшей судьбе Рахили Яковлевны сведений не было. Возможно, она осталась жить в русской колонии Шанхая…
Пани Ирена умерла в Детройте в 1971 году. Возможно, это один из мифов.
Натэлла КОЛЕСНИК, Россия