Уйдите прочь, невзгоды и страданья

 Наталья Зимянина
 27 ноября 2015
 3027
Во глубине библейских вод Интересно, будет ли до Нового года в Москве какая-нибудь премьера, столь же рисковая и в конечном счете весомая, как «Саломея» Рихарда Штрауса в театре «Новая опера»? Особенность нашей музыкальной жизни такова, что в залах за сезон могут тридцать раз сыграть Третий концерт Рахманинова — и ни одного Скрябина; будут параллельно идти на разных сценах семь «Евгениев Онегиных», но ни одной «Пиковой дамы». Продюсеры у нас не умеют и не желают договариваться между собой. Но второй «Саломеи» точно не будет. Десятилетиями мы к ней не были готовы. Куда нам еще с нашими задуренными мозгами въезжать в какую-то в историю в эстетике модерна и с привкусом безжалостного экспрессионизма? Пусть даже музыка оперы опьяняюще прекрасна.

Итак, я клоню к тому, что в Москве состоялось настоящее событие: впервые с 1925 года поставлена «Саломея». И как только режиссер Екатерина Одегова не побоялась за нее взяться? Видимо, по молодости лет. 

Юной Саломее так скучен двор царя Ирода! Ее влечет голос пророка Иоканаана, брошенного в подземелье за крамольные речи. Странный пленник отвергает влюбленную в него красавицу. Полубезумная от любви Саломея требует у Ирода голову непокоренного, чтобы поцеловать ее…

Среди героев особенно хороши трое: медленно, но верно входящая в звериный раж Саломея Таисии Ермолаевой; Ирод Андрея Попова в облике респектабельного офисного шефа (этот нарицательный тип не изживаем); его жена Иродиада (Маргарита Некрасова) — воплощение жестокой подлости.

По замыслу художницы Этель Иошпы, из центра сцены растет кривое, уродливое, переплетенное ветвями дерево-лиана. Этель увидела природную диковину в Израиле: «Это бенгальский фикус, его корни прорастают и пожирают сами себя». Черные одежды посверкивают серебром и золотом, и лишь Саломея как обреченный огонек мечется в ярко-желтом…

«Новая опера» сполна воспользовалась тем, что ее оркестр возглавляет выдающийся маэстро — британец Ян Латам-Кёниг. Державный Большой театр со своим штраусовским «Кавалером розы» сильно проиграл городскому, и в первую очередь именно по музыкальной части. Кто-то выходит из зала в недоумении: героиня спектакля — избалованная, полубезумная самодурка, что нам до нее?

Но Одегова почему-то не побоялась вступить в эти загадочные библейские воды, подав сюжет остро, жестко. А потому большинство зрителей вынесли из спектакля не отпускающее смутное, но жгучее предупреждение: бывает и любовь отчаянно смертельного свойства, не различающая добро и зло. Театр на то и театр, чтобы можно было неожиданно пережить в нем и такое.

 

Концерт для кашля с оркестром

Как сорвать концерт? Говорят, раньше для этого организовывался массовый кашель. То есть певицу или пианиста просто закашливали. Я далека от мысли, что кто-то намеревался сорвать концерт Госоркестра под управлением Владимира Юровского в Большом зале консерватории. Однако, зная некоторые враждебные человеку особенности национальной погоды и затяжные московские поветрия ОРЗ/ОРВИ, с пониманием отнеслась к оригинальному призыву дирижера со сцены.

Он объявил, что концерт откроет российская премьера фантазии «Дыхание исчерпанного времени» Владимира Тарнопольского, где текущее время — живое существо, и потому каждый лишний звук будет убивать музыку. Народ ответственно насторожился. И Юровский попросил всех покашлять. Прокашляться сразу, громко, скопом, чтобы тишины хватило до антракта.

Что тут началось — просто рассказ Зощенко! Будто собрались не меломаны, а ветераны асбестовых рудников. Зато и такой тишины на исполнении я давно не помню. 20 минут зал благоговейно внимал тонкой, безукоризненно исполненной пьесе Тарнопольского, имя которого запомнит теперь надолго.

А потом еще полчаса не дыша слушал Второй скрипичный концерт Бартока (1981–1945). Наша публика Белу Бартока не любит, хоть плачь. Она любит то, что знает: Первый концерт Чайковского, Второй Рахманинова и особенно почему-то Реквием Моцарта. А Барток-то — композитор величайший. В фойе консерватории даже стоит его бюст. Но я своими ушами слышала, как, стоя возле него, парень робко спрашивал у девушки: «Что это еще за Барток такой?»

Так вот, Юровский абы кого в солисты не позовет. На скрипке солировала Патрисия Копачинская. По происхождению и темпераменту — молдаванка, хоть и швейцарка по гражданству. Абсолютная принцесса современного репертуара, которым большей частью пренебрегают. Вот и Барток (он у нас все еще ходит в «современных») скучен всегда до смерти, одна с него дорога — в буфет. А из-под смычка Патрисии полилась живая, остроумная, сверкающая ткань, озорно мотающаяся где-то над материальностью, — так и хотелось жадно схватить это цветное облако и утонуть в нем лицом.

К тому же сам вид Патрисии не допускает мысли о высокомерном занудстве гениев — на ней веселое красное платье, а играет она босиком. Почему? Не вздумайте спрашивать! Вас строго поставят в очередь на ответ под номером миллион сто двадцать два.

Довольный, что Барток снискал бешеные овации, Юровский завершил концерт свежим исполнением Первой симфонии Рахманинова. Кто бы мог подумать, что лет 120 назад на ее премьере в Санкт-Петербурге автор, укрывшись на черной лестнице, слушая ее, страдал от несуразности собственной музыки…

Как вспоминала много лет спустя его жена, стоявший за пультом Глазунов в тот вечер был просто пьян.

 

Стравинский, Покровский, Сваровски

Московская «Геликон-опера», на восемь лет выселенная из старинного здания, семь из них не знала, вернется ли назад. Пересменок мэров — страшная вещь: другие вкусы, другие связи… Да еще старинная усадьба, где обитал «Геликон», находится всего в километре от Кремля — это чревато.

И все же одна из самых скандальных строек Москвы завершена. Получился образцово-показательный объект с тремя залами. Главный из них — новый, на 500 мест — назвали «Стравинский». Он находится на месте закрытого двора усадьбы и имеет вид удобного амфитеатра. Над головами на черном потолке сияют звезды «Сваровски».

Прежний основной зал человек на 200, помнящий лучшие годы молодого «Геликона», теперь называется Белоколонный, а третий, камерный — «Покровский», в честь великого режиссера. На презентации восставшего из цементного пепла «Геликона» присутствовал новый глава департамента культуры Александр Кибовский, диковатый и до сих пор подобных мероприятий чуравшийся. Однако главный режиссер «Геликона» Дмитрий Бертман, пустив в ход легендарное обаяние, вмиг свернул официальщину и привычно продемонстрировал, что такое быть знающим, веселым, креативным хозяином.

Геликоновцам и журналистам показали все технические чудеса «Стравинского». Над акустикой работал гениальный Анатолий Лифшиц, славный спасением акустики Большого зала консерватории. В сопровождении музыки и света на пустой сцене танцевали штанкеты, крутился поворотный круг, выдвигались и уезжали обратно пятиступенчатые подиумы.

Осталось дождаться первой премьеры — оперы Н. Римского-Корсакова «Садко». Это раритет — покажите мне человека, который бы ее помнил!.. Билеты раскупили в два дня. Однако Москва ждет не только сценических чудес, но и возрождения уникального духа театра.

…Крошечный «Геликончик» в 1990-е поначалу смущал забредших в непогоду зрителей своей смелостью, переходящей в наглость. Постепенно стал задавать тон в столице. Затем в него стали водить иностранцев. Потом, в пику гулянкам новорусского купечества, Бертман стал закатывать балы для цвета столичной интеллигенции. Но главное — театр усыпали премиями — «Золотыми масками», которые перестали считать…

Потом вдруг наступила тишина. Бертман сам вошел во все жюри, возглавил кафедру в ГИТИСе, ставил во многих театрах мира. Тем временем его родной все ютился в зале-пенале для партсобраний в одной из продуваемых ветром высоток на Новом Арбате…

А ныне, как поют в романсах, — прочь страданья и невзгоды! Пусть суеверному режиссеру обновленного оперного дома принесут удачу камни, привезенные в «Геликон» из Клина, Байройта, Иерусалима, Зальцбурга, с греческого Олимпа. И найденная при раскопках ржавая подкова. Хороших примет еще никто не отменял.

Наталья ЗИМЯНИНА, Россия



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции