Дуэт

Уж сколько лет спорят критики: принадлежит ли мемуаристика к литературным жанрам или историко-популярным? Или это вообще особый жанр в письменной традиции? И почему обычные читатели, а отнюдь не кабинетные ученые с удовольствием раскупают мемуарные книжки, прежде всего воспоминания известных людей, читают и перечитывают, увеличивая рейтинги книжных издательств? Ответ, как всегда, прост. Каждый ищет (и находит!) в мемуарах свой неповторимый "знак вечности", а уж досужие сочинители умных статей пусть обсуждают между собой проблемы "жанровой принадлежности" и прочие филологические премудрости. Что же до автора этих строк, то он, дотошный начетчик, всегда ищет в мемуарах живые детали прежнего быта, едва заметные пересечения в пространстве, неповторимые ноты в мелодиях времени. Если автор воспоминаний не лишен хорошего слуха и интуиции, позволяющих улавливать едва различимую музыку времен и событий, читатель непременно ощутит фактуру прошедших мгновений, дней и лет. Впрочем, правы и те, кто считает, что мемуары пишутся не столько для того, чтобы вспомнить и "предать гласности", сколько чтобы скорей забыть, оставить в тени, спрятать подальше… Да, бывает и так, и это тоже вполне законное право мемуариста. Но помимо воли автора мера искренности всегда будет определять успех мемуаров. Все эти нехитрые соображения можно отнести и к книге известной певицы, народной артистки России Аллы Иошпе "Песня длиной в жизнь", вышедшей в 2004 году в издательстве "Наука". Среди невероятно длинной череды событий прошлого века, особенно его второй половины, среди широчайшего круга сюжетов и тем, затронутых автором и героиней, читатель обнаружит немало занимательных подробностей — от тарификационной сетки оплаты гастрольных поездок артистов "Москонцерта" до рецепта приготовления узбекского плова. Все это изложено непритязательно, живо и вместе с тем точно, а потому представляет заметный интерес для будущего бытописателя унылых эпох культа, волюнтаризма и застоя. Но Алла Иошпе умеет очень простыми словами рассказать и о вещах сложных, событиях тревожных и даже трагических. С большим интересом читаются, например, страницы, где речь идет о медленном угасании (убийстве!) ГОСЕТа в конце 1940-х годов. Это особенно трогает, поскольку увидено глазами больной десятилетней девочки, живущей в театральном дворе на Большой Бронной улице. "И вот — последний спектакль… В зале почти никого. Несколько родственников артистов, которым "уже все равно", несколько иностранных корреспондентов (уж лучше сидели бы дома, шпионы), да постоянная маленькая зрительница — я. Над театром висит печать проклятья. И неизвестно, что будет с теми, кого в это мрачное время интересует еврейское искусство. И вот театр закрыт. И сидит у себя в каморке бывшая звезда из "Блуждающих звезд" Зюня Каминский и с утра до ночи занимается "большим творчеством": клеит и клеит почтовые конверты — сто, двести, триста конвертов в день…" Гибель ГОСЕТа — отдельная новелла в книге Аллы Иошпе, она могла бы занять достойное место в сборнике рассказов маститых писателей. К этой почти документальной трагедии примыкает весьма значимая тема: послевоенная жизнь ассимилированной еврейской семьи с ее лозунгом: "Пусть у нас в доме будет все, как у всех, все по-русски; мы в России живем, и наши дети должны быть, как все". Мы и сегодня раздваиваемся под грузом последствий того вселенского ужаса. Впрочем, книга Аллы Иошпе не об этом… О чем же? В ней есть и еще один герой — это партнер артистки на сцене и в жизни Стахан Рахимов. И главный смысл книги в том, что "один плюс один" вовсе не всегда равно двум. Такое сложение очень часто дает в результате новую реальность, иную природу бытования людей. "Дуэт — это не просто пение вдвоем, — пишет Алла Иошпе. — В дуэте надо уметь во многом отказаться от себя, от своей индивидуальной манеры… Поставь нас на разных концах земли и спиной друг к другу, мы все равно вместе возьмем дыхание". Вот об этом книга.