Иронический человек Юмор Юрия Левитанского

 Геннадий Евграфов
 10 сентября 2019
 2462

«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые»,?— писал поэт в ХIХ веке. От себя, в веке ХХI, добавлю — и был наделен чувством юмора и иронией. Эти качества противостоят всем ужасам и трагедиям нашего «прекрасного и яростного» мира. В каком бы веке «посетивший» — сей мир ни посетил. Ирония как защита Заметки о юморе Левитанского я назвал строкой из его стихотворения, которое начиналось так: «Мне нравится иронический человек». Были там и такие строки: Но зря, если он представится вам шутом. Ирония — она служит ему щитом…  

Щит под ударами шатается и трещит, но, несмотря ни на что, «сквозь трагический этот век/проходит он, иронический человек». Но дело не в том, «как меч у него остер», а в том, как он идет — «с улыбкою на костер», и как перед этим произносит: «Да, горячий денек — не правда ли, господа!».
Впрочем, пустое дело, пересказывать стихи — лучше перечитать. Несмотря на то, что оно длинное, с замахом и размахом — у поэта было длинное поэтическое дыхание, которое предполагает свою резко индивидуальную поэтическую систему и ни на кого не похожий поэтический язык (вспомним классические «Диалог у новогодней елки», «Всего и надо, что вглядеться,?— боже мой», «Мое поколение» и другие).
Тот, от которого все зависит в этом мире, одарил его неповторимым поэтическим талантом и чувством юмора. Как говорят сегодня в России — три в одном. Не каждому дано. Поэт так устроен, что по-особому видит мир, который и стремится запечатлеть в слове. Юрий Левитанский был Мастером, ему это удавалось.
У него была сложная поэтическая судьба — первую книгу, «Солдатская дорога», начинающий стихотворец выпустил в 1948 году в Иркутске, последнюю — «Белые стихи» — уже будучи зрелым поэтом, в 1991-м. Он много переводил, потому что без переводов на одни оригинальные стихи в Союзе (как, впрочем, и в других странах) прокормить семью (у него было три дочери) было невозможно. Но Левитанскому все же посчастливилось не уйти на многие десятилетия в переводы, как Липкину или Тарковскому.
Ирония помогала ему выстоять в непростых жизненных ситуациях. А они при советской власти росли, как грибы.
«А эту Зину звали Анной…»
Так получилось, что мне выпало в жизни встречаться, общаться, дружить со многими выдающимися людьми, наделенными не только умом, талантом, но и чувством юмора. Более остроумного человека, чем Юрий Левитанский, я на своем веку не встречал.
Говорят, если человек талантлив, он талантлив во всем. Левитанский не только писал хорошие стихи, он еще и очень хорошо рисовал красками. Так вышло, что он и его друг Самойлов при распределении квартир от Союза писателей получили эти самые квартиры не просто в одном переулке — в одном доме: Левитанский на 3-м этаже, Самойлов — на 2-м.
Астраханский переулок выходил в Безбожный. В Астраханском жили писатели, в Безбожном — советская номенклатура среднего разлива. Когда Алле Пугачевой в этом переулке предложили квартиру, она наотрез отказалась. Замам разных министров и прочим деятелям все было нипочем, они с удовольствием занимали (как сказали бы сейчас) элитные хоромы.
Когда Самойлов приезжал из Пярну, к нему спускался Левитанский. И начинались разговоры за жизнь. Если за накрытым столом сидели еще гости, обычное, достаточно скромное советское пиршество переходило в роскошное словесное — оба были великими остроумцами и острословами, на иронию и шутки не скупились, и каждый старался перещеголять другого.
Однажды Юрий Давидович подарил Давиду Самойловичу небольшую картинку — зимний пейзаж, выписанный так, как может быть выписан он только рукою талантливого художника-­поэта.
Самойлов повертел картинку в руках и обратил внимание на дарственную надпись: «А эту Зину звали Анной…»
Это было одно из любимых женских имен Д.С.?— в его стихах оно встречается много раз, в том числе и в одном из самых известных — «Пестель, поэт и Анна».
Левитанский спародировал строку стихотворения своего товарища: «У зим бывают имена» («А эту зиму звали Анной, /Она была прекрасней всех»). Самойлов улыбнулся и пошел доставать коньяк. Мы все выпили — и за «Зин», и за «Анн», а еще и за знакомых женщин.
«Сюжет с вариантами»
Остроумие Левитанского в жизни, естественно, проявлялось и в поэзии, свидетельство чему, не побоюсь этих слов, уникальная книга пародий на поэтов-­современников самых разных направлений от В. Солоухина до Б. Слуцкого — «Сюжет с вариантами», которую можно поставить в один ряд с давно уже ставшими классическими пародиями Александра Архангельского.
К книге Левитанский, не страдавший склонностью к теоретизированию (помните бессмертное гетевское «Теория, мой друг, суха/ Но зеленеет жизни древо»), предпослал предисловие, в котором объяснял, что подвигло его обратиться к этому жанру.
Читатели приняли книгу на ура, и коллеги — доброжелательно. Им нравилось, что автор не издевается над личностью пародируемого. Он писал дружеские пародии (в этом словосочетании слово «дружеские» — основное), полагая, что пародия «это… не юмор и не сатира, а дело совсем серьезное».
И к делу подошел серьезно: спародировав стиль и манеру письма каждого поэта, уловил (потому что сам был поэт) особенности их интонации и лексики. И получилось невероятно смешно. Это была филигранная работа, которую мог выполнить только такой мастер стиха, как Юрий Левитанский, великолепно чувствующий стиль, форму, все слабости и силу пародируемых поэтов.
«К­огда-нибудь после меня… »
В 1996 году я привел Ирину Машковскую, вдову Левитанского, в издательство ХГС (ныне «Время»), с которым я в те времена сотрудничал. Мы достаточно быстро подготовили к печати книгу, которая должна была стать первым — и самым полным — посмертным изданием поэта.
Но книга шла очень долго: у издательства были разные проблемы. Мы не отступали — терпеливо ждали. Книга вышла через два года. К сожалению, из нее выпала одна из лучших пародий Левитанского на его друга Самойлова, которая по цензурным причинам не могла вой­ти в сборник 1978 года «Сюжет с вариантами».
Когда Левитанского читал эту пародию на хозяина дома, народ задыхался от смеха. И хотя на Астраханском много шутили и смеялись самые разные люди и по всяким поводам, таких взрывов смеха не припомню.
Этой пародией я и закончу свои 
заметки:
Сороковые — роковые
Д. Самойлов

Сороковые-­роковые,
военные и тыловые,
Где все вопросы половые
решали мы, как таковые.
А это я, Самойлов Дезик,
а это рядом — Слуцкий Боба,
и рыжие мы с Бобой оба.
и свой у каждого обрезик.
И я обрезик вынимаю,
и прямо в зайчика стреляю,
и пиф, и паф, и ой-е-ей,
и едем с Бобой мы домой.
Сороковые — роковые,
поэты были каковые,
не то, что нынешнее племя –
Ошанины и Островые.

P. S. Для тех, кто не помнит: Лев Ошанин — поэт, автор более 70 поэтических сборников, лауреат различных всемирных фестивалей молодежи и студентов; Сергей Островой — поэт, лауреат Госпремии им. М. Горького по литературе за сборник «Годы» (1984 год). Оба — современники Левитанского и Самойлова.
Для тех, кто не знает: родители и близкие звали Самойлова Дезик, а Слуцкого — Боба.
Геннадий Евграфов



Комментарии:

  • 8 декабря 2019

    Марк Штаерман из Сан-Диего

    Мне посчастливилось встре ится один только раз с поэтом Юрием Левитанским. Было это так. Поэт-переводчик Наум Гребнев дружил с моим старшим братом. В Тбилиси местное издательство "Ганатлеба" (просвещение) издало "Три солнца" из грузинской народной поэзии в переводе Н.Гребнева. По просьбе Наума мой брат купил 30 экз. сборника и попросил доставить его по адресу, поскольку меня вызвали в головной институт Гидропроект. Я вручил Науму книги. Он меня не отпустил, беседовал со мной об общих родственниках в США. Потом сказал, что супуга Мима отсутствует и пригласил меня в ЦДЛ пообедать. Заказал выпивку и закуску и увидел Левитанского. Давай, мол,за наш стол. Выпивали, говорили три еврея в 1979 году о нашей жизни. Наум не тихо говорит нам, мол, посмотри на эти рожи кругом, половина из них антисемиты. Юрий Левитанский посмотрел на него и сказал: "Няма, что ты говоришь при госте из Кавказа, не половина а добрые две трети".


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции