Суть жизни — во что-то ввязываться

А в Большом… Здесь он получил и Зигфрида в «Лебедином озере», и Дезире в «Спящей красавице», и принца Щелкунчика, и графа Альберта в «Жизели». Заделался любимчиком публики.
Неожиданно случилась страшная травма ноги. «В Нью-Йорке мне сделали одну операцию, потом вторую — исправляли ошибки первой… — рассказывал Холберг. — Я здорово скис. Я думал: «Может, это всё?» Я больше не был тем артистом, которого публика видела на сцене, а стал кем-то вроде самозванца. Но я узнал, что в Австралии есть спецы по реабилитации. И я бросил всё и купил билет в один конец…»
Больше двух лет сотни московских поклонников писали ему письма, желая выздоровления. Интернет-форумы и его страничка в фейсбуке трещали от посетителей.
…Надо ли говорить, сколько народу набилось в Театральный музей им. Бахрушина на встречу Дэвида с публикой: предстоял его выход в заглавной партии в балете Джона Кранко «Евгений Онегин».
– Какая радость снова быть в Москве! — восклицает он. — За это время я понял, что как артист я состоялся именно здесь. Эмоции захлестывают. Я иду по коридорам Большого — и старые знакомые приветствуют меня… А ведь когда в 2011 году Сергей Филин впервые пригласил меня в Большой, я испугался до смерти: этот театр казался мне абсолютно недоступным. Пугала и сама Москва. Но я подумал: ведь это и есть суть жизни — ввязываться во что-то. И вот через шесть лет я снова здесь. Хотя готов был распрощаться с Большим навсегда.
Холберга засыпали вопросами
– По какой роли вы скучаете?
– По Крассу в «Спартаке». Работа была в разгаре, когда случилась травма. Меня ведь все видят принцем, а я гораздо более злой внутри.
– Как вы относитесь к критикам?
– Иногда они даже слишком хвалят меня.
– У вас недавно вышла книга A body of work…
– Один уважаемый лондонский критик как-то посоветовал мне всё записывать, и я послушался. А когда случилась травма, я потерял контроль над телом, над искусством, над жизнью. И эта книга — опыт моего возвращения.
– Тест на русскость: вы едите борщ?
– Конечно.
– Самое важное: ваш Онегин с усами? У нас говорят, что русский Онегин — безусый. (В балете Кранко Онегин действительно с усами. — Н.З.)
– Мой — без усов!
…Когда по окончании спектакля сияющий Дэвид-Онегин выходил и выходил кланяться, кто-то в зале громко сказал: «Хватит, смотрите, парень сейчас зарыдает…»
И вся армия его поклонников, не исключая и меня, ждет его появления на сцене Большого — говорят, даже в неожиданных для него ролях. Тем интереснее!

«Зарядье» расцветает среди мхов 
В начале сезона наконец открылся роскошный концертный зал «Зарядье». Никто и не ожидал, что в дебрях нового странноватого парка с его насаженными по холмам ромашками и колокольчиками, мхами и лишайниками, березками и золотыми рыбками возникнет настоящий центр музыкальной культуры, в первую очередь, академической.
Современная архитектура, красивейший зал с волнообразными балконами, изумительная акустика, тщательно отобранные программы и энтузиазм команды во главе с Ольгой Жуковой — всё привело к тому, что с первых же недель сюда пошли толпы меломанов.
В том числе и на концерт пианиста Константина Лифшица, выходца из Гнесинки, уже лет десять живущего в Швейцарии. Между собой музыканты ценят его высоко, а вот российские продюсеры не слишком жалуют. Так получи же, дорогой Костя, самый новенький и звучный зал Москвы!
Лифшиц играл с Российским Национальным оркестром. Глубокий оригинал фантастической выучки (ученик знаменитой Татьяны Зеликман), он солировал в Первом концерте Бетховена и рахманиновских Вариациях на тему Паганини. В его игре — и разум, и воля, и воздух, и норов, и наслаждение до сибаритства, и математическая строгость. Не потому ли этому пианисту удается не опошлить ничего из того, что уже всюду опошлено.
Надеюсь, новая сцена включит его в ряд своих наиболее желанных артистов, как Плетнева и Курентзиса, Дебрага, Репина, Гергиева… А вся деятельность «Зарядья», пока стойкие мхи парка, специально завезенные с Севера, уныло присыпаны снежком, согреет нас до самой весны и дальше. Ведь в ближайшей афише тут Венский хор мальчиков, сопрано Барбара Фриттоли, изумительный пианист Игорь Левит с Мюнхенским камерным оркестром, скрипачка Сара Чанг, легендарная певица Магдалена Кожена и тенор Рамон Варгас… Ну же, концертные залы Москвы, догоняйте!

Жизнь и горечь Эмилии Шиндлер
Кто из нас не помнит потрясающий фильм «Список Шиндлера»! Но вот однажды американский композитор Томас Морс узнал немного больше: его поразила история жены героя — Эмилии. Ведь Оскар Шиндлер, предприниматель, нанимавший на свою фабрику обреченных жителей гетто и тем самым спасавший их от смерти, был, оказывается, не просто отчаянным авантюристом, но и прожигателем жизни, гулёной, каких мало; он сотрудничал с нацистской разведкой и, в конце концов, заработать побольше денег было для него не последней целью. Чтобы потратить их с неотразимым шиком!..
…А все дела фабрики тихо, планомерно, улаживая конфликты, грозившие расправой со всеми, включая ее саму, вела Эмилия, прощавшая мужу все его похождения.
Она-то и стала подлинной героиней оперы Морса «Фрау Шиндлер» — истории о спасении 1200 евреев, рассказанной наново языком музыки. Согласитесь, нелегко смотреть полнометражную оперу о Холокосте, однако сюжет настолько захватывает, сопереживание героине так велико, а такт композитора, намеренно ушедшего от мучительных диссонансов, обычных в сочинениях на эту тему, настолько уравновешен, что спектакль смотрится легко, порой он даже похож на мюзикл. (По просьбе режиссера Владимира Аленикова, Томас ввел в оперу сцену аргентинского танго). Однако оркестр под управлением Тимура Зангиева органичен во всем и заставляет забыть об условностях музыкальной сцены.
Так что же там было дальше, с этими Шиндлерами?
Из Германии они бежали в Швейцарию. Не без сложностей — но за Оскара заступились спасенные им евреи. А потом супруги переехали в Буэнос-Айрес, где женолюб Шиндлер сейчас же стал изменять жене — ее мучения в этой жизни так и не закончились. В 1948 году друзья вытащили его в послевоенную Германию — и он больше не вернулся. И об этом тоже опера Морса, эта горькая вторая серия «Списка…»
Лариса Андреева поет и играет Эмилию — от блистающей в салонах фигуристой красотки до одинокой старухи в инвалидном кресле вдали от родины — с убедительностью, достойной тех сильных чувств, которые и должна вызывать ее героиня. А Оскар (элегантный красавец Дмитрий Зуев) по сравнению с этой женщиной вовсе не тот титан, которого мы помним по фильму в исполнении богатыря Нисона…
Эмилия Шиндлер дожила до триумфального успеха фильма Спилберга, признавшись журналистам: «Только мне в нем не нашлось места».
Спасибо Театру Станиславского и Немировича-Данченко за столь трепетное отношение и к теме, и к постановке. Правда, многие музыкальные критики остались в недоумении: а опера ли это вообще?
Да какая разница! 
Два с половиной часа захватывающего повествования с помощью музыки и прекрасных актерских работ (никто здесь не остается незамеченным) расставили наконец в этой непростой истории все точки над «i».
Наталья Зимянина, Россия