Больше, чем анекдот

За несколько лет до ухода Зиновий Моисеевич Высоковский издал книгу — автобиографическую прозу — «Жизнь моя — анекдот». Не соглашусь — его жизнь была больше, чем анекдот.

Советско-польский «Кабачок»

Самая популярная юмористическая передача на советском ТВ впервые вышла в 1966 году. Идею предложил артист Александр Белявский, он снимался в польском сериале «Четыре танкиста и собака», весьма популярном не только в Польше, но и в Советском Союзе. Идея руководству понравилась, воплотить ее на экране поручили редактору Центрального телевидения А. Корешкову. Главным режиссером назначили Г. Зелинского. Действие должно было происходить в польском кафе с постоянными завсегдатаями.

На главные роли Зелинский пригласил артистов Театра сатиры, но вместе с Ольгой Аросевой (ироничная и умудренная житейским опытом пани Моника), Натальей Селезневой (невероятная модница пани Катарина), Борисом Рунге (чудаковатый пан Профессор), Михаилом Державиным (находящий выход из любых ситуаций пан Ведущий), Спартаком Мишулиным (самодовольный пан Директор), Зиновием Высоковским (писатель-зайцевед пан Зюзя) играли Юрий Волынцев из Театра им. Вахтангова (обаятельный пан Спортсмен), Рудольф Рудин из Театра миниатюр (самоуверенный и безапелляционный пан Режиссер) и популярные актеры кино и других московских театров.

К сотрудничеству привлекли Горина, Захарова, Альтова и других талантливых авторов, хотели, чтобы в диалогах, репризах и скетчах звучал качественный юмор. Но первый монолог для своего героя, абсолютно не приспособленного к жизни человека, Зиновий Высоковский написал сам, как и сам придумал ему имя. Которое впоследствии стало больше, чем именем, — актерской маской.

В течение недолгого времени «Кабачок 13 стульев» стал одной из самых любимых передач на телевидении. Улицы в Москве пустели, когда показывали футбол и «13 стульев». Это был своеобразный телевизионный театр миниатюр, который с удовольствием смотрели не только в СССР — во всем соцлагере. Потому что в насквозь зашоренном, невероятно скучном советском ТВ на удивление многих появилась хоть небольшая, но все же отдушина — форточка в нормальную человеческую жизнь, которая не ограничивается интересом к сообщению о «запуске очередной домны», «вестям с полей» и постоянными «кознями врагов» против первого в мире государства рабочих и крестьян.

А на фоне других передач эта выделялась единством места, композиции и стиля. В ней участвовали постоянные герои. Они шутили на самые обычные, житейские темы, не боялись иронизировать друг над другом и над собой. Юмор был добр и человечен и был воспринят телезрителями. Все было как в жизни, сидящие по ту сторону экранов в персонажах нередко узнавали самих себя.

Однако через некоторое время руководитель ЦТ, печально известный Лапин стал искать повод «Кабачок» закрыть — усматривал в нем аллюзии и антисоветский подтекст. Но передачу полюбили сам Л.И. Брежнев и его супруга. Семья старалась не пропускать ни одного выпуска. Может быть, поэтому она и продержалась четыре года, пока против социализма не взбунтовалась Польша. Вот тогда передачу и закрыли. Тихо и без особого шума, несмотря на то что Шаболовку завалили мешками писем недовольных зрителей.

А генсеку в 1980-м уже было не до «Кабачка».

Поиски пути

Собственно говоря, и поисков-то особых не было. Он с детства мечтал быть клоуном, шутом, артистом. Известным не только в своем родном Таганроге — на всю страну. Его угораздило родиться в один день с Фридрихом Энгельсом, «но чуток попозже его, — как шутил сам Высоковский. — Сей факт сердце никак не согревает, но все-таки какой-то «Анти-Дюринг» в этом присутствует».

Омраченное войной детство провел в эвакуации, в Тбилиси. Мальчишки пели на базарах, воровали фрукты с прилавков, сердобольные грузины делали страшные глаза и только цокали языками. После войны семья вернулась в Таганрог. Как и все советские дети, он окончил школу, но не как все — с золотой медалью, и в 1952-м ринулся в Москву — поступать в «Щуку».

В столице не было ни родных, ни знакомых — никого… Папа, главный бухгалтер кирпичного завода в Таганроге, тяжело вздыхая, говорил маме: «Ребенок с золотой медалью уходит в босяки. И откуда это у него? В нашей семье никогда не было ни босяков, ни шаромыжников, ни артистов…» Для папы что артист, что босяк — все было одно и то же.

Мечты сына разбились о суровую реальность, приемной комиссии юноша не показался, талант его не оценили, и, не солоно хлебавши, он отправился восвояси. Бить баклуши было не в его характере — он выучился на инженера. Радиотехнический институт окончил с отличием, но отличного инженера из него не получилось — получился отличный артист.

Вторая попытка покорения столицы была удачной, в 1957-м он поступил все в ту же «Щуку». То ли комиссия была другой, то ли на этот раз в нем заметили комедийный талант.

«Далеко не отходи…»

Ему повезло — он попал на курс Владимира Этуша. После окончания училища — в Московский театр миниатюр, которым руководил Владимир Поляков. Но хотелось чего-то большего. И в 1967 году пришел пробоваться в Театр сатиры. Его взяли. Валентин Плучек собрал в своем театре уникальных артистов, которых любила вся страна: Миронов, Папанов, Ширвиндт, Пельтцер, Аросева… Но и среди них молодой провинциал не затерялся. Несмотря на то что он играл в основном эпизодические роли — нелепого доктора Бартоло в спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро», растерянного почтмейстера в «Ревизоре», ироничного аптекаря в «Интервенции», ревнивого мужа в «Маленьких комедиях большого дома» — все они были яркие, характерные, запоминающиеся.

Много позже Высоковский вспоминал: «В Театре сатиры меня укоряли на худсовете, что я все роли играю как бы от себя. Но в спектакле «Пена» по Михалкову я наклеил бороду, меня хвалили, говорили, что в роли Соломы я отошел наконец от себя. Я сказал об этом Райкину. Он заметил: «Далеко не отходи…» И всю свою последующую жизнь он следовал совету Мастера. Не отходил и поэтому стал тем, кем стал — народным (не только по званию), единственным в своем роде артистом Зиновием Высоковским.

Еще до Сатиры, в 1964-м, его заметил кинорежиссер Александр Столпер — позвал на роль военкора Мишки Фанштейна в фильме «Живые и мертвые». Роль была небольшая, но начинать в кино у самого Столпера! И он с радостью согласился. И сыграл с присущим ему комедийным блеском. Затем пошло-поехало — в двухсерийном фильме «Друзья и годы» ему дали главную роль. А потом были «Еще раз про любовь», «Алиса в Зазеркалье».

Но узнавание и настоящая любовь зрителя пришли к нему, когда на ЦТ появился «Кабачок 13 стульев».

«Какой пан Зюзя без Люлька?»

Высоковский судьбу любимой им передачи не повторил — с экранов телевизоров не исчез, как не исчез и с эстрады (хотя это весьма и весьма не нравилось В. Плучеку), его разговоры подвыпившего интеллигента с женой Люльком, «телефонные монологи» из вытрезвителя, которые писал В. Тихвинский, стали классикой жанра, а многие фразы и выражения из этих монологов (как и «пана Зюзи» — «добрейший всем вечерочек», «каждый, кто попробует обидеть Зайца, будет иметь дело со мной!», «чтоб вы у меня все были здоровенькими») — крылатыми. Помните: «Ну, как там в Греции» или «Тимирязиський»? А как вам нравится «мацацикл»?

Так шутить на лапинском телевидении себе не позволял никто. Все это шло в народ, на улицы, в курилки, кухни и т.д. Популярность у артиста была запредельная, и Лапину приходилось Высоковского терпеть. Позже появилась целая серия похождений героя — «Люлек из ГАИ», «Люлек на рыбалке». Аркадий Арканов в разгар популярности Люлька сочинил такую эпиграмму, тоже ушедшую в народ:

Какая песня без баяна?

Какой ботинок без шнурка?

Какая Марья без Ивана?

Какой пан Зюзя без Люлька?

Когда передачу с паном Зюзей закрыли, Высоковский тяжело переживал — на целых полтора десятилетия она стала частью актерской судьбы. В начале ­1990-х он предпринимал отчаянные попытки возродить «Кабачок». Но на дворе стояло другое время, старый юмор в новых обложках (он пытался перелицевать старые скетчи на новый лад) интереса такого, как раньше, не вызывал, и пана Зюзю новый зритель не воспринял. На глазах с меняющейся страной менялось телевидение, все больше и больше из советского телеящика превращаясь в российский зомбоящик.

Добрые монологи Высоковского пришлись не ко двору, они не вписывались в новую российскую действительность, где, как шутили остроумцы, бабло победило зло.

Последняя роль

В 1988 году отношения с Плучеком, которые всегда были непростыми, еще более обострились, противоречия зашли в тупик. Выходом из тупика был уход из Сатиры. Он ушел из театра, но не из профессии. Стал работать в антрепризных спектаклях, объездил с ними почти весь мир, в эпоху перемен Россия была интересна всем — от Австралии до Израиля. И продолжал выступать на эстраде. Выходил на сцену Театра имени Чехова. Вел передачу на радио «Говорит Одесса!». Он очень любил этот город, его бульвары, памятники и неподражаемый одесский юмор. Обрел свободу и приобрел право принадлежать только самому себе.

В начале нового века вернулся в кино, снялся в сериалах «Кышкин дом», «Кровавая Мэри», фильме «Парк советского периода». В 2007 году новый художественный руководитель театра Александр Ширвиндт пригласил его сыграть роль в спектакле «Женщина без границ». Он приглашение принял, вернулся в театр — пришлась по душе роль старого друга главной героини. В этой комедии нравов он увидел «трогательные стороны», но героя сыграл как всегда по-своему — соединил в нем комическое и трагическое. Из чего, собственно говоря, и состоит жизнь.

Роль оказалась последней…

«Корифеи уходят…»

Смерть настигла его на 77-м году жизни, в ночь с воскресенья на понедельник, 3 августа 2009 года. В Боткинскую привезли в тяжелом состоянии, врачи сделали все возможное, но все усилия оказались тщетными.

Народного артиста РСФСР, заслуженного деятеля культуры Польши Зиновия Высоковского похоронили 6 августа 2009 года на Ваганьковском кладбище в Москве.

Свои соболезнования семье выразили друзья, коллеги и тогдашний президент России Д.А. Медведев. А художественный руководитель Театра сатиры с печалью заметил: «Все чаще и чаще уходят корифеи, замену которым найти очень трудно».

Геннадий ЕВГРАФОВ, Россия

P.S. Анекдот от Высоковского

«Всё! Опечатываем парикмахерскую! Всё будем делать по-новому! Всё будем менять! Категорически всё менять!» Моисей вздохнул и сказал: «Не надо так волноваться, я согласен, что всё надо категорически менять. Но у меня к вам один маленький вопрос: почему вы решили начать именно с нашей парикмахерской?»