Свет хасидского подполья

(Отрывки из книги. Продолжение, начало в №№ 1058–1065)

…Я покинул Черновцы со смесью радости и грусти. С одной стороны, я радовался, что наконец-то смог встретиться с реб Менделем, напиться вдоволь хасидской жизнерадостности и зарядиться энергией для общественных дел. С другой стороны, почувствовал, как уже начинаю скучать за ним. Я стал размышлять, когда смогу в следующий раз встретиться с реб Менделем. По пути в Самарканд, который вместе со всеми остановками до завершения своей миссии занял две недели, я все время был погружен в мысли об этом хасиде и о втором хасиде, с которым удостоился познакомиться, — реб Моше Вышецком.

Когда я вернулся в Самарканд, вся компания с нетерпением ждала услышать от меня впечатления и в особенности узнать, как реб Мендель решил спор реб Берке и реб Моше. Четкие и ясные слова реб Менделя вызвали большой прилив сил в нашей работе. Реб Берке тоже принял к сердцу слова реб Менделя. Было поразительно видеть, как реб Берке, с его необычайной б-гобоязненностью, длительными молитвами и преодолением себя в отношении всего, что касалось заповедей — как важных моментов, так и мелочей, умел аннулировать свое эго перед другим хасидом. Он принял мнение реб Менделя.

Ответ Ребе: «Как тебя примут самаркандские аврехим*?»

Все те годы, что прошли с тех пор, как реб Мендель вышел из тюрьмы, он вновь и вновь пытался покинуть Россию, чтобы увидеть Ребе и соединиться со своей семьей, которая проживала в Лондоне. Он раз за разом подавал прошение о выезде и всегда получал отказ.

Однажды реб Мендель рассказал, что в очередной раз, когда чиновники ответили ему отказом, он начал на них кричать: «Что вы от меня хотите? Сколько можно наказывать человека, ведь я уже 17 лет заключенный — сначала в сибирской тюрьме, а сейчас в своем доме в четырех стенах». Их злодейский ответ был: «И не мечтай получить разрешение на выезд. Мы никогда не дадим тебе выехать из России!» Однако реб Мендель не упал духом и ответил им той же монетой: «Это мы еще посмотрим! В конце концов будет то, чего Б-г пожелает».

Тем временем несколько хасидов покинули Черновцы, переехав в Святую землю и в Ташкент. Рав Хаим Залман Козлинер переехал жить в Самарканд. Реб Мендель тоже начал подумывать о возможности переезда из Черновцов, так как не видел шанса получения разрешения выезда от местных чиновников естественным путем. А в Ташкенте и Самарканде, напротив, были хасиды, которые получили разрешение на выезд. Рав Симха Городецкий получил разрешение на выезд из Ташкента, а мой дядя реб Борух Духман и реб Берке — из Самарканда.

С тех пор как рав Хаим Залман Козлинер переехал в Самарканд и поселился рядом с нами, я решил воспользоваться этой возможностью и договорился с ним об уроке по Гемаре. Он был великолепным учителем. Я получал большое удовольствие от его способа учебы и получил от него знания в учебе Гемары. Один раз, когда я пришел на урок, реб Козлинер рассказал, что получил письмо от реб Менделя, в котором тот писал, что попросил у Ребе совета. Так как власти Черновцов отказывают ему с выездом, а в Средней Азии несколько наших хасидов получили разрешение, то, может быть, ему стоит поменять место жительства на Самарканд или Ташкент. 

Ответ Ребе, который он получил тайным путем, был таков: «Поинтересуйся, как тебя примут самаркандские аврехим».

– Так что, — закончил реб Козлинер, — иди и посоветуйся в «штабе» с товарищами и дай мне ответ.

Реб Хаим Залман не был в курсе дела и не знал о нашей подпольной учебе, которая велась в Самарканде, поскольку, как я уже говорил, мы старались не рассказывать никому, даже родителям, ничего, что не касалось их лично. Но своим хасидским нюхом он чуял, что у нас есть своя компания, и я — один из них. Поэтому он и сказал мне проверить в «штабе аврехим».

Я сразу пошел и все рассказал своему деверю, реб Хаиму Элияѓу Мишуловину. Услышав ответ Ребе, он призадумался. С одной стороны, для аврехим Самарканда было большой честью принять реб Менделя, и Ребе явно намекнул, чтобы тот переезжал в Самарканд. Но, с другой стороны, можно понять из ответа Ребе, что в переезде кроется опасность и Ребе не хотел бы нас ей подвергать.

В чем состояла опасность переезда реб Менделя в Самарканд? Очень просто. В тот период у нас в ешиве было несколько групп молодых людей. Если бывший заключенный, такой как реб Мендель, который находится под постоянным наблюдением КГБ, переедет в Самарканд, то станет понятным, что здесь есть люди, с которыми он связан, — те, к кому он приехал. Исходя из этого, надзор КГБ перейдет также и на нас, что очень нежелательно.

В КГБ быстро узнают, где он живет, с кем встречается и поддерживает связь. От них ничего не скроешь… Этим мы можем подвергнуть опасности и его, и себя, не дай Б-г, а также само существование подпольной учебы.

– Иди посоветуйся с Моше Нисилевичем, — сказал мой деверь.

Я тут же отправился в сторону квартала, где проживал реб Моше. Я рассказал ему о письме, полученном реб Хаимом Залманом от реб Менделя, и об ответе Ребе. Он отреагировал с радостным волнением: «Ой-ой-ой, реб Мендель хочет приехать в Самарканд!» Но, с другой стороны, реб Моше хорошо понимал, в какую опасность мы ввергнем себя, если он приедет.

Вообще мы замечали, что и сам Ребе также относится с особой осторожностью к Самарканду. Например, нам было известно, что некие туристы перед выездом из Америки были у Ребе и сказали ему, что планируют поездку по городам России, включая Ташкент и Самарканд. На что Ребе попросил их не посещать Самарканд.

С другой стороны, недавно уехал Берке Хейн, после того как он прожил в Самарканде около десяти лет. И мы остались без влиятельной хасидской личности — не с кем пообщаться, не от кого получить тепло и свет хасидизма и так далее.

После долгих размышлений реб Моше спросил меня:

– А что сказал на это твой деверь Эли?

Я ответил: 

– Он хотел знать, что ты об этом думаешь, и попросил меня посоветоваться с тобой.

Реб Моше всесторонне обдумал этот вопрос и пришел к выводу, что предпочтительней, чтобы еврей такого духовного уровня, как реб Мендель, все-таки приехал, несмотря на скрывающуюся за этим угрозу. В конце концов реб Моше сказал:

– Нас трое — Элияѓу, ты и я. Так что давай вместе постановим силой бейт-дина, что Всевышний поможет, и все будет хорошо.

Я немедленно сообщил реб Хаиму Залману Козлинеру, что аврехим Самарканда всей душой согласны с приездом реб Менделя. С большим волнением мы ожидали ответа. Не прошло и двух недель, как стало известно, что реб Мендель уже отправился в путь. По дороге в Самарканд он задержался на несколько дней в Ташкенте, чтобы встретиться со своими старыми знакомыми и познакомиться с молодежью. Конечно, аврехим использовали эту уникальную возможность провести как можно больше времени в компании реб Менделя.

Встреча с аврехим Ташкента

Как известно, наши люди не посылали своих детей в обычные школы, где проповедовалось полное отрицание Всевышнего, пытаясь изловчиться и любыми способами избежать этого ужасного постановления о всеобщем обязательном образовании. Они придумывали разные причины, чтобы уберечь детей от советской школы. Те, кому не удалось спрятать детей дома, радовались, когда у них получалось хотя бы устроить ребенка в школу и договориться с учителем, что ребенок не приходит на занятия в Шаббат.

На одну из встреч с реб Менделем в Ташкенте пришел один хасид и с радостью рассказал: 

– Слава Б-гу, мне удалось устроить своего ребенка в школу и договориться с ними, что он не будет приходить в Шаббат и праздники!

Реб Мендель грустно посмотрел на него и сказал с печальной иронией:

– Уж лучше бы ты устроил все наоборот — чтобы твой сын ходил туда только раз в неделю, чтобы он не находился в нееврейском обществе гоев все дни недели и не впитал бы их атеизм…

В то время, которое оставалось до приезда реб Менделя, мы собрались обсудить, как мы его примем, кто пойдет его встречать и в основном — у кого его поселить? У нас не было сомнения, что КГБ следит за ним, и поэтому было важно, чтобы его квартира располагалась рядом с бухарской общиной в Старом городе. Так он сможет каждый день ходить в центральную синагогу, и доносчики смогут уведомить КГБ о его приезде и месте нахождения. В противном случае КГБ начнет его искать, и это повлечет за собой нежелательные подозрения.

С другой стороны, мы очень хотели, чтобы реб Мендель был рядом с нами, по крайней мере, вначале, чтобы можно было с ним пообщаться. Поэтому он должен был поселиться у доверенного человека — у кого-то из нас, чтобы мы и молодые ребята, учащиеся в ешиве, могли прийти с ним пообщаться. Важно также, чтобы дом имел двор: так вход не будет привлекать лишнее внимание.

Исходя из того, что у нас был отдельный двор и его ворота выходили на открытое пространство, а не на улицу, где все время снуют люди, было решено, что реб Мендель будет гостить в нашей семье. Мы жили вместе с моим отцом, матерью, сестрой, ее мужем реб Элияѓу Мишуловиным и их тремя детьми. Было решено, что так можно будет с ним общаться, до тех пор, пока он не переедет на постоянную квартиру в Старом городе, как говорилось выше.

Раввин Гиллель ЗАЛЬЦМАН, США

Продолжение следует

__

* Аврехим — учащиеся коллеля (­своеобразная аспирантура хасидизма)