Четыре музыканта

За четыре огненных года на военную тему было написано множество песен, музыкальные достоинства и художественный уровень текстов которых не всем из них позволял рассчитывать на долгую послевоенную жизнь. В золотой фонд советской песенной классики вошли «Синий платочек», «Огонек», «Дороги», «Землянка», «В лесу прифронтовом» и ряд других, известных миллионам соотечественников.
Но и среди песен, жизнь которых была относительно недолгой, встречались яркие произведения, имевшие немалый успех в военные годы. Некоторые даже были записаны на пластинки звездами тогдашней эстрады. Песня Михаила Воловаца на стихи В.А. Тодди «Музыканты» («Песня о четырех Иванах») — из их числа. Зажигательный марш, неизменно поднимавший настроение у бойцов, появился на свет ранней весной 1943 г. и сразу привлек внимание двух ярких исполнительниц — Эдит Утесовой, певшей в сопровождении оркестра ее знаменитого отца, и артистки Ленэстрады Ольги Склауни, выступавшей в сопровождении Красноармейского джаз-ансамбля Волховского фронта п/у А.Г. Мурина. Обе записали «Музыкантов» в марте того же года: первая в Москве, вторая — в Ленинграде. Спели настолько хорошо, что я бы не отдал предпочтение ни одной. В песне рассказывается о четырех тезках-музыкантах.
Жили-были, не тужили,
Вместе ревностно служили верных четверо друзей:
Все Иваны, все таланты,
Все четыре музыканта, все друг друга веселей.
Кларнетист — Иван Иваныч,
Тромбонист — Иван Степаныч,
Саксофон — Иван Ильич
И шофер — Иван Кузьмич.

Началась война; друзья встали в ряды защитников Родины. Из первой же стычки стрелки-музыканты вышли победителями и, захватив немецкую машину, триумфально въехали на ней в свою часть:
…Из леска, как на парад,
Мчит немецкая машина,
А на ней — что за причина? —
Марш воинственно дудят:
Кларнетист — Иван Иваныч… и т.д.
Стоит заметить, что один из тиражей пластинки Э. Утесовой в какой-то мере отражал развернувшееся к тому времени сотрудничество стран-союзников. Она была изготовлена из так называемого американского стекла — по особой технологии, с 1930-х гг. применявшейся в США для радийных записей. Разумеется, и по числу выпущенных пластинок, и по степени личной известности Эдит Утесова превосходила Ольгу Склауни. Но в итоге артистическая судьба сложилась у певиц схожим образом.
В августе 1953 г. в одной из столичных газет появилась инициированная зав. отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС Н.А. Михайловым разгромная статья, нацеленная на Утесова. В ней абсолютно необоснованным нападкам подверглись дирижер его оркестра А. Людвиковский (исключительно талантливый музыкант) и единственная вокалистка коллектива — Эдит Леонидовна, в то время одна из популярнейших эстрадных певиц страны. После этого ее отца вызвали в Минкульт, отчитали как мальчишку, потребовали пересмотреть репертуар и покончить с «семейственностью». Чтобы сохранить коллектив, пришлось пожертвовать солисткой. Эдит впала в тяжелую депрессию. В своих поздних воспоминаниях Утесов признался, что, годами наблюдая за ее успехами, не раз замечал: стоило дочери выступить без него, «с каким-нибудь другим ансамблем, как успех увеличивался. Наверно, придумай она себе псевдоним — творческий путь ее был бы более благополучным». К сожалению, этого не произошло.
Об Ольге Склауни в интернет-журнале «Заметки по еврейской истории» были опубликованы интересные воспоминания Семена Беленького. Проживая в послевоенные годы в Ленинграде, он, большой любитель танцев, часто посещал зимний сад гостиницы «Европейская» на ул. Бродского. Там размещалась танцплощадка, играл «чудесный джаз-оркестр, да и публика выглядела приятно».
Главной достопримечательностью ресторана при гостинице, куда захаживал Беленький, «был небольшой оркестр и его солистка Ольга Склауни. Она пела, как правило, романсы, танго и другие спокойные мелодии с четко выраженным танцевальным ритмом. Без преувеличения — все были влюблены в эту стройную, темноволосую, смуглую молодую женщину. Я съедал свой ужин, выпивал свой кофе, прослушивал второе и третье отделения концерта и вполне успевал к 23.45 (к концу увольнения) в Адмиралтейство, где располагалось училище. Бегом по Невскому, с докладом дежурному офицеру — двадцать минут. Мне это место казалось земным раем. Так прошел год-полтора, до самого моего ареста».
Когда в 1961-м, через 12 лет, он снова зашел в ресторан при «Европейской», метрдотель узнал его.
«Что-то у вас стало как-то по-другому, — заметил Беленький, — не так, как раньше. Проще, что ли… Нет того оркестра, нет Ольги Склауни. Люди другие. Шум. Яркий свет…» – «Она у нас уже давно не поет. А что стало по-другому, то, думаю, вы не правы. У нас так было всегда. Просто вы изменились».
Уходя, Беленький поинтересовался, не знает ли «метр», где можно найти Ольгу Склауни. «Он не знал. Так я ее никогда и не увидел. А хотелось. Ведь мы были знакомы. Более того, 26 июня 1949 года она даже пригласила меня к себе домой и познакомила со своей мамой».
«Ольга жила в небольшой <…> квартирке, выгороженной из огромной старой петербургской квартиры в одном из шестиэтажных домов на Кронверкском. В ожидании традиционного чая я обратил внимание на легкую этажерку у рояля, нижняя полка которой была буквально забита старыми нотами. Первое, что попало на глаза, меня просто ошеломило. Из виньетки буклета на меня смотрело еще не округлившееся лицо юного Утесова. Надпись на титульном листе гласила: «Знаменитый куплетист Леонид Утесов». А ниже? «Надо знать, как гулять. Одесса.1914 год». Открыв буклет, я увидел на одной стороне разворота ноты, а на другой — слова куплетов: «Надо знать, как гулять, перед Б-гом отвечать…» Знаменитый куплетист! Если Утесов родился в 1895 году, то в 1914-м этому «знаменитому куплетисту» было девятнадцать лет».
В ходе беседы выяснилось, что прабабушка Ольги — гречанка по фамилии Склауни, муж которой — итальянец из Генуи. «Вот Олечка взяла для своего артистического псевдонима ее, прабабушкину, фамилию — Склауни. Бабушка была обворожительна. И дедушка мой был красавец. Когда они венчались в Керчи, весь город сбежался полюбоваться на эту пару. Всю жизнь бабушка любила только его, была с ним до его последнего, смертного часа».
«Дочь бабушки Веры Яковлевны, Евгения Александровна, — моя мама, — продолжала мать певицы. — Отец — Михаил Гедеонович Гедеонов, потомственный дворянин, был морским офицером. Мы с Олечкой это сейчас не афишируем, сами понимаете. Мы чудом уцелели, когда из Ленинграда высылали всех «бывших». Кого теперь интересует, что мой дедушка Александр Александрович Кирилленко был героем Русско-японской войны?..»
К сожалению (возможно, к счастью для рассказчика), С. Беленькому не удалось выяснить причину исчезновения с эстрадных подмостков полюбившейся певицы.
Между тем 25 ноября 1948 г. в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья некоего Д. Львова «Музыка в фойе кинотеатра». В ней, в частности, оценивалось исполнение песни А. Островского «Приходи на свидание» малоизвестной вокалисткой А. Журавлевой. Она выступала в к/т «Колизей» и, по мнению автора, создавала «привлекательный музыкальный и сценический образ крестьянской девушки». А вот Ольга Склауни, исполнявшая ту же песню в к/т «Баррикады» в сопровождении джаз-оркестра под управлением И. Вайнштейна, прибегала «к приемам шансонетной певицы, к заученным и безжизненным интонациям и жестам, которые чужды природе этой песни». «Еще глубже расхождение между характером произведения и его трактовкой в другом номере этого же ансамбля, — продолжал Львов, — песне Соловьева-Седого “Моя родная сторона”. Обидно, что коллектив способных музыкантов разменивает незаурядное мастерство на низкосортные ухищрения».
Напомню, дело происходило в самый разгар борьбы с так называемым низкопоклонством. В общем, поданный сверху сигнал услышали и отреагировали. Из «Европейской» исчезла не только певица с подозрительной фамилией и «мутным» по советским понятиям происхождением, но и выдающийся джазовый дирижер с совершенно определенным происхождением и фамилией. В 1949 г. Иосиф Владимирович Вайнштейн, отказавшийся подписать сфальсифицированный протокол партийного собрания, был уволен из знаменитой гостиницы, повторно призван на воинскую службу и отправлен… на один из балтийских островов. Прощай, «Европейская»! Впоследствии в звании майора он руководил оркестром Нахимовского училища. И на том, как говорится, спасибо.
А ведь все начиналось так славно: «Четыре музыканта», две яркие певицы, оркестры, пластинки, концерты, бесчисленные поклонники… 
Увы! При самом «эффективном» из менеджеров, когда-либо управлявших огромной страной, долгих лет благополучия не было дано никому. 
Николай ОВСЯННИКОВ, Россия